– Сэм? Мистер Кейд? Это Тайлер. Помните, с летного поля… – Он встревожен. Я слышу, как он хрипло дышит в микрофон. – Сейчас не время для звонков, Тайлер. – Ладно, – отвечает он. Голос его звучит подавленно, насколько возможно при его желании проявлять эмоции. – Я просто хотел, чтобы вы знали, что это не ваша вина. Я останавливаюсь, наполовину открыв дверцу своего пикапа. – То есть? – Миллион вариантов прокручивается у меня в голове, и все они плохие. Большинство из них приводят меня в ярость. – Вы единственный, кто действительно пытался, – продолжает Тайлер, – понять, что со мной происходит. И я благодарен за это. Я просто не хочу, чтобы вы думали, будто это из-за вас. – О чем вы говорите, Тайлер? – Я сейчас на мосту Гей-стрит, – говорит он, как будто это объясняет все. И спустя секунду до меня доходит. Во рту у меня пересыхает, пульс учащается. – Тайлер, что вы собираетесь сделать? – Мост Гей-стрит расположен возле самого делового центра Ноксвилла, он проходит над Теннесси-ривер. Низкие стальные перила, окрашенные в зеленый цвет. Долгое падение до воды. – Я больше не могу, – отвечает он. – Правда, не могу. Так будет лучше для всех. Я распахиваю дверцу пикапа и запрыгиваю на сиденье. Включаю двигатель. Переключив телефон на громкую связь, кладу его рядом с собой. – Тайлер, я еду к вам, ладно? Давайте сядем и немного поговорим. Мы можем это сделать? Я знаю, на каком узком краю он стоит. Я стоял там много раз в недавние годы, прежде чем Гвен протянула мне руку и вытащила меня обратно в широкий мир. Много раз мне казалось, что ничто не стоит этого, ничто не реально. Это очень плохое место – обрыв, над которым ты слышишь, как мертвецы нашептывают, что тебе лучше было бы присоединиться к ним. Падение с моста, возможно, и не убьет его, но он может утонуть. В этот поздний час машин на мосту почти нет, а для того, чтобы перешагнуть через перила во тьму, достаточно нескольких секунд. Тайлер не отвечает. Я прибавляю скорость. – Тайлер, ты еще здесь, приятель? – Я здесь, – говорит он. – Я просто устал, Сэм. Я просто очень устал. – Знаю. Я знаю, каково это. Но я уже еду, ты не будешь один. Хорошо? Обещай мне, что дождешься меня. Пожалуйста. Мы не очень-то близко знакомы, но ты знаешь, что я был на твоем месте. Я могу показать тебе путь обратно. Ладно? Он в течение нескольких мучительных секунд молчит, размышляя над этим. Я смотрю на спидометр – скорость изрядно выше разрешенной. Потом Тайлер говорит: – Я подожду. – Я приеду примерно через десять минут. Не бросай трубку. Скажи, о чем ты сейчас думаешь? Он начинает говорить. Я слушаю, но в основном потому, что просто хочу его отвлечь. Тайлер говорит о том, как нашел в Сети фото своей семьи, о том, как это заставило его вспомнить про одно Рождество, незадолго до того, как его сестру похитили. Я понимаю его. Воспоминания – это наркотик, и иногда после них остается жуткая, болезненная пустота. Я все еще помню последний видеозвонок от сестры во время моей командировки. Мне пришлось оборвать его. Я по-прежнему проигрываю этот разговор в уме и размышляю о том, что она еще могла сказать, что еще я мог сделать, чтобы она хотя бы еще на какое-то время побыла со мной. Тайлер делает то же самое, но ему не за что цепляться. Убийца его сестры так и не был пойман, и это бесконечное состояние неопределенности и отчаяния заставляет людей терять веру, терять любовь, терять надежду. Для меня загадка была решена практически сразу. Для него может быть не решена никогда. Пять минут. Я смотрю, не появится ли дорожный патруль. Если б я посмел, я позвонил бы копам и попросил их отправить кого-нибудь на мост, но доверие между мною и Тайлером все еще зыбко, точно струйка дыма. Если он решит, что я собираюсь предать его, то спрыгнет с моста прежде, чем они успеют остановить его. А что, если тут кроется что-то еще? Тихий холодный голос, звучащий в глубине моего разума, нашептывает, внушая мне сомнения: «Ты не знаешь этого парня. Что, если он заманивает тебя?» Если это и так, то я вооружен и легко не сдамся. Тайлер не произвел на меня впечатления человека, способного на физическую агрессию, но если он даже нападет, я готов к этому. – Сэм? – Голос его теперь звучит слабо и устало. – Я просто хочу, чтобы меня не было. Спасибо тебе за эту попытку. – Нет, Тайлер, не делай этого! Послушай, приятель, оставайся на месте. Я приеду через три минуты. Ты же можешь подождать три минуты, верно? Я лечу туда, словно комета. Уже вижу огни деловой части города. До моста недалеко. Я пролетаю на красный свет пустынный перекресток и не сбавляю скорость. – Я не хочу ждать. – Но ты же позвонил мне не без причины, – напоминаю я. – Ты хотел, чтобы я знал. А я хочу знать. Тебе есть что еще сказать мне. Я