Мне требуется время, чтобы собраться с мыслями. Тут надо бы подчеркнуть для ясности, что у меня нет послеродовой депрессии, тревожности или еще какого постнатального расстройства психики. Я знаю женщин, с которыми такое случалось. Моя кузина Софи как-то призналась мне, что безразлична к своей дочери Джемайме. Она чувствовала, что совершенно безнадежна в качестве матери и что угодно бы отдала, лишь бы повернуть время вспять и не рожать ребенка. Моя подруга Рейчел рассказывала, что после рождения Реми на несколько месяцев попала в ловушку изнурительной бессонницы, когда лежала в постели, а в голове у нее крутилось: «Если ты не пошевелишь правой ногой прямо сейчас, утром Реми будет мертв». А вот я психически здорова. Я обожаю своих детей. За вычетом – как мне сказали, совершенно нормальных – гормональных всплесков, когда я решаю, что мой ребенок (или муж) – воплощение дьявола, я очень люблю свою жизнь. Мне нравится сидеть с детьми дома, мне даже нравится мой крошечный коттедж с неотремонтированной кухней. Зато мне ох как не нравится, когда моя свекровь говорит мне, что мне делать в моем собственном доме. – Спасибо за совет, Диана, – произношу я, наконец. – Это… невероятно полезно. Жду не дождусь, когда смогу воспользоваться твоими предложениями. Мы смотрим друг другу в глаза. Мы обе знаем, что это сарказм. Но говорить об этом вслух бесполезно, потому что я все буду отрицать. Для меня это неожиданная и непреднамеренная победа, и пару секунд я ею упиваюсь. Харриет, которая все еще кричит в объятиях Дианы, тянется ко мне, и я ее забираю. Плач мгновенно прекращается. Еще одна победа. Шах и мат. Мне приходит в голову, что только свекровь и невестка способны вести тотальную войну, в которой никто даже голоса не повышает. Самое смешное, что будь в комнате кто-то из мужчин, он понятия бы не имел, что происходит нечто помимо приятной беседы. Если бы Олли был здесь, он, вероятно, сказал бы: «Какой чудесный день мы все провели с мамой!» В этом смысле мужчины очень просты, благослови их боже. Арчи подходит и садится ко мне на колени рядом с Харриет, и – о чудо! – на секунду оба моих ребенка довольны. К своему удивлению, я нахожу, что мне это нравится. – Я только хочу сказать, что не знаю, эффективно ли ты используешь свое время, – наконец произносит Диана. «И какое тебе до этого дело?» – хочется спросить мне, но мы обе знаем, что это было бы нарушением правил. Я не должна нападать, но мне разрешена защита. Я думаю о том, как в школе играла в женский баскетбол. Я стою на воротах. Если я в своем деле достаточно хороша, другая команда не забьет. И тут мне приходит в голову кое-что еще. – Ты права, – говорю я с улыбкой. – Ты не знаешь. И хотя счет никогда не появится на табло, я уверена, что только что забила гол. 23 ЛЮСИ ПРОШЛОЕ… – Ты собираешься обменять меня на более современную модель? – шепчу я Олли. Мы стоим на задней веранде возле жаровни. Олли жарит барбекю, а я слоняюсь вокруг, пытаясь выглядеть занятой. Сегодня суббота, и Эймон пригласил на обед свою новую подружку Беллу. Белле двадцать два года, и я никогда в жизни не чувствовала себя такой старой. – Не могу себе этого позволить, – откликается он. – Во всяком случае, я уже женат на современной. – Ты всегда был дальновидным. – Я играю с дальним прицелом, – говорит он, подмигивая. – Кстати, Белла на кухне. Тебе лучше пойти туда, посмотреть, не играет ли она со спичками. Я присмотрю за остальными детьми. – Он кивает на ступеньки, где сидят Харриет и Арчи, поедая сосиски в тесте. Я неохотно иду на кухню, чтобы поговорить с Беллой. Дело не в преданности бывшей жене Эймона, – я не слишком жаловала Джулию. Дело в том, что я замужняя мать двоих детей… а Белле двадцать два. Когда я прихожу на кухню, Белла задумчиво смотрит в миски с салатами. – Где Эймон? – спрашиваю я. – Пошел в магазин за шампанским. Я сказала, что не хочу шампанского, но он настоял. – Она закатывает глаза. – Ну ладно, а пока могу я предложить тебе выпить? Или что-нибудь поесть? У меня есть сыр и крекеры… – Я уже налила себе воды, – говорит она, указывая на стакан рядом с собой. – Может, хотя бы принести тебе льда? – Нет, комнатной температуры лучше. Интересно, лучше для чего? Но я не спрашиваю из страха, что она решит рассказать. Я смутно припоминаю, как несколько лет назад мне читали нотацию о вреде холодных напитков (что-то связанное с накоплением влажного тепла в теле), когда я посещала китайского врача по поводу защемления шейных позвонков, и, хотя иглоукалывание помогло, для человека вроде меня, неравнодушного к ледяным напиткам, совет не пить холодного звучал нежелательно и навязчиво. – Как вы с Эймоном познакомились? – Я спрашиваю, чтобы заполнить паузу. – Он ходит в мой спортзал, – говорит Белла. – Он был в моей группе по прокачке тела. – Ты инструктор по фитнесу? Она кивает, и я чувствую