Белинда угрожающе прищуривается, но проявляет похвальную сдержанность и не набрасывается на пожилую даму с упреками. Майкл, уловив отголоски всеобщего уныния, нахлобучивает себе на голову шляпу Шерлока Холмса. – Дайте я скажу! Прямо сейчас! Идеальный момент для цитаты! Я с улыбкой поднимаю руки. – Игра продолжается! – с серьезной миной объявляет Майкл. Глава 34 Мы прилетаем в Ньюарк и садимся на автобус до центра города. Пока мы петляем по пригородам, едем через туннели и по мостам, в автобусе, кажется, идет вечеринка – слышатся разговоры на разных языках, смех отдается от дверей и окон. Я никогда не бывала в Нью-Йорке. На самом деле я мало где бывала. Иногда ездила на каникулы с родителями – они предпочитали Норфолк, а изредка, если хотелось приключений, даже на Нормандские острова. Несколько лет назад я летала в Барселону на девичник со знакомой учительницей и еще помогала присматривать за школьниками на экскурсии во Франции, в долине Луары. Вот и все мои путешествия. Давным-давно мы с Джо мечтали увидеть мир. Лежали в его «Фиесте», откинув до предела передние сиденья, и смотрели на звезды через лобовое стекло, думали о том, как велик мир и как однажды мы его увидим. Джо держал меня за руку и рассказывал разные истории – все тогда казалось возможным. Вся вселенная лежала перед нами – полная чудес. А потом родилась Грейси, и мы отправились в совсем другое путешествие. Куда менее экзотическое, чем посещение пирамид или Великой Китайской стены, но не менее интересное в своем роде. И вот теперь я здесь, вместе с Белиндой и Майклом, в городе, который никогда не спит, хотя меня давно уже отчаянно клонит в сон. Майкл с Белиндой ненадолго съездили домой, а я осталась ждать их в Лондоне. Белинда уладила дела на работе и договорилась с подругой, которая обещала и дальше поливать ее огромный цветок и кормить кота со звучной кличкой Мистер Гонсалес Грязные Штаны. Майкл же окончательно перевез вещи из квартиры одного друга в мой дом и прихватил наши с ним паспорта. И Белинда, и Майкл всю дорогу отвечали на телефонные звонки и сообщения, смеялись над шутками, которые присылали им друзья, рассматривали фотографии от Малаки. И я не могла не заметить этой бурной жизни, потому что мой телефон тренькнул всего дважды – один раз пришло сообщение из Ирландии, от Шона, владельца бара, – он спрашивал, как идут дела, а во второй раз – «Водафон» прорекламировал новый удивительный тариф на услуги сотовой связи. В школе летние каникулы, и горькая правда в том, что, исчезни я с лица земли, никто меня не хватится – ведь мамы больше нет. Мой мир совсем мал, как ни посмотри, и пришла пора это исправить. Сейчас я ищу Джо, но, чем бы ни кончились поиски, мне нужно будет что-то предпринять. Завести друзей, хобби – я хочу, чтобы мне тоже присылали смешные видео и картинки диснеевских персонажей, просто так. Мне нужно идти вперед, рисковать и вырваться наконец из заколдованного круга. «И Нью-Йорк для этого вполне подходит», – решаю я, выбираясь из автобуса с жизнерадостными пассажирами где-то в Мидтауне. Мы снимаем номер в гостинице, пьем кофе и выходим побродить по улицам в попытке побороть последствия смены часовых поясов. На город спускаются сумерки, знакомые достопримечательности – Эмпайр-стейт-билдинг и Крайслер-билдинг мерцают, будто маяки, и кажется, что я попала на съемочную площадку документального фильма. Повсюду громкие звуки и яркий свет – небоскребы, желтые такси, гул клаксонов, с колес продают гирос, огни светофоров разрешают или запрещают переходить улицы. Людской поток течет непрерывно, приливной волной, нося нас по тротуарам, через улицы, мимо кофеен, булочных и баров. Мы видим самых разных людей: от бездомных со спальными мешками на спинах, уличных музыкантов, играющих знаменитые мелодии The Beatles, до бизнесменов, без остановки тараторящих по телефону, безумно разодетых женщин в черном с алой помадой на губах и туристов вроде нас которые таращатся куда-то вверх и то и дело натыкаются на фонарные столбы. Наконец мы оказываемся в пабе с английским названием «под старину» – что-то вроде «У Кларенса» или «У Клайва» – и усаживаемся возле длинной стойки бара, на