это знаю. Я продолжаю говорить, хотя сам почти не понимаю, что несу. Вижу впереди зеленые арки моста – они проходят под самим мостом, а не поверх него. Дорогу освещают фонари, и я не вижу ни одной машины, припаркованной на узких остановочных полосах сбоку от основной трассы. Дорога здесь идет в две полосы и сейчас совершенно пуста. Я притормаживаю, боясь не заметить его, но все равно вижу его только в последнюю секунду. Он одет в темные штаны и темную толстовку и почти сливается с ночной темнотой. Он стоит на бетонном козырьке, прижимаясь ногами к зеленым стальным поручням. Шагнуть за край так легко, для этого не нужно усилий… Я нажимаю на тормоз и наваливаюсь на руль, чтобы свернуть на узкую остановочную полосу, потом выскакиваю из машины, сжимая в руке телефон. Инстинкт требует от меня кинуться к Тайлеру, но разум заставляет остановиться, замедлить шаг и подходить осторожно, без резких движений. Я иду словно целую вечность. Тайлер смотрит вниз, на реку, а не на огни центра. И, как сказал Ницше, бездна всматривается в него. Он знает, что я здесь, но не отрывает взгляда от этой бездны. – Тайлер? – Я вижу в его руке телефон, все еще передающий сигнал. Завершаю звонок и поднимаю обе руки. – Я собираюсь положить свой телефон в карман, хорошо? – Хорошо. – Голос его звучит совершенно нормально. И это самое худшее. – Тебе не нужно было приезжать. – Знаю. – Прислоняюсь к перилам. Я стою в десяти футах от него, пытаясь сообразить, как подобраться ближе, чтобы не запустить смертельную реакцию. Кладу телефон в карман своей куртки, но при этом нажимаю кнопку вызова чрезвычайных служб. Выжидаю несколько секунд, надеясь, что соединение установлено, потом спрашиваю: – Почему ты выбрал мост Гей-стрит, чтобы спрыгнуть с него? «Боже, пусть оператор услышит это!» – Здесь тихо, – отвечает Тайлер. – Мне нравится этот мост. И он высокий. Это действительно так. Дует сильный холодный ветер. Звезд не видно, луна спряталась за наползающими облаками. Это было бы прекрасно, если б я стоял здесь с Гвен. Сейчас это зловеще. – Ты не хочешь объяснить мне, почему решил сделать это сейчас? Сегодня? – Я тебе говорил. Фотографии. – Но должно быть что-то еще. Ты видел эти фото и раньше. Тайлер поворачивает голову ко мне. На нем, как и раньше, бейсболка с эмблемой «Флорида гейторс», поверх которой натянут капюшон толстовки. Он сует руки в карманы. Лицо у него такое же бесстрастное, каким было на летном поле, и это пугает меня до дрожи. – Сегодня ее день рождения, – говорит Тайлер. – Моей сестры, я имею в виду. Сегодня ей исполнился бы двадцать один год. Я купил бы ей выпивку. Может быть, удостоверился бы, что после этого она благополучно добралась домой. Это причиняет мне боль. Я чувствую, как осыпается край этого эмоционального обрыва. Тайлер снова смотрит на реку. – Расскажи мне о ней, – прошу я. – Вы с ней хорошо ладили? – Не всегда. Она вела себя совершенно погано в тот день – в день, когда это произошло. – Я вижу, как дергается его кадык, когда он сглатывает. Потом чуть наклоняется вперед, и я напрягаюсь. Если нужно, я могу действовать быстро; может быть, смогу рвануться к нему и ухватить его за толстовку прежде, чем он свалится. Но остановить падающее тело крепкого мужчины сложно, я наверняка порву связки, а может быть, и вывихну руку. Это не препятствие, просто один из факторов. Я осторожно и, надеюсь, незаметно смещаюсь ближе. – Она знала, что ты любишь ее? – Что? – Она знала, что ты любишь ее, Тайлер? Он снова переводит на меня взгляд. – А зачем? – Затем, что это имеет значение. Это имело значение для меня. Последнее, что я сказал своей сестре, – что я люблю ее, и мне от этого было немного легче. Но я надеюсь, что она знала это и без моих слов. – Не знаю, – отзывается он. – Я не знаю, считала ли она так. Я купил ей на Рождество подарок, очень хороший. Но она так и не открыла его. Слышу вдали сирены. «Нет-нет-нет…» Если они примчатся, завывая и мигая маячками, то могут заставить его шагнуть за край. Я смещаюсь ближе еще на несколько дюймов. Он не реагирует. – Я очень хотел бы поговорить с тобой о своей сестре. Мне тоже пригодилась бы такая помощь – разговор с тем, кто меня понимает. Ты не хочешь слезть оттуда и пойти, например, выпить кофе? Идем, Тайлер, давай поговорим об этом где-нибудь. Ты можешь сделать это в любой момент. Но сейчас я здесь, рядом. И мне не наплевать на тебя. Тайлер коротко выдыхает, и на один жуткий миг мне кажется, что я не справился. Но потом он говорит: – Ладно, хорошо. И перепрыгивает через ограждение обратно. Я не готов к этому по-настоящему, и мой голос подрагивает от облегчения, наполняющего мою душу. – Спасибо, Тайлер. Пойдем со мной, найдем какое-нибудь тихое местечко, ладно? Он спрашивает: