Но было и многое другое, на что я пытался не обращать внимания. Ты не ела, не мылась, совсем ничего не делала. Каждый раз, услышав, как по улице проезжает машина, ты буквально выходила из себя, а иногда смотрела на меня так, будто не знала, кто я. Как будто потерялась в своем мире. Мне пришлось позвонить твоей маме, Джесс, ведь я люблю тебя больше всех, но мне показалось, что сейчас она тебе нужнее. Я держал тебя за плечи, а ты не могла даже стоять на ногах, сползала вниз по стене на кухне и ложилась на пол, как будто твои кости растаяли. На улице весь день что-то чинили, гремели буром, шум и грохот тебя доконали, и когда я вернулся из кебабной, то нашел тебя на полу. А плита была включена, но, конечно же, случайно. И тогда я позвонил твоей маме, но не знал, что из этого выйдет. Пожалуйста, поверь. Я не знал, что тебя увезут. Я никогда не прощу себя за то, что позволил тебе так разболеться, – надеюсь, что когда-нибудь ты меня простишь. И еще надеюсь, что ты наберешься сил и тебе помогут. Я не справился и должен надеяться, что другие справятся лучше. По крайней мере, тебе не позволят навредить себе. Мне невыносимо думать, что ты одна, тебе страшно и ты думаешь, что меня нет рядом. Я рядом – часами брожу возле больницы, пытаясь выяснить, не пустят ли меня. Сейчас дела идут неважно: некоторые охранники меня не прогоняют, а другие хотят, чтобы я свалил. Не понимаю, почему меня не пускают, – говорят, что ты сейчас очень больна. Конечно, они знают, что делают, и правила скоро поменяют. Если нет, то я попрошу твою маму поговорить с врачами или взять меня с собой, когда она пойдет к тебе. Надеюсь, это случится скоро – хочу крепко тебя обнять и сказать, что я с тобой. Хочу, чтобы ты знала, детка: я тебя люблю. И всегда буду любить. Джо xxx 5 июля 2003 Привет, Бэмби! Как там делишки? Дурацкое ощущение – пишу письма, не зная, получаешь ты их или они отправляются прямиком в мусорную корзину. Но твой мобильник остался дома, а в больницу я дозвониться тебе не могу. Мне отвечают, что пациентам в твоем отделении не положено разговаривать по телефону. Начинаю думать, что дело не только в твоей болезни. Ненормально, когда не пускают посетителей. Прошло уже несколько недель, и такое ощущение, что мое имя в каком-то черном списке – сколько раз со мной так бывало, а, Джесс? Не уверен, но, может, твои родители велели меня не пускать, они ведь всем заправляют. Надо было нам сбежать в Гретна-Грин[5], как мы когда-то шутили, и пожениться, тогда бы никто не посмел не пустить меня к тебе. Возможно, я сам навыдумывал всякого, ты же знаешь, со мной бывает – взбредет в голову, что власти против меня. В любом случае надеюсь, тебе хоть немного лучше, пускают меня к тебе или нет, – главное, чтобы с тобой все было хорошо. Вряд ли в больнице так уж весело, но, наверное, так и должно быть. Я разговаривал с Белиндой – ее маму не раз забирали в психиатрические лечебницы (я правильно написал «психиатрические»? Вряд ли – это ты у нас грамотей, а я зато умею ровно прибивать полки!), а потом выпускали. Белинда говорит, что хоть снаружи больницы и мрачные, если что-то серьезное – там здорово помогают. Значит, буду надеяться, что и с тобой все будет так же. Что очень скоро тебя выпустят, ты поправишься и мы опять будем вместе. Я очень по тебе скучаю. Дома без тебя совсем тихо, без тебя и без Грейс. С работой у меня пока не ладится – Билл, хозяин автомастерской, разрешил мне взять несколько выходных после несчастного случая, но теперь нанял другого работника. Похоже, я слишком много времени проводил под окнами твоей больницы! Билл говорит, что примет меня обратно, когда все наладится, а пока что ему нужен более ответственный помощник, а сейчас меня таким не назовешь. Но ты не тревожься, у меня все нормально, я готовлюсь встречать тебя дома. Покрасил стены в гостиной в тот странный цвет – «утиное яйцо»! Ну не дурацкое ли название для цвета краски?! Очень надеюсь, тебя это подбодрит. Я все как следует отмыл и отчистил и нашел в благотворительном магазине постер к «Титанику» – он напомнил мне о нашем первом свидании. Мы тогда, наверное, одни во всем мире не видели этот фильм. Знаешь, пожалуй, признаюсь – я смотрел «Титаник» и до нашей встречи. Притворился, что