– Да, что там с мамой? – спрашивает Олли. Дети, сидящие перед телевизором в пижамах, поднимают глаза и быстро их опускают. – Они накормлены? – спрашиваю я у Олли. – Куриные наггетсы, горох и кукуруза, – гордо отвечает мой муж. – Вам вина, дамы? – Конечно, – отвечаю я. – Мне не надо, – говорит Нетти. Олли протягивает Патрику пиво, которое тот хватает и открывает в рекордное время. Я ловлю себя на мысли, все ли с ним в порядке, но я слишком занята Дианой, чтобы тратить много времени на размышления. – Может, пойдем в в столовую, подальше от ушастиков? – предлагаю я. – И я расскажу, что произошло с Дианой. Убирая беспорядок на столе в столовой, я замечаю, что Нетти бросает на Патрика странный взгляд, в нем сквозит то ли улыбка, то ли раздражение. Внутри меня все трепещет – я понимаю, что она беременна. Скорее всего беременна. – Так… вам есть что нам рассказать? – спрашиваю я, когда мы все садимся. Улыбка Нетти подсказывает, что да, но она качает головой. – Нет-нет, сначала ты. Расскажи о маме. – Ладно, – говорю я. – В общем, я заехала к ней сегодня: Воцаряется краткая, многозначительная тишина. Даже Патрик пялится на меня так, будто у меня две головы. – Ты заехала к маме? – переспрашивает Олли. Ну да, признаю, подобное не сочтешь обычным для меня поступком, и все равно я поражена, что они в шоке. – Ну… с тех пор как умер Том, мы почти ее не видели, практически с ней не разговаривали. Я заволновалась! И, как оказалось, была права. Она выглядит так, будто спит не раздеваясь и ест как попало. Я отвезла ее к врачу, просто чтобы та на нее взглянула. Олли ставит на стол банку с пивом. – Что сказала врач? – У нее взяли кровь на анализ, но, скорее всего, у нее депрессия. Ей прописали антидепрессанты. Еще врач рекомендовала физические упражнения и соблюдение определенного режима. И я подумала, что мы могли бы по очереди ездить к ней и брать ее на прогулку, привозить ей еду и все такое. – Хорошая идея, – говорит Олли. – Конечно, – говорит Нетти. – Да, почему бы и нет. Но мысли Нетти как будто заняты другим. Она словно бы нервничает. Ее глаза бегают по комнате, как у детей, когда они приходят в чей-то дом поиграть и не могут решить, с какой игрушкой начать. Это отвлекает. – Все в порядке, Нетти? – Ну на самом деле… Мы с Патриком действительно хотим кое-что с тобой обсудить. – Она лучезарно улыбается Патрику, который улыбается в ответ чуть менее восторженно. – Ты беременна! – восклицает Олли. Улыбка Нетти немного тускнеет. – Ну нет. Пока нет. Но именно это мы и хотели с вами обсудить. Проблема с моим бесплодием… у нее несколько аспектов. Это не только поликистоз яичников, дело еще и в моих яйцеклетках и в матке. Какую причину бесплодия ни возьми, у меня такая найдется. – Она разражается смехом – пронзительным, высоким пустым хихиканьем. – На этой неделе наш врач сказал, что лучший шанс зачать ребенка – прибегнуть к донорской яйцеклетке и найти суррогатную мать. Отпив глоток вина, я опускаю глаза. – Конечно же, мы не о таком мечтали, когда решили завести ребенка. Ребенок не будет биологически моим, но он будет биологически Патрика, и он будет зачат, чтобы быть нашим. Думаю, это наш лучший шанс завести ребенка. – Ух ты! – вырывается у Олли. Судя по выражению его лица, он не знает, хорошие это новости или плохие. А вот я совершенно уверена, что плохие. – Так вы, ребята, на такое пойдете? Используете донорскую яйцеклетку и суррогатную мать? – Вот тут все становится сложно. – Нетти слегка морщится. – Мы бы очень хотели, но донорство яйцеклетки и суррогатное материнство в Австралии разрешены только в том случае, когда они добровольные, поэтому мы не можем никому заплатить. Кто-то должен будет сделать это добровольно. – А ты не можешь поехать за границу? – перебивает сестру