стенах сияют огромные телеэкраны, на которых транслируются бейсбол, баскетбол и гольф. Майкл в восторге от непривычных марок пива и от спортивных состязаний, которые обычно его не интересуют. Примостившись на краешке высокого табурета, он так и брызжет энергией, как ребенок, переевший сладкого. – Здесь американский футбол, наверное, не называют «американским», как вы думаете? – спрашивает он, показывая на телеэкран поверх подноса с мини-бургерами, которые здесь называют «слайдеры». – Здесь это просто «футбол». Вот ужас-то… но у них хотя бы защита есть. Мне в школе приходилось играть в регби – как я ненавидел эту игру! Бегать, впрочем, стал быстрее, надо же было уворачиваться от громил, которые неслись на меня, чтобы сбить с ног… Мы с Белиндой насмешливо переглядываемся, слушая Майкла, как усталые родители после трудного дня. – Потерпим, – вздыхает Белинда, похлопывая Майкла по плечу, – скоро малыш отправится баиньки. – Нет, ни за что! – отвечает он и тут же притворно обмякает на стуле и утыкается головой в барную стойку. Выпрямившись, Майкл улыбается своей шутке и спрашивает: – Ну что, мудрые старейшины, куда дальше? Мы же не просто поразвлечься сюда прикатили? Хотя мне нравится и просто развлекаться. Я вам рассказывал, что встретил у дверей очень интересного человека? Он говорит, что только что с Райкерса! Это такой остров! Представляете? Интересно, что там происходит? Может, снимают телешоу? Или на том острове разбиваются самолеты? Или там секретная лаборатория, где сумасшедший ученый скрещивает людей и гиппопотамов? – Там тюрьма, – бесстрастно сообщает Белинда. – Ой… ну ладно. Все равно – очень интересное место, наверное. И немного странное. Неважно. Что у нас дальше? – Полагаю, нет смысла бродить по улицам одного из самых огромных городов на планете, и потому я предлагаю отыскать Дженнифер и Клару. Мы знаем их имена и название колледжа, в который они устроились, – вот завтра и попробуем с ними связаться, – пространно отвечаю я. – Ты ведь могла бы связаться с ними из Англии, разве нет? – склонив голову набок, интересуется Белинда. – Могла бы, – прикусив губу, киваю я. – Но… не стала. У меня были на то причины. – Какие? – Например… Просто мне не хотелось все заканчивать. Не хотелось услышать, что он счастливо женат и завел молочную ферму в Висконсине, а потом решать – лететь в Америку или нет. Я не хотела узнать, что девушки понятия не имеют, где Джо, – тогда поездка в Штаты показалась бы бессмысленной. Я не хотела такого конца истории. Задумчиво выслушав меня, Белинда кивает. – Нет никаких гарантий, что Дженнифер и Клара до сих пор в том же колледже, – добавляя возможные варианты развития событий, подхватывает она, – или что они поддерживают отношения с Джо. – Знаю, – коротко бросаю я. Усталость не скроешь. – Но больше нам обратиться не к кому. С самого начала у нас было не слишком много информации, мы шли по едва заметному следу, поговорили со столькими людьми, складывая кусочки мозаики. Остается и здесь надеяться на тот же трюк. Белинда снова кивает и переводит пристальный взгляд на экран, где мужчины в красном и синем бьют битами по мячику – ее глаза сужаются, будто бы оценивая инопланетные формы жизни. – Понимаю. Ты права. А я просто устала. Мы проделали большой путь, чего мне и в голову бы не пришло предположить в тот день, когда ты вошла ко мне в контору. Ты молодец, Бейби Спайс. Улыбнувшись, я делаю вид, что не заметила старого прозвища. Белинда не хочет меня задеть – она и правда не понимает, почему, услышав это имя, я снова чувствую себя маленькой, наивной и бесполезной, какой изо всех сил стараюсь не быть. Все, что рассказали нам в последнее время о Джо разные люди, лишний раз подтвердило – он удивительный человек, каким я всегда его и считала, что бы и когда бы между нами ни произошло и каким бы ни было наше будущее. А я? Обо мне такого не скажешь. Я всегда считала, что сдалась слишком быстро. Сделала вид, что обо всем забыла, потому что так велели родители. Я знаю причины своих поступков. Мне было больно, я страдала и мучилась. Мне нужно было за что-то зацепиться, и родители окружили меня заботой и вниманием. И все же я не могу думать