Как и Тамара, она уже была слегка подшофе, и потому вопрос прозвучал довольно агрессивно. Тамара, впрочем, не обратила на эту невольную агрессию никакого внимания, и Белкина не стала извиняться. — Выходит все-таки, все мужики на самом деле сволочи, — поделилась наблюдением Тамара. — И это, согласись, грустно. — А ты думала, что твой Дорогин — принц на белом коне? — непослушными пальцами выковыривая из пачки сигарету, хмыкнула Варвара. — И потом, при чем тут сволочь? Почему обязательно сволочь? Человек в поте лица своего зарабатывает на хлеб с маслом… тебе на тряпки зарабатывает, между прочим. А ты — сволочь… Впрочем, тебе виднее, ты его лучше знаешь. Не нравится — мне отдай, я возьму с удовольствием. Может, конечно, и не сказочный принц, но на фоне прочих самцов очень даже ничего… Тамара молча протянула через стол кукиш. Белкина оттолкнула кукиш от своего лица, заставив Тамару качнуться на стуле. — Ишь, чего захотела, — сказала Тамара. — И не надо меня ронять. Думаешь, если ты меня сейчас укокошишь, он сразу тебе на шею бросится? — В том-то и дело, что бросится, — вздохнула Белкина. — И придушит на месте. А мне еще пожить охота. Хоть и не замужем, а все же… Не договорив, она вяло махнула рукой с длинными, тщательно ухоженными и очень дорогостоящими ногтями. — Давай-ка лучше выпьем, — предложила она. — Не буду, — отказалась Тамара, — я уже окосела. Или буду? Нет, не хочу. Может, потом. — Потом суп с котом, — деловито сообщила Белкина, чиркнула зажигалкой и стала сосредоточенно ловить кончиком сигареты колеблющийся язычок пламени. — Ну, и где же он тогда, если такой хороший? — с обидой спросила Тамара, которая явно не находила в себе сил отказаться от избранной темы разговора. — В Караганде, — объявила Варвара, самокритично отметив про себя, что сегодня вечером ее тянет на избитые афоризмы и затасканные рифмы. Раньше она за собой такой склонности не замечала, а потому решила, что во всем виноват коньяк, реквизированный ими из бара в гостиной. — Я ж тебе сказала: работает он! — Где? — Ну, как это — где? Гм, где… На работе, надо полагать! Из прихожей послышалось характерное царапанье ворочающегося в замке ключа. — О! — воскликнула Варвара, весьма довольная тем, что возвращение Дорогина избавило ее от необходимости в третий раз пересказывать с самого начала вранье, половину которого она уже, грешным делом, успела позабыть под воздействием коньяка. — Вот и он. Легок на помине! Вот у него и спрашивай. Вот он пускай теперь перед тобой и отчитывается, где был и что делал… Механизм замка дважды негромко щелкнул, и стало слышно, как дверь сначала открылась, а потом закрылась за вошедшим. Тамара порывисто привстала с табурета, но тут же снова села, напустив на себя гордый, обиженный и неприступный вид. «Ну, это ты зря», — подумала Варвара, но промолчала: им виднее, милые бранятся — только тешатся. Было слышно, как Дорогин возится в прихожей, снимая пальто и обувь. До Варвары только теперь дошло, что означает его возвращение. Означало же оно, по идее, что ее неприятности позади, и она может спокойно возвращаться домой. Белкина робко обрадовалась, но тут же сурово себя осадила: в конце концов, Дорогин тоже не железный и не нанимался круглые сутки торчать в ее квартире, дожидаясь неизвестно чего. Для этого в агентстве есть целый штат оперативников, а его, между прочим, дома дожидается жена, с которой он давненько не виделся, по которой соскучился и которую благодаря Варваре обидел, не встретив на вокзале… Белкина мысленно поморщилась: она очень не любила становиться свидетельницей семейных сцен. Да и болтаться под ногами у любящих супругов, которые не виделись почти две недели, в квартире, где, как ни крути, чересчур хорошая слышимость, — дело не из приятных. Для этого надо не иметь ни стыда, ни совести, ни такта. Лучше