не смотрел, потому что уж очень хотелось оказаться с тобой в темном зале и потихоньку обнять, как будто нечаянно. Как здорово ты тогда выбежала из кинотеатра, раскинув руки, и крикнула: «Джек, я лечу!» Кажется, это было миллион лет назад, правда? Когда ты вернешься, мы опять посмотрим с тобой «Титаник». Вообразим, что диван – спасательная шлюпка, прижмемся друг к другу и будем жевать попкорн с карамелью, как ты любишь. Надеюсь, постер тебе понравится – я повесил его в рамке, как полагается, по-взрослому! Джесс, вот еще что: я сохранил все вещи Грейси. Знаю, ты так хотела. Кое-что я сложил в коробки, потому что видеть их изо дня в день слишком тяжело. Ну вот, попробую дозвониться до твоих родителей. Может, они расскажут мне, как ты. Будь сильной и не забывай – детка, я тебя люблю. Джо xxx 1 августа 2003 Привет, Бэмби! Это письмо я отправляю на твой домашний адрес, потому что не знаю, где ты. Медсестра в больнице наконец сжалилась и рассказала, что тебя перевели и мне больше не нужно торчать у них под окнами. Я и правда просиживал там слишком долго – однажды задумался с пустым стаканчиком из-под кофе в руке, и кто-то бросил в него мелочь! Твоя мама говорит, что ты еще недостаточно окрепла, чтобы меня видеть, и что сейчас ты этого не хочешь. Говорит, что я слишком напоминаю тебе о Грейс. И еще говорит, что мне надо прекратить рваться к тебе, ради твоего же блага, но письма она передаст. Похоже, это лучшее, на что я могу рассчитывать. Не знаю, что и думать, Джесс. Вряд ли она права, то есть я надеюсь, что она не права. Она говорит, что тебе надо оставить Грейс в прошлом, как бы забыть о ней, но это же неправда, разве нет? Тебе надо поправиться, окрепнуть, но мне страшно и думать, что сделать это можно, вычеркнув меня из твоей жизни и притворившись, будто бы нашего ребенка никогда не было. Почему-то мне кажется, что этого хотели бы твои родители, но не ты. Может, я не прав. На тебя столько всего свалилось, неподъемная ноша для одного человека, может, тебе будет легче выжить, если послушаешь свою маму. Это нормально. Просто поправляйся, это важнее всего. Скучаю по тебе и люблю тебя, детка. Ну вот, переставил слова. Джоуи Рамон точно на меня бы рассердился. Джо xxx 14 сентября 2003 Привет, Джесс! Это письмо я сам опущу в твой почтовый ящик, чтобы убедиться – доставлено по адресу. В прошлый раз я отправил письмо по почте и потом беспокоился, не зная, дошло ли. Постучу и в дверь, но даже если твоя мама дома, вряд ли она ответит. Я никогда не ходил у нее в любимчиках. Завидев меня, она чуть ли не крестится. Надеюсь, у тебя все хорошо, тебе лучше, ты скоро окрепнешь. И уже не слишком похожа на Бэмби – я вдруг понял, что так и зову тебя этим прозвищем и вспоминаю слабой, с дрожащими коленками, какой увидел при первой встрече. У меня мало времени – Билл взял меня на пару смен в мастерскую, посмотрим, как дело пойдет, но я хочу занести письмо сегодня, потому что у тебя день рождения, хоть и, наверное, паршивый денек. А в прошлом году мы весело отпраздновали, правда? Грейс «помогла» тебе испечь торт и украсила его глазурью, которую выдавливают из тюбиков, изрисовала все смеющимися рожицами. Ну, так вот. Посылаю тебе пачку жвачек, как всегда, и не говори, что не дарю тебе подарков! Скоро будет и ее день рождения. Я знаю, что ты помнишь. Недавно пришло письмо от городской администрации насчет школы, пора подавать заявление. Так странно было его прочитать. Не знаю, что на меня нашло, но я сунул то письмо в тостер, даже пожарная сигнализация сработала. Очень тебя люблю и надеюсь скоро увидеть. Джо хxx 18 декабря 2003 Привет, Джесс! Не знаю, получаешь ли ты мои письма, а если получаешь, то читаешь ли. Может, ты недостаточно окрепла, как сказала в прошлый раз твоя мама, когда я припер ее к стенке (я ждал возле вашего дома, прятался за автобусной остановкой, пока она не сдалась и не вышла за молоком – ха!). Она хотя бы разговаривает со мной, а твой отец просто пожирает взглядом. Мне начинает казаться, что мои письма приносят тебе только вред. Что я эгоист и должен оставить тебя в покое, как все говорят. Может, и хорошо, что ты не получаешь моих писем или не читаешь их. Возможно, я говорю сам с собой, и, возможно, так