о себе без отвращения. И не только потому, что позволила Джо уйти из моей жизни, но и из-за всего, что ему пришлось потом пережить. Одному, без меня. Мы с ним потеряли дочь – однако он потерял и все остальное. Жизнь никогда его не баловала – заботу он впервые ощутил, только когда мы с ним стали жить вместе, когда появилась Грейси, а потом он в одночасье лишился всего. И при мысли об этом тоска пробирает меня до костей. Белинда явно вымоталась, Майкл держится на голом энтузиазме, а я едва не падаю со стула от усталости и мысленного самобичевания. Открыв рюкзачок, я достаю конверт, о котором вдруг вспомнила – на этот раз сиреневый, с надписью «Прочитай меня, когда захочешь посмеяться». Распечатав симпатичный прямоугольник, я улыбаюсь, едва взглянув на содержимое. – Тук-тук, – читаю я, глядя на Белинду и Майкла, и не отвожу взгляда, пока они неохотно не отвечают: – Кто там? – Корова. – Корова – где? – Корова мууууу! Это была самая первая шутка, которую запомнила Грейси. Она смеялась до слез и подшучивала над всеми, кто отвечал на ее задорное «тук-тук!». Даже воспоминаний об этом и взгляда на изумленные лица Майкла и Белинды достаточно, чтобы заставить меня улыбнуться, если не рассмеяться в голос. Приятно вспомнить, какой веселой и полной жизни была Грейси. Этого тепла в душе мне хватит, чтобы дожить до утра. Глава 35 Мы с трудом оставались на ногах до позднего вечера по нью-йоркскому времени, пили в баре нашей гостиницы почти до полуночи, а потом рухнули на огромные кровати в огромных номерах отеля «Мариотт». Утро мы с Майклом начинаем с завтрака в ресторане гостиницы, и кузен приходит в восторг при виде вафельницы, в которой каждый может сам испечь себе вафли! Ах, эти простые радости жизни! Белинду мы оставляем выспаться, а сами находим местечко на диванах в вестибюле, вооружившись кое-какой информацией и интернетом. Дженнифер Фишер, как вскоре выясняется, очень важная персона в литературном мире, особенно в его готической вселенной – с такими знаменитостями встречаешься не каждый день. На веб-странице колледжа я без труда обнаруживаю ее фотографию – на меня смотрит серьезная молодая женщина с копной темных волнистых волос и россыпью веснушек на бледном лице. Рядом – перечень научных работ и наград, расписание лекций и семинаров за прошлый год. Список длинный – похоже, Дженнифер погрузилась в мир английской готической прозы, в эту параллельную вселенную, где «Поворот винта» и «Монах»[20] сравнимы по влиянию с последними романами Ли Чайлда и фильмами о вселенной «Марвел». Впрочем, приблизительно год назад Дженнифер перестала участвовать в литературных мероприятиях. Было объявлено, что мисс Фишер берет творческий отпуск и будет писать роман. Еще немного покопавшись в интернете, я выясняю, что книга предполагается не для высоколобых читателей, а нечто совсем неожиданное – антиутопия для подростков о рыбацкой деревушке на далеком острове, настолько отрезанном от мира, что, когда всю планету захватывает смертоносный вирус, спасаются только жители острова. Быть может, таков современный аналог английского готического романа, откуда мне знать? На странице литературного агента я читаю о том, что права на книгу приобрело известное издательство, роман выйдет в декабре, а потом будет экранизация. В добрый путь, Дженнифер! Краткая биография сообщает, что родилась и выросла мисс Фишер в сельской местности Нью-Гемпшира, училась в Принстоне и Лондоне, а теперь живет на Гавайях вместе со «спутником жизни» и маленькой дочкой. По определению «спутник жизни» невозможно понять, кто имеется в виду, но мне кажется уместным предположить, что это не Джо. Со страницы литературного агента мы попадаем на личную страницу Дженнифер, которая выполнена в мрачных серых тонах, и единственное яркое пятно на ней – алое название на обложке будущей книги. На Гавайях на шесть часов меньше, чем в Нью-Йорке, но я все же отправляю Дженнифер короткое послание, воспользовавшись формой для обратной связи на сайте. У нас сейчас почти восемь утра, а значит, на Гавайях еще ночь – я будто путешествую во времени: прилетели из Лондона, перешли на нью-йоркское время, а думать приходится о Гавайях.