уж, ей-богу, заночевать в гостинице… «Конечно, — подумала она, — в гостинице. Держи карман шире! А паспорт твой где, курица?» Дорогин появился в дверях кухни. На губах у него заиграла широкая, радостная улыбка, но в краткий миг перед тем, как она появилась, Варвара увидела и ясно поняла, до какой степени он утомлен. — Ба! — воскликнул Дорогин, прислонившись плечом к дверному косяку. Проделано это было вполне непринужденно, но Варваре почему-то показалось, что Муму просто-напросто нужна опора. — Какая милая и, без преувеличения, теплая компания! И мой коньяк здесь. Вернее, то немногое, что от него осталось. Привет алкоголикам! А накурили-то, накурили! Здравствуй, родная, — сказал он совсем другим тоном, адресуясь к Тамаре. — Прости, что не встретил. Дела, пропади они пропадом! — Подойдя, он обнял жену и провел щекой по ее волосам. — Господи, как же я соскучился! Лицо у Тамары дрогнуло, утратив холодноватое обиженное выражение, и испытываемое Варварой Белкиной желание немедленно, сию секунду потушить сигарету, встать из-за стола, вежливо попрощаться и уйти сделалось почти непреодолимым. — У тебя пиджак испачкан, — сказала Тамара. — Правда? Дорогин, скосив глаза, посмотрел на свое левое плечо и начал старательно отчищать его от чего-то белого, более всего напоминавшего обыкновенную известь, которой белят потолки. Варваре почему-то вспомнилось, что потолок у нее в прихожей по старинке побелен мелом, и она мысленно подивилась причудам человеческого сознания. Нет, ну что, в самом деле, Дорогин забыл у нее на потолке? Костяшки пальцев на руке, которой Сергей пытался привести в порядок свою одежду, были разбиты в кровь. Перехватив сосредоточившийся на этой мелкой, но красноречивой детали взгляд Варвары, Дорогин перестал чиститься и спрятал руку в карман. — Устал, как собака, — бодро сообщил он и положил на стол перед Белкиной звякнувшую связку ключей. Рядом, к некоторому удивлению Варвары, лег паспорт в зеленой с разводами, под малахит, обложке. Путаница полностью исключалась, это был ее паспорт. — Держи, это все твое. Варвара сгребла со стола паспорт и ключи и начала подниматься. Дорогин, наоборот, выдвинул из-под стола свободный табурет, взял со стойки чистый бокал, уселся и щедрой рукой плеснул себе коньяку. — Спасибо, — сказала Варвара. — Ну, я, пожалуй, пойду? — Имеешь полное право. — Дорогин залпом выпил коньяк и впился зубами в ломтик лимона. — Хотя я бы на твоем месте не торопился, — добавил он, жуя. — У тебя там немного грязно, да и народу, наверное, уже полно — милиция, «скорая», прокуратура… Оно тебе надо на ночь глядя? Взгляд Тамары вонзился в Белкину, как пущенное с нечеловеческой силой копье, едва не пригвоздив ее к стене. Он не требовал объяснений и оправданий, он просто обвинял, суля свирепую расправу без суда и следствия, и Варвара знала, что жена Дорогина имеет на это полное право. — Ты опять устроил у меня погром? — строго спросила она, напустив на себя суровый и независимый вид, который, увы, вряд ли мог кого-то здесь обмануть. — Прости, — устало сказал Сергей. — Я не хотел, ей-богу. — Я тоже, — сникнув, вздохнула Варвара. Дорогин невесело усмехнулся. — Да, это правда… в кои-то веки. Варвара все-таки встала. После того, что сказал Муму, идти домой ей совершенно не хотелось, но и терпеть взгляд Тамары, которая, похоже, не поверила, что ее драгоценный супруг опять оказался втянутым в неприятности не по вине журналистки Белкиной, не было никаких сил. — Пойду, — сказала она. — Не домой, так в гостиницу. Спасибо, что догадался прихватить паспорт. Дорогин нерешительно потянулся за бутылкой, на дне которой еще оставалась пара хороших глотков, но передумал и опустил руку. — Паспорт? — переспросил он так, словно не понимал, о чем идет речь. — А, паспорт! Нет, я прихватил его не затем, чтоб спровадить тебя в гостиницу, просто так получилось. Один твой поклонник хотел его присвоить, а я отобрал и забыл выложить. — Какой еще поклонник? — Варвара села. — Зачем ему понадобился мой паспорт? — Да кто их разберет, этих грузин? Видно, фотография понравилась. Он так и сказал: красивая, мол, женщина, только в доме беспорядок. — Хам, — сказала Варвара. — Дать бы ему по морде за такие слова! — Уже не получится, — остудил ее пыл Дорогин. — И потом, ты же не сотрудник отдела идеологической работы райкома КПСС, чтобы бить людей по морде за то, что они говорят правду! — Господи, — с тихим отчаянием произнесла Тамара, отошла к раковине и, пустив горячую воду, начала мыть посуду. Сергей пересел на ее место в углу и сразу же привалился лопатками к стене. — Слушай, — сказал он негромко, прикрыв глаза тяжелыми, набрякшими веками, — у меня к тебе дело. — Я, конечно, не Золотая Рыбка, но для тебя — все, что угодно, — так же негромко ответила Белкина. Дорогин вынул из кармана пиджака пострадавшую от чересчур тесного и энергичного соприкосновения с челюстью майора ФСО Кулакова руку и положил на стол плоский пластиковый футляр, внутри которого переливалось всеми цветами спектра круглое зеркальце миниатюрного компакт-диска. Варвара рефлекторно отшатнулась, как будто диск мог ее укусить. — Ты зачем это приволок? — спросила она вполголоса. — Выкинь его подальше! — Со временем так и будет, — пообещал Муму. — Но мы с ним еще не закончили. Вот что, Варвара. Надо сочинить к этой записи сопроводительный текст — о чем именно, я тебе объясню. Написать надо как можно жестче и резче, чтобы это звучало даже не как пощечина, а как удар кулаком в переносицу. Чтобы искры из глаз посыпались, понимаешь? — А ты понимаешь, что ни один канал не выпустит это в эфир? Да еще с таким комментарием… О чем ты говоришь! Конечно, я сейчас замещаю редактора и могла бы запустить эту программу на свой страх и риск, но это же бесполезно! Эфир прервут, как только станет ясно, о чем речь, а меня в ту же секунду с треском вышибут с работы. Черт с ней, с работой, но толку-то все равно никакого! — Тебя не вышибут с работы, — утешил ее Дорогин, — тебя просто убьют, как Алехина. — Еще лучше! — Нам эти ужасы ни к чему, — сказал Сергей. — Информация пойдет через Интернет. Анонимно. Поэтому ты уж постарайся, чтобы по тексту нельзя было определить, кто его сочинил. И, само собой, никаких подписей. Варвара пренебрежительно скривилась и хмыкнула, выражая свое отношение к полной безграмотности некоторых своих знакомых во всем, что касается сферы информационных технологий. — Анонимному сообщению без веских доказательств ни один здравомыслящий человек не поверит, — сказала она. — В Интернете такого мусора навалом, на него давно никто не обращает внимания. А реакция болванов, которые верят всему, что слышат, и тут же об услышанном забывают, тебя вряд ли интересует. Клянусь тебе всем, что мне дорого: мне эта вонючая сенсация даром не нужна. Но и подавать по-настоящему горячий материал так, чтобы все решили, что это фальшивка, у меня рука не поднимется. — А это и есть фальшивка, — огорошил ее Муму. — Стопроцентная липа, состряпанная на колене с провокационной целью. Провокация, кстати, удалась на славу. Тот грузин, которому приглянулась твоя фотография в паспорте, явился в Москву исключительно из-за этого диска. Кстати, жаль, завидный был жених — целый, понимаешь ты, генерал-майор, да еще и холостой! Вам бы встретиться при других обстоятельствах, ты б его мигом окрутила! — Ну вот, — решив, что атмосфера и впрямь нуждается в небольшой разрядке, деланно загрустила Варвара, — опять не повезло! Что ж ты так, Дорогин? В кои-то веки приличный жених подвернулся, а ты… — Не я, — возразил Муму, — а те ребята, что дежурили у твоего подъезда. Они охотились не за тобой, а как раз за этим грузином. Ты