— Но мне этого недостаточно, — сказала Хвасс. — И я хочу, чтобы ты сразу же отправил им такой запрос. — Нет, — ответил Ниеми, собрал свои бумаги и сунул папку под мышку. — Если тебе это столь необходимо, обратись к ним сама. А я предпочитаю не рисковать моей репутацией и добрым именем, поэтому не собираюсь доставать их такой ерундой. Сейчас я должен извиниться, — добавил и кивнул дружелюбно остальным коллегам, — но у меня хватает других и более важных дел. Затем он покинул их, а Хвасс сначала посмотрела на свои часы, а потом сделала какую-то пометку у себя в блокноте. Все закончилось точно так же, как и началось. Целых два часа плохого настроения. Один полицейский просто-напросто удалился. Его коллеги сидели молча в ожидании конца представления и открывали рот только в том случае, когда у Хвасс имелся вопрос, на который она хотела получить ответ. Бекстрём же то сиял как солнце, то обеспокоенно вздыхал и качал головой. Прокурорша действительно абсолютно не чувствовала аудиторию и главным образом занималась тем, что выражала свое удивление и разочарование относительно того, как проводилось предварительное расследование. С Ниеми все обстояло совсем плохо, так как он дал ей неполную или даже неверную информацию, к чему она еще собиралась вернуться. Если же говорить об остальном, что бы она ни проверила, они пока так и не получили никаких конкретных результатов. — Ничего, стоящего внимания, — констатировала Ханна Хвасс. — Мы действовали строго в соответствии с твоими указаниями, — сказала Надя. — Связались с НСЦ, с теми, кто отвечает за наши собственные регистры, и с миграционным департаментом. Они получили наши вопросы и пообещали сообщить, как только у них появится какая-то ценная информация. Что, по-твоему, мы еще должны сделать? — Пожалуй, немного больше, черт побери, выражаясь языком шведской полиции, — ответила Хвасс. Судя по мимике, жестам и вернувшейся на лицо улыбке, она на этом решила закончить встречу. — Мы увидимся в пятницу, и к тому моменту, надеюсь, что-то произойдет, — добавила она. — Да, действительно. — Бекстрём робко улыбнулся ей. — Мы все в душе надеемся на это. Их прокурор еще засовывала в портфель свои бумаги, когда Анника Карлссон уже поднялась и встала в дверях. Она переплела пальцы и поводила плечами, не сводя взгляда со своего шефа. — Ты не хочешь, Бекстрём, чтобы я что-нибудь сделала? — спросила Анника Карлссон и кивнула в сторону прокурорши, по-прежнему целиком поглощенной своими документами и записями. — Я думаю, мы подождем, — ответил ей Бекстрём. — Ожидание не кажется слишком долгим, когда ждешь чего-то хорошего, — добавил он и вздохнул довольно. 55 Наде не удалось быстро связаться со своим таиландским коллегой Аккаратом Буниасарном. В понедельник знакомый из Государственной криминальной полиции позвонил ей и рассказал, что Аккарат находится на каком-то секретном задании в Бирме или Камбодже. Его секретарша понятия не имеет, когда он появится в офисе. Но знакомый пообещал, что Надя первой из всех узнает о его возвращении на работу. Она не получила никаких вестей ни во вторник, ни в среду. А в четверг утром уже почти потеряла надежду и начала мысленно формулировать официальный запрос о помощи к шведскому офицеру по связям с таиландскими коллегами, чьим рабочим местом являлось посольство в Бангкоке. Тому самому, который сейчас пребывал в отпуске дома в Швеции и собирался вернуться в Таиланд только в сентябре, поскольку как истинный норландец не мог пропустить охоту на лосей. «Будем надеяться, он попросил кого-то замещать его», — подумала Надя и вздохнула. Если ее правильно проинформировали, там ведь также хватало норвежских, финских и датских коллег. Если только они не находились сейчас дома и тоже не охотились на лосей. Несколько часов