– Очень обрадовались. – Он взъерошил свои золотые волосы. – Они настаивали на дополнительной пригоршне овса. – Ты их балуешь. – Я придвинулась немного ближе, и он мне позволил. Да, так было гораздо лучше. – Я рад, что у меня есть эта работа. – Он сжал губы. Ему претила мысль жить за счет благотворительности Блэквуда. В первые дни, после того как он чуть не умер, Рук все время порывался выбраться из постели, чтобы броситься вон из дома и начать искать работу. – А как ты? – спросил он. Выражение его лица смягчилось. – Это был самый отвратительный день, – пробормотала я. – Все еще читаешь… – Он взял у меня книгу и пролистал страницы. – Ты полагаешь, здесь есть способ остановить Бескожего Человека? Правда? – Помалкивай об этом, – покраснев, сказала я. – Я не хочу, чтобы поползли слухи. – Никто не узнает. – Он поймал мою руку. У него в глазах был какой-то стальной свет, которого вчера не было. – Я все еще не понимаю, почему Ре?лему понадобилась ты. Я осторожно высвободилась и села на диван. – Вероятно, это способ показать людям, что чародеи не могут защитить свою великую Предначертанную. – Я невольно округлила глаза, произнося эти глупые слова. – Кто знает? Может, он считает, что я что-то могу для него сделать. – Он тебя никогда не получит. – Рук сел рядом со мной и смял в руках шляпу. – Конечно, не получит. Всем известно, что меня очень трудно поймать, – легко произнесла я. Это заставило его улыбнуться. – Ты помнишь, как твои способности впервые проявились, когда нам было тринадцать? И что нам приходилось делать, чтобы скрыть это от Колгринда? О да, в те дни я поджигала буквально все. – Я подпалила шторы в его кабинете… Рук улыбнулся. – И ты подожгла рододендрон в саду. А я убедил Колгринда, что это была самовзрывающаяся птица. – На лице Рука читалась гордость. Представив пафосное выражение лица нашего директора, я захихикала. Мы с Руком придвинулись друг к другу поближе. Если бы я протянула руку, смогла бы его коснуться. Я повернула голову и посмотрела Руку в глаза. В его черные глаза. От их черноты я задрожала. Когда-то они были бледно-голубыми, но цвет изменился. Это было частью его дара от Корозота. Частью его трансформации. Мы с Фенсвиком замедлили этот процесс за счет наших знаний и эликсиров, но сдержать могли только на время. Рук сказал: – Я помогал тебе тогда, и я могу помочь тебе сейчас. Я мог бы использовать свою силу, чтобы защитить тебя. – Он накрыл мою руку своей. Сердце сильно стучало, пока я смотрела на игру отсветов пламени у него на лице, на четкую линию его подбородка. Я хотела как-то подразнить Рука, но огонь в камине начал гаснуть. Из углов комнаты прокрались тени и начали играть у наших ног. Я инстинктивно отодвинулась, и тени исчезли. Рук встал, тихо выругавшись. – Мы не можем играть с твоими способностями, пока не узнаем, как их встретят, – сказала я. Хотя я знала, как чародеи их встретят. Мы оба знали. – Конечно, – произнес он отчужденным тоном. – Однажды война закончится. И мы будем свободны. – Однажды… – эхом повторил Рук. Он прикоснулся ко мне – просто рука на моей талии. – Генриетта, – прошептал он, и у меня по спине пробежала дрожь. Его черные глаза искали мои, он наклонился ближе. Еще ближе. Он не собирался останавливаться. Пытаясь не дрожать, я скользнула руками по его плечам и отклонила голову назад… Но он отвернулся от меня, сильно закашляв кровью. С упавшим сердцем я наблюдала, как тени снова поползли к ногам Рука. – Помоги, – прошептал он, снова развернувшись ко мне. Его черные глаза стали бездонными. 4 – Выпей это, – сказал Фенсвик, вручая Руку деревянную чашку, наполненную дымящейся жидкостью. Доктор-домовой взял ладонь Рука и проверил пульс, постукивая когтем по его запястью. Я привела Рука в аптечный пункт, расположенный на самом верхнем этаже дома, в комнатке под деревянным скосом крыши. Со стропил свисали связки чеснока и охапки засушенных цветов. В углу – маленькая приземистая печка, заваленная нечищеными медными горшками. На длинном деревянном столе – миски из пьютера и деревянные пестики, испачканные пыльцой и розовой пастой. Здесь было по-домашнему уютно, и, вопреки ожиданиям, хозяин – маленький домовой с кроличьими ушами и носом летучей мыши – был одет в модные брюки. Рук закатил рукава. Его лицо все еще выглядело зеленоватым. – Должен ли я беспокоиться? Я получил больше контроля, – сказал Рук. Я вздрогнула. Мы с Фенсвиком знали: когда у Рука становится больше контроля – это плохой знак. Тело Рука принимало его способности. Он менялся. Когда я помогала ему идти по темному дому, его рука безвольно свисала с моего плеча, и я молилась, чтобы никто не увидел теней, которые ярко вспыхивали и шуршали. Они бесцеремонно хватались за мою юбку своими чернильными руками, пока Рук с огромным трудом поднимался вверх по ступенькам, преодолевая одна за другой. Каждый день эти тени становились сильнее. – Прямо