Олли. – Я видел документальный фильм о людях, которые ради этого едут в Индию. Или в Соединенные Штаты. – Такой вариант существует, – говорит Нетти. – Но это будет очень дорого. И что еще важнее, пока ребенка будут вынашивать, он будет очень далеко от нас. Мы не сможем пойти на УЗИ или проверить здоровье матери, вероятно, даже при родах присутствовать не сможем, если схватки начнутся рано. Кроме того, мы плохо понимаем, как там работает система здравоохранения. Откуда нам знать, надежная ли она? Патрик до сих пор не произнес ни слова. Правда, учитывая, как тараторит Нетти, это было бы непросто. – И что ты собираешься делать? – спрашивает Олли. Олли до сих пор не понял. Он, наверное, единственный, кто не понял. Я делаю еще один большой глоток вина и заставляю себя проглотить. – Она хочет, чтобы это сделала я. Нетти смотрит на меня. Она насторожена, взволнована, но старается это скрыть. Она достает из сумочки прозрачный пластиковый пакет и кладет его на стол между нами. – Вот тут у меня кое-какая информация. Я вижу слова «Как стать суррогатной матерью» на обложке фиолетовой брошюры, а ниже фотографию беременного живота, голова обрезана. – На самом деле это довольно простой процесс. Олли смотрит на Нетти, отчаянно моргая – совсем как олень в свете фар. – Ты хочешь, чтобы Люси дала свою яйцеклетку? Стала для тебя суррогатной матерью? Нетти не сводит с меня глаз. – Я знаю, что не имею права просить. – Право ты имеешь… – медленно говорю я. – Но… Нетти подается на стуле вперед, складывает руки на столе, словно она на деловых переговорах. У меня такое чувство, что она много репетировала и готова опровергнуть любой мой аргумент. Я чувствую, как под мышками у меня проступает пот. – Погодите, – вмешивается Олли. – Ты хочешь, чтобы Люси пожертвовала яйцеклетку и выносила ребенка? Значит, это будет ребенок Люси и… Патрика? – Нет, – говорит Нетти. Ее нервное напряжение как будто спало, и она странно спокойна. – Это будет наш с Патриком ребенок. – Но… – Олли как будто зациклился на этом вопросе, и на этот раз я с ним согласна. – Биологически это будет ребенок Люси? – Да, – признается Нетти, глядя на меня. – Не хочу, чтобы ты принимала весь удар на себя, Люси, но… Ты можешь сказать, что ты сама думаешь об этой идее? Откинувшись на спинку стула, я медленно моргаю. – Я… то есть… это как гром среди ясного неба, Нетти. Очевидно, что мне нужно подумать. – Конечно, – кивает Нетти. – Конечно, нужно. Но… может, поделишься своей первой реакцией? – Она сказала, что ей нужно подумать! – нехарактерно резко вмешивается Патрик. – Дай женщине дух перевести! В противоположность деловитости Нетти Патрик выглядит почти угрюмым. Он сидит, откинувшись на спинку стула. Руки скрещены, подбородок опущен почти до груди. – Понимаешь, Нетти, моя первая реакция – шок, – говорю я. – Тут о многом надо подумать. Нам с Олли придется это обсудить… – Значит, возможность есть? Ты бы о таком подумала? – Зажмурившись и сжав кулаки, Нетти выбрасывает руки вверх, точно загадывает желание. – Честно? – говорю я. – Сомневаюсь, что такое возможно. Нетти открывает глаза, но не поднимает взгляд. – Мне очень жаль. Я думала об этом раньше, абстрактно и… Я просто не могу этого сделать. Ведь это будет мой ребенок… – Наполовину твой, – слабым голосом поправляет Нетти. – Ребенок не бывает наполовину чей-то. Он будет моим, так же как Арчи, Харриет и Эди. Прости, но я не могу зачать ребенка, выносить его, а потом отдать. Я просто не могу. Даже ради тебя. – Ты даже не подумаешь об этом? Хотя бы несколько дней? Хотя бы до утра? – Я подумаю, – говорю я. – Но мой ответ будет таким же. Нетти вскакивает так резко, что стул, отлетев, врезается в стену позади нее. – Мне очень жаль, Нетти, – говорю я. – Правда, Нетти, мне очень жаль.