спустя ее знакомый, однако, дал знать о себе. Его старый друг Аккарат вернулся в офис. Он пребывал в полном здравии и был, как всегда, услужлив, а поскольку собирался долго работать в этот вечер, не возражал, чтобы Надя позвонила ему прямо сейчас. Она почти сразу соединилась с ним по скайпу и, к своему восторгу, обнаружила, что он один в один соответствовал данному ей описанию. Если бы не седые виски при его в черной как смоль и густой шевелюре, он вполне мог сойти за следившего за своей физической формой тридцатилетнего мужчину. И действительно говорил на отличном английском. Надя объяснила суть своего дела. Кроме того, сообщила, что вышлет все имевшиеся у нее материалы на его имейл. В первую очередь ей требовалось прояснить четыре вопроса, а если он сам обратит внимание на что-то такое, о чем она случайно забыла, ее признательность будет безгранична. Во-первых, она хотела получить доступ к документам о похоронах Джейди Кунчай. И особенно касавшимся того, как проходила ее кремация, если таковая действительно имела место. Во-вторых, просила проверить, не могла ли покойная иметь сестру-близняшку. Однояйцовую, по какой-то причине после рождения отданную на удочерение, вероятно, в Швецию. В-третьих, ее интересовали таиландские женщины, пропавшие во время цунами в Као-Лаке, Пхукете и по соседству, внешне соответствовавшие описанию Джейди Кунчай, которое она также собиралась переслать ему по электронной почте. И в-четвертых, Надя хотела, если это возможно, чтобы он постарался добыть более подробную информацию о том, как, собственно, все происходило, когда мертвое тело Джейди нашли в Као-Лаке и когда несколько дней спустя ее идентифицировали в Пхукете. — Ну вот, — закончила Надя, — и все, по-моему. Для начала, по крайней мере, — добавила она на всякий случай. — Я понимаю, что беспокоит тебя и твоих коллег, — кивнул Аккарат Буниасарн и улыбнулся мягко. — Да, — подтвердила Надя. — У нас проблема с ее идентификацией. — У нас все еще остается сотня пропавших после цунами женщин, и многие, скорее всего, соответствуют описанию Джейди Кунчай, — поделился Буниасарн. — Печально слышать, — сказала Надя. — Таиланд не Швеция, — ответил Буниасарн и покачал головой. — Когда дело касается подобного, мы живем в разных мирах. Относительно удочерения тоже не самый простой вопрос, — добавил он. — Как тебе наверняка известно, нелегальная торговля таиландскими детьми порой принимала невероятные масштабы. — Я подумала, может, тебе удастся найти свидетельство о рождении или документы о родах в какой-нибудь больнице. Если верить Буниасарну, с этим тоже могли возникнуть проблемы. Большинство детей у них рождалось дома. Это касалось как обеспеченных, так и бедных семей. Но, конечно, если повезет, он, пожалуй, мог докопаться до каких-то данных. — Ты мне здорово помог бы, — сказала Надя. — И если тебе что-нибудь понадобится, только позвони. — Зачем еще нужны друзья, — констатировал Аккарат Буниасарн, улыбнувшись и наклонив голову, выражая симпатию. Кроме того, он пообещал дать знать о себе, как только у него появятся новости. Поиски какой-то информации могли потребовать больше времени, какой-то меньше, и это они оба прекрасно понимали. В любом случае он вместе с помощниками собирался сразу же приступить к выполнению ее просьбы. 