же, как и Алехин, была просто наживкой. — О, господи, — повторила от раковины Тамара, стоя к ним спиной. Варвара отвела взгляд, делая вид, что не заметила выражения боли и вины, с которым Дорогин посмотрел на жену. Впрочем, Тамара была права на все сто процентов: Белкина и сама в этой ситуации не могла сказать ничего, кроме все того же: «О, господи!». — Слушай, зачем тебе это надо? — собравшись с мыслями, спросила она. Дорогин красноречиво покосился на Тамару, и Белкина прикусила язык. Поскольку Муму явно не собирался развивать данную тему вслух, она решила пошевелить мозгами и самостоятельно докопаться до ответа. Ответ пришел сразу, стоило сосредоточиться на решении проблемы. Ну, конечно! В записи на диске говорилось о покушении на президента, которое якобы готовят грузинские спецслужбы, используя в качестве пушечного мяса осевших в Москве чеченцев. Пускай запись — фальшивка. Дорогин, должно быть, знает, что говорит. Но дыма без огня не бывает, ведь так? Не зря же этот грузин примчался в Москву буквально на следующий день после того, как Варвара получила диск! Да не какой попало грузин, а — музыка, туш! — целый, как выразился Дорогин, генерал-майор. Запись была провокацией, затеянной, чтобы заманить его в Москву и здесь, на своей территории, тихо и незаметно прикончить. Заодно с Варварой, надо полагать. Чтоб лишнего не болтала. Частично этот замысел удался, грузина действительно убрали, а вот с журналисткой Белкиной вышла осечка — вмешался Дорогин, причем вмешался в свойственной ему решительной манере. Все, о чем он говорил пару минут назад — милиция, прокуратура, врачи, — звучало весьма красноречиво, и Варвара почти не сомневалась, что около ее подъезда прямо сейчас стоит, дожидаясь окончания следственных действий, труповозка с выключенным проблесковым маячком и потухшими фарами. Но все это были мелочи по сравнению с главным. Главное же заключалось в следующем: коль скоро речь шла о покушении на главу государства, в деле наверняка были замешаны спецслужбы как минимум двух стран — России и Грузии. Сюда же следовало добавить чеченцев. А где чеченцы, там, как водится, и арабы. И, кстати, с некоторых пор повелось так, что там, где фигурируют спецслужбы Грузии, можно без особого труда заметить торчащие из-за кулис уши ЦРУ. «Господи, ну и каша! — с ужасом подумала Варвара. — И в эту кашу обеими ногами вскочил небезызвестный Сергей Дорогин. Теперь он просто не может остановиться, сделать вид, что ничего не произошло. Потому что он вмешался в большую игру, нарушил планы больших людей, сунул нос в их вонючие секреты, и жить дальше ему просто-напросто не позволят — ни спокойно, ни беспокойно, вообще никак. И, чтобы выжить, он вынужден довести дело до конца — то есть выйти с голыми руками навстречу мчащемуся во весь дух паровозу и победить, остановив эту махину и спихнув ее к чертовой матери с рельсов. Шансы отправиться на тот свет у журналистки Белкиной оставались и сейчас, но после появления пресловутой видеозаписи в Интернете они обещали существенно понизиться. Что толку затыкать дыру в ведре, которое уже опустело? Ну, разве что в отместку. Однако Варвара не без оснований предполагала, что Дорогин затеял эту историю с Интернетом не только для того, чтобы окончательно спасти, любовно ухоженную шкурку известной журналистки Белкиной. Он явно что-то задумал, а раз так, тем, кому хотелось бы увидеть эту шкурку прибитой к стене у себя над кроватью, скоро станет не до сведения счетов с представителями средств массовой информации… Наверное, она побледнела, потому что Дорогин сделал сочувственное лицо и налил ей коньяку. Варвара благодарно кивнула, выпила залпом и сунула в рот кружок лимона — целиком, вместе с цедрой. — Продано и оплачено, — объявила она, энергично жуя. — Завтра же с утра все оформим в лучшем виде.