– И тем не менее… – процедила Ванда сквозь сжатые зубы. – Твои силы исчерпаются в один миг! – Я знаю. – И тогда ты сгоришь! – Я знаю. – И тем не менее ты сопротивляешься? – Сопротивляюсь. Всего лишь… как ты там выразилась? Один миг. – И что потом? – рассмеялась фальшивая Ведьма. – А потом это, – ответил Тор и ударил самозванку Мъёлльниром по голове. От удара кричащая, визжащая и горящая ведьма отлетела в сторону обрыва. Остановилась на самом краю. Попыталась встать. Её одежда свисала обожжёнными клочьями. Волосы исчезли. Плоть почернела. Из раскрытого рта и пустых глазниц сочился противоестественный свет. Тор метнул молот. Попал. Фальшивая ведьма свалилась с края обрыва и исчезла с глаз. Её прощальный крик затих в ночной буре. Тор поймал вернувшийся Мъёллнир и взглянул на Ванду. Девушка тяжело дышала. – Что-то ты не спешил, бог грома. – Вставать не хотелось, – ответил Тор, ощупывая сломанные рёбра. – Когда ты прилетела? – Спустя где-то час после тебя. Я оказалась на месте прямо перед тем… – Ванда замешкалась. – Прямо перед тем, как его выдернули из реальности. – Как же нам… – Тор замялся. Он пытался подобрать нужные слова, но на ум ничего не приходило. – Вернуть его обратно? – Дай мне отдышаться, если я смогу понять природу ритуала, что здесь провели, понять, какие заклинания использовали, возможно, я смогу вернуть всё обратно. – Мне понравилось всё, кроме слова «возможно», – заметил Тор. – Поправочка. Нет никакого «возможно». Это мистическое действо нельзя отменить. Слова тяжело повисли в воздухе. Из-за края утёса, куда упала фальшивая и обожжённая ведьма, медленно поднялась фигура, окутанная ореолом синего света. Создание было необычайно высокого роста. Его двухцветная мантия, смесь тёмно-серого с пурпурным, была украшена чёрными нитями, собиравшимся в изысканные сложные узоры на рукавах и высоком воротнике. Его голова представляла клубок яростного, живого пламени, в котором виднелись глаза и рот. Это был ужасающий уроженец Фелтайна, правитель Тёмного Измерения, самое злобное и могущественное магическое существо во вселенной. Ванда Максимофф вздрогнула и пробормотала нехарактерное для себя бранное словечко. – С языка сняла, – произнёс Тор. – Это же… – О, я прекрасно знаю, кто это такой. – Тогда ты представляешь, куда мы вляпались. Сын Одина кивнул. Ни в одном языке, смертных ли или других рас, не было слова, способного выразить всю глубину тёмной сущности Дормамму. Дормамму поднял левую руку. Жуткие зелёные огоньки кружили и извивались вокруг неё. – Я очень долгое время не чувствовал боли, – медленно и трескуче выдавил он. – Это не очень-то приятное ощущение. Ты, сын Одина, и ты, смертная, дорого заплатите за подобное неуважение к моей персоне. И расплачиваться вы будете долго и медленно, ибо у меня ещё вся ночь впереди, а ночи здесь длятся вечно. Дормамму ткнул в их сторону пальцем. Роящиеся зелёные огоньки метнулись к ним навстречу. Тор схватил Ванду и оттолкнул её, прикрывая собой. Зелёные огоньки ударили в место, где они только что стояли. Земля взорвалась. Они начали пятиться назад. Зелёный огонь быстро разгорался, пожирая чёрные камни подобно светящейся кислоте. Кусочек за кусочком, булыжник за булыжником, новая гора рушилась. Массивные глыбы камня откалывались и исчезали в темноте. Пасть Дормамму раскрылась, и оттуда донёсся новый звук. Тор не сразу понял, что так Дормамму смеётся. Глава 10 Мадрипур 12 июня, 23:26 по местному времени – Док? Доктор Бэннер? До Бэннера доносился голос Дейла МакГейла Третьего. Брюс открыл глаза. – МакГейл? Где вы? – Я здесь. Вы в порядке? Бэннер задумался. Вздохнул: – Голова болит. В груди ломит. Чувствую себя как с похмелья. С гигантского похмелья. – Наверное, это успокоительные, – предположил МакГейл. – Ой-ёй. Знаешь, МакГейл, мне кажется, ответ на твой вопрос зависит от того, где мы находимся. Бэннер сел. Он был в клетке. В грязной, грубой, проржавевшей клетке, напоминавшей чье-то логово в неиспользуемом зоопарке. Брюс огляделся по сторонам. Они были в большом просторном помещении какого-то давно заброшенного и списанного со счетов промышленного завода. Он был мрачным и ветхим. В воздухе пахло человеческими отходами и разложением. И их клетка была не единственной! С обеих сторон от неё на проржавевшей ленте перекошенного конвейера рядком выстроились несколько десятков точно таких же. МакГейл выглядывал из-за прутьев клетки, стоявшей рядом с брюсовской. В соседних клетках свернулись в клубок другие люди, грязные, нечёсаные, одетые в лохмотья. Они лежали без движения, и сложно было понять, умерли они или просто спали. С потолка на потёртых кабелях свисали голые лампочки. Парочка из них даже работала. – Нет, МакГейл, я определённо не в порядке, – произнёс, наконец, Бэннер. Брюс поднялся на ноги. Его одежда не пострадала, а пластиковый браслет по-прежнему оставался на руке. Он не изменился. Когда он потерял сознание, гнев ушёл, и ужасного перевоплощения не состоялось. – Давно мы здесь? – спросил он. МакГейл пожал плечами: – Наверное, около часа. Я не уверен. Мои часы накрылись. И я тоже был в отключке. Бэннер взглянул на него: – Да, прошу прощения. Ты в порядке? МакГейл потрогал грудь. Выглядел он неважно. – Похоже, есть какие-то внутренние повреждения. Побаливает что-то. Он взглянул на Бэннера и попытался улыбнуться: – Я в порядке. – Дай-ка взглянуть, – распорядился Бэннер. – Да я в порядке. – А я доктор. – А мы в клетках. Что ты собираешься сделать? Осмотреть меня сквозь решётки?