и надо. Это у меня такая терапия. Странно это все же, столько писать – даже мозоль на пальце натер, гаечный ключ мне держать привычней, чем шариковую ручку. Это ты у нас любила писать – а я любил что-то делать. Самое трудное в нынешней ситуации для меня – невозможность все исправить. Руками у меня получается работать гораздо лучше, ну и нормально мозгами шевелю, соображу, как починить протекающий радиатор или собрать из готовых деталей шкаф. А сейчас я чувствую себя совершенно бесполезным. Как разобранный шкаф. Ничего не могу ни решить, ни починить. Я навестил Белинду – у нее забот полон рот: и малыш, и работа, и учеба. Ты бы видела малыша, Джесс, – он такой большой! В прошлый раз это был пухлощекий глупыш, а теперь он ползает на четвереньках и смеется все время. Не знаю, как Белинда справляется, но вроде нормально, даже решительнее за все взялась – ведь надо кормить Малаки. У нее полно дел, она измотана до предела и, наверное, просто забыла, какой был день, но это ничего. Мир вовсе не обязан вращаться вокруг меня. Потом зашел к Шайке чокнутых, но у них вечный замес – куча ребятишек, телик на полную громкость, сигаретный дым стеной. Он так и орет, не умолкая, она заводит фальшивую учетку на eBay, собираясь торговать барахлом, которого у нее на самом деле нет. Мечта, в общем. Они точно не знали, какой был день, и только выспрашивали, продает ли Билл моторы из-под полы. Ну вот, такие дела. Прошел год, и мне кажется, что я как заноза в заднице – всем мешаю жить со своими воспоминаниями. Ничего не могу с собой поделать – в прошлом году в это время мы собирались встречать Рождество с нашей трехлеткой. Мы трое против целого мира. Она впервые действительно поняла, что происходит, хотя ты, Джесс, все же радовалась сильнее. Здорово было, правда? Ты собиралась вернуться к учебе. Я наконец-то стал нормально зарабатывать. Она была прелестна, со своими пухлыми щечками, ямочками и шалостями. В тот вечер на ней были штанишки с динозаврами и красные резиновые сапожки, а еще она никогда не выходила из дома без рюкзачка, потому что воображала себя Дорой-путешественницей. Ты вырезала из картона кучу украшений в форме ангелов, раскрасила серебряной краской, нацепила их на нитку – и они будто бы свешивались с неба. Помню, как вернулся тогда из больницы, и они так и блестели повсюду, сотни маленьких ангелов, парящих под потолком гостиной. Я их снял, пока ты не пришла. Ведь ты сделала их вместе с Грейси и расстроилась бы, увидев их снова. Так я подумал. Глупо, конечно, ты все равно была несчастна, с серебряными ангелами или без них. В том году мы так и не отпраздновали Рождество. Подарки по-прежнему у меня, завернуты и перевязаны лентами, но вот дарить их некому – нет ни Грейси, ни тебя. Тебе я приготовил особенный подарок. Надеюсь когда-нибудь отдать. Всегда ношу его с собой, на всякий случай. Ну вот. Год прошел. По крайней мере, мы с тобой еще живы. А пока живем, надеемся, правильно? Может, ты даже не знаешь, какой сегодня день. Может, у тебя нет календаря. Может, у тебя все в порядке. Возможно, тебе сейчас лучше, чем мне. Я что-то совсем раскис, Джесс. Без вас тошно. Никогда мне не было так одиноко. В этом году я не развешивал украшения к Рождеству. Не вижу смысла – такой вот разнесчастный я! Прости, что лезу с жалобами. Тебе сейчас точно не до моих причитаний, но я даже не знаю, дойдет ли до тебя хоть слово. Прочтешь ли ты хоть слово, я хотел сказать. Пожалуй, даже надеюсь, что не прочтешь, уж слишком я разнылся, совсем не похож на сильного и смелого меня, но такой вот выдался день. Жалею себя, может, сегодня разрешается. Жаль, что мы не вместе и не можем помочь друг другу. Я очень по тебе скучаю и не верю, что нашей малышки нет на свете уже целый год. Каждый день я хочу, чтобы все в тот раз пошло по-другому. Чтобы мы не оказались в том месте в то время. Это так несправедливо – всего на несколько минут раньше или позже, и мы жили бы как раньше. Грейс исполнилось бы четыре, и мы собирались бы встречать Рождество. Ну вот. Будь сильной, Джесс, потому что пока живешь – надеешься. Надо в это верить. Была бы у меня машина времени, я бы все изменил, вернул бы нам нормальную жизнь. Как всегда – детка, я тебя люблю. Джо xxx