облегчение. Олли как-то обмолвился, что она одна из тех помешанных на фитнесе инстаграм-блогеров, которые размещают фотографии смузи, протеиновых порошков и собственные мышцы на экзотическом фоне. Приятно знать, что у нее есть настоящая работа. – Ну, по крайней мере, раньше была, – говорит она. – Сейчас я по большей части только подменяю, раз уж мой бизнес пошел в гору. – О? – говорю я, роясь в ящике в поисках салатных ложек. – И что у тебя за бизнес? – Коучинг и инфлюэнсинг в фитнесе. Я изо всех сил сжимаю поднос со столовыми приборами. – На данный момент у меня сто двадцать две тысячи подписчиков в инстаграме, так что да, дела идут на лад. Но ведь… нужно, чтобы аккаунт и дальше рос. – И… что ты… что ты делаешь, чтобы он рос? Найдя несколько ложек, я начинаю размешивать картофельный салат. Я малость перебрала с майонезом, что (как я теперь подозреваю) было ошибкой. Зеленый салат тоже, ведь в нем полно авокадо, феты и масла. – Ну знаешь… надо анализировать наиболее результативные посты… с точки зрения хештегов, какие используешь, например ’fitspo и ’fitnessporn, быть в курсе, кто в твоей области тоже занят инфлюэнсингом. – Понятно. – Потом еще много надо сделать, чтобы добиться партнерства с брендами. Ко мне обратились из очень-очень интересного и перспективного бренда органических соков, и мы с ними собираемся делать по-настоящему крутые вещи, поэтому да, дела неплохи. – Здорово! У меня такое чувство, будто я нянчусь с дочерью-подростком подруги. На Белле спортивный бюстгальтер и легинсы из лайкры, а на бюстгальтере прозрачная вставка. И так она оделась к обеду! Сквозь прозрачную вставку я замечаю, что груди у нее подозрительно округлые для такой стройной фигуры. Внезапно я вспоминаю о своей обвислой груди, угробленной двумя беременностями и двумя голодными младенцами. Олли как будто против моей груди не возражает, на самом деле он, кажется, даже любит ее, но все же я позволяю себе момент траура по тому, какая у меня была грудь до рождения детей, как она стояла и была приблизительно того же размера, что и у Беллы. Хлопает дверь, и мгновение спустя появляется Эймон с бутылкой шампанского в каждой руке. Он размахивает ими как идиот. – Время веселиться, дамы! Рубашка Эймона расстегнута слишком низко. В последнее время он немного похудел, как это делают мужчины, когда у них роман или кризис среднего возраста. (Олли, благослови его боже, сохранил стабильный вес, даже немного прибавил с годами – что хорошие новости по части романов на стороне.) – Бокалы для шампанского, Люси? – говорит тем временем Эймон. Через несколько минут он возвращается с четырьмя бокалами, наполненными до краев. – Я же сказала, что не хочу! – восклицает Белла, когда он протягивает ей бокал. – Я на диете. – Ничто так не прочищает организм, как шампанское, – весело отвечает он. – У кого чистка? – спрашивает Олли, появляясь на пороге кухни с подносом пережаренного мяса. – У Беллы, – хором произносим мы с Эймоном. Олли смотрит на мясо на подносе так же, как я на салаты. – Не волнуйтесь, – улыбается нам Белла. – Я принесла свою еду. – Ты принесла свою еду? – Олли смотрит на нее во все глаза. Она расстегивает яркую сумку-холодильник, которую я раньше приняла за ее сумочку. – Я себе готовлю на неделю вперед, так что это не проблема. Мне нужна только тарелка. Самый легкий гость в вашей жизни, да? – Она смеется. Я уже слышу, как мы с Олли изображаем ее сегодня вечером, после того как они уйдут. «Самый легкий гость в вашей жизни, да?» По этой причине, и только по этой причине, мне удается улыбнуться. Я даю Белле тарелку, и она выкладывает печального вида салатик, состоящий как будто из бурого риса и какой-то зелени. Все остальные с жаром принимаются за картофельный салат, сосиски и гамбургеры. – Как бизнес, Эймон? – спрашиваю я. – Дела идут хорошо? Единственный плюс присутствия Эймона в том, что у меня есть шанс спросить о бизнесе. С тех самых пор, как он вошел в дело, Олли работает круглые сутки, но, когда я спрашиваю его, как идут дела, он говорит очень мало. У него есть склонность беспокоиться и нервничать, и я утешаю себя этим, когда мне кажется, что вид у него далеко не оптимистичный. Но сегодня я надеюсь на хотя бы какое-то ободрение и от Эймона тоже. – Незачем сегодня говорить о делах. – Эймон ставит на стол бокал. – Это же выходной. – А я бы рада поговорить о работе, – говорю я. – Знаешь, что было бы гораздо веселее? Поиграем в «правду или действие»? Поскольку я как раз отпиваю шампанского, у меня першит в горле. «Правда или действие»? Эймону – сорок три, напоминаю я себе. Сорок три года! – Ну давайте же. Это отличный способ познакомиться поближе. Мы же на днях в нее играли, правда, Белла? Белла кивает, насаживая на вилку лист шпината. Кажется, она слушает разговор, но все ее внимание сосредоточено на еде. Бедняжка, наверное, умирает с голоду.