сейчас нет нужды беспокоиться, – не моргнув глазом соврал Фенсвик, и у меня в животе все сжалось. – Отдохни. Это лучшее лекарство. – Извини, – пробормотал Рук, обращаясь ко мне. – Мне очень жаль, что тебе приходится это видеть. – Мне все равно, – сказала я, и это было правдой. Плевать на его способности – только до него самого мне было дело. Я хотела, чтобы мой Рук вернулся. Я осторожно прикоснулась к его щеке. Кожа была горячей на ощупь. Рук сжал мое запястье и быстро поцеловал пальцы. На краткий миг моя кровь взволновалась, а потом он встал. – Спокойной ночи, доктор. Спасибо вам, – сказал он и ушел. Фенсвик подошел ко мне. Он хотел поговорить, и я догадывалась о чем. Избегая его взгляда, я взяла один из пестиков для размельчения трав. Он все еще был покрыт желтой пудрой – Фенсвик растолок корень одуванчика, порошок должен был подавить инфекцию. – Боюсь, он становится хуже, – произнес домовой. Хуже… Будто это простуда или какая-то не слишком опасная лихорадка! «Хуже» казалось неподходящим словом для юноши, у которого были тени на побегушках. У меня слегка зазвенело в ушах, и я выронила пестик, он с резким стуком ударился о стол. Рука заглатывала тьма, а я не сделала ничего, черт возьми, чтобы ему помочь. – А как насчет того экстракта полыни? Если его очистить и подсластить медом, он должен быть очень эффективен. – Я наконец-то нашла этот чертов рецепт, продравшись через все без исключения книги Блэквуда по ботанике, до каких только добралась, но этот рецепт оказался на латыни. Мне пришлось проверять и перепроверять свой перевод. – Мы просмотрели все тома о травах, – проворчал Фенсвик. – Мы даже использовали запрещенные заклинания от феи. Ты знаешь, как трудно было присыпать пудрой глаза летучей мыши? Мы что-то упускаем из виду… Я что-то упускала из виду, но если бы только я работала усерднее… – Он кашляет черной кровью. – Фенсвик приподнял свои кроличьи уши. – Какие еще доказательства тебе нужны? Нет. Нет. Я закрыла лицо руками. – Мы должны продолжать попытки. Пожалуйста… Я вспомнила, как мы с Руком были на болоте в тот день, когда все изменилось. Может быть, если бы мы не отошли от школы, если бы Гвен нас не нашла, если бы Агриппа нас не спас, если бы, если бы, если бы… Воспоминания затанцевали у меня перед глазами. Как мы пошли купаться в пруд мельника, подначивая друг друга на слабо первым броситься в ледяную воду. Как я показала свои способности во время нашей встречи на болоте… у него было такое удивленное лицо, когда он разглядывал обожженную землю. Как я с пронзительным криком превратилась в столп пламени, когда тени фамильяров попытались его утащить… А его битва с Корозотом, чтобы спасти меня… Яблоко, которое он мне дал несколько дней назад… Тот момент в кухне Агриппы, когда мы практически поцеловались, – и все это было напрасно? Нет, я не позволю случиться худшему! – Пожалуйста, – сказала я с бо?льшим нажимом. – Я сомневаюсь, что что-то изменится. – Фенсвик начал собирать в стопку миски из пьютера. – Тогда, я думаю, мы не должны говорить ему, что происходит. – У меня была способность врать тем, кого я люблю. – Да, не надо этого делать, – согласился Фенсвик. – Подобная честность может оказаться фатальной. Страх и гнев ускоряют действие яда. Я обвела комнату утомленным взглядом. Все те же травы и грибы, те же миски и бинты, все как всегда. Мы пробовали новые лекарства практически каждую ночь на протяжении уже нескольких месяцев, и ничего не изменилось. – Дай ему немного отдохнуть, – вздохнув, сказал Фенсвик. – Он этого заслуживает. – Хорошо, – пробормотала я, потирая воспаленные глаза. – Ты не будешь возражать, если я немного здесь почитаю? Фенсвик удивленно захлопал ушами. Задрожав, я сказала: – Я не хочу сидеть одна. – Конечно, – ласково проговорил он. Я спустилась вниз, собрала свои книги и бумаги в библиотеке и позволила Лилли подготовить меня ко сну – было бы жестоко заставлять ее и дальше бодрствовать. А затем я взяла свой палантин, положила сундук Микельмаса на подушку из воздуха и переместила его в аптечный пункт Фенсвика. Я собиралась перерыть все что можно. Да что угодно подошло бы, чтобы занять мои мысли. Колокола снаружи пробили полночь. Я оторвалась от книги, подперла подбородок рукой и стала слушать. Теперь колокола – неотъемлемая часть моей жизни. После того как защита пала, Орден решил, что нужен способ подавать сигналы всем чародеям города одновременно. В результате была разработана специальная система колокольного звона. Чтобы проинформировать нас или собрать, звонили по-разному. Два долгих торжественных удара, три быстрых и легких и еще один, более громкий? Это бы означало, что Ре?лем находится на окраине города. По счастью, мы еще не слышали такого звона. После двенадцатого удара последовали четыре долгих и раскатистых. Ничего особенного – простая смена караула на барьерах, завтра днем моя очередь заступать.