56 Потребность в новых контактах сильно возросла после понедельничной встречи, но Бекстрёму не составило труда возродить один из тех, который завязался у него давно. В тот же день после обеда он переговорил с женщиной, работавшей в Национальном судебно-медицинском центре. Они познакомились на конференции полгода назад, и тогда Бекстрём, воспользовавшись случаем, устроил ей экскурсию по различным местам, о существовании которых она ранее даже не догадывалась. — Что я могу сделать для тебя, Бекстрём? — спросила она. — Я звоню только ради того, чтобы узнать, как у тебя дела, — солгал Бекстрём. — Мы ведь так давно не виделись. Если случайно окажешься в Стокгольме, не забудь дать знать о себе, мне будет приятно. — Да, конечно. Итак, чем я могу помочь тебе в этот раз? — Пожалуй, с двумя небольшими проблемами, — сказал Бекстрём. — Самыми заурядными. «Дамочка на слабую семерку», — подумал он. Ради такой у него самого уж точно и мысли не возникало куда-то ехать, Линчёпинг находился на полпути в Южную Европу, но если бы она случайно заскочила к нему, он не стал бы ей мешать. «Еще одна… Им просто нет конца», — подумал он пять минут спустя, когда закончил разговор. Примерно в то время, когда Бекстрём разговаривал с женщиной-экспертом из Линчёпинга, помощник старшего прокурора Ханна Хвасс позвонила его главному боссу, вновь назначенному шефу полиции Сольны Карлу Боргстрёму. Она хотела встретиться с ним как можно быстрее и обсудить важные моменты ее расследования. Карл Боргстрём уже догадался, о чем пойдет речь, и постарался быть столь дипломатичным, сколь обязывали обстоятельства. Его дверь всегда была открыта, а в их ресторане готовили прилично. Помощник старшего прокурора Ханна Хвасс, однако, отказалась идти на уступки. Проблема с дверью Боргстрёма состояла в том, что она висела не в том месте. Здание полиции Сольны сегодня было для нее вражеской штаб-квартирой. И в ожидании, пока ситуация нормализуется, она собиралась держаться от него подальше, пока ее присутствие там не понадобится для выполнения обязанностей руководителя предварительного расследования. Поэтому у нее имелось другое предложение. Сама она все еще сидела в помещении службы по борьбе с экономической преступностью, так как новый работодатель, прокуратура Стокгольма, не успел организовать для нее служебный кабинет. А поскольку от секретарши Боргстрёма она знала, что на следующий день ее шеф отправится на конференцию в Государственную криминальную полицию, а сама она располагалась по соседству, пригласила его пообедать вместе в ресторане на Кунгсхольмене, на полпути между ГКП и ее старым офисом. — Тебя устроит в двенадцать? — спросила Ханна Хвасс. — Да, просто замечательно, — ответил Боргстрём и добавил: — Будет приятно встретиться. «А есть ли у меня выбор?» — подумал он. И тогда ему в голову пришла хорошая идея: он должен увидеться с Бекстрёмом до рандеву с Хвасс и тем самым подготовиться к предстоящему разговору. — Как здорово, что я смог найти тебя, Бекстрём, — сказал Боргстрём, как только услышал голос коллеги в трубке. — Ты на работе сейчас? — Я всегда на работе. Тружусь постоянно, — ответил Бекстрём. — Если меня нет здесь в здании, значит, я где-то в управлении. — Ну, это понятно, — согласился Боргстрём. — Мы не могли бы встретиться прямо сейчас? Мне надо поговорить с тобой об одном деле. — Нет, к сожалению, — ответил Бекстрём таким тоном, словно одновременно покачал головой, что он и в самом деле сделал, сидя в одиночестве у себя в кабинете. — Меня на улице ждет машина. Приходится заниматься и реорганизацией тоже, как тебе, пожалуй, известно. Мы приближаемся к заключительной фазе. — А как завтра? — спросил Боргстрём и уточнил: — Завтра утром. Сначала Бекстрём, а потом, когда он уже будет во всеоружии, прокурор Хвасс. «Лучше некуда», — решил Боргстрём. — К сожалению, невозможно, абсолютно невозможно, — вздохнул Бекстрём. — Завтра я занят целый день. — И у тебя нет ни одного окошка? Мне нужно не более четверти часа. — Ну, первое окошко будет утром в четверг. В десять, — сказал Бекстрём, не собираясь жертвовать обедом или послеобеденным отдыхом ради Боргстрёма. — Это просто замечательно, — горячо одобрил Боргстрём. — Тогда и увидимся. — Добро пожаловать ко мне, — буркнул Бекстрём.