— Тебя и Эмира. — И что они потом без нас делать будут? — Да уже никто нигде ничего делать не будет. Сворачивается все. Денег у них нет. Кризис. — Вот и говорили бы, что кризис. Поэтому и денег на оружие боевикам у них нет. А то нашли крайнего, козла отпущения… — Да нет, они, пока не узнают, где теперь их уникальный материал, не успокоятся. — А почему они так уверены, что эти микробы именно у нас в лаборатории находятся? — пожала плечами Лэсси. — Да репортаж из Москвы видели. Какой-то спецкорреспондент подробно все описал, что происходит после того, как эти муравьи летучие людей кусают. Они там кашлять начинают, кровью харкать, задыхаются, сознание теряют, — рассказал Хасан. — Ну мало ли на земле болезней с такими признаками… — возразила Лэсси. — Американцы уверены, что это именно их редкая болезнь. Требуют, чтобы им Эмира выдали, что он по закону должен отвечать. Иначе они прекратят с нами все контакты. — И что, вы хотите правда Эмира им выдать? — удивилась Лэсси. — Так вот хозяин просит тебя научно подтвердить, эту ли болезнь из Америки привез Эмир… — И если мне удастся это подтвердить… — начала Лэсси. — Если подтвердишь — пусть американцы забирают Эмира. — А если нет… — А нет, похоже, быть не должно. — Но если все-таки нет… Если я докажу, что болезнь эту Эмир здесь нашел. Или еще где-нибудь… — Да ничего у тебя не выйдет. — Почему? — Потому что Эмир свою задачу выполнил и перевыполнил. И лаборатория, и все, кто здесь трудятся… Скоро ничего этого, как я понял, не будет. Если хочешь живой остаться — отсюда ноги делать надо. — А как же исследования? Эмир уверен, что его исследования будут интересны и американцам. Он думает, что они ему за все заплатят… — Так, Лэсси. Мне надо спешить. Сейчас охрана сменится. Этот новый, Балт, кажется, на пост заступает. Мне не хотелось бы перед ним светиться. Я так и не понял, что он за человек. — Ты хочешь сказать, чей он человек? — уточнила Лэсси. — Чей он бы ни был, как сказали мне мои люди в охране, он приехал сюда зарабатывать деньги и, если заметит что-то подозрительное, тут же сообщит тем, кто ему платит, — сказал Хасан и добавил: — Я поехал. А ты, если хочешь остаться жива, лучше всего беги. Сам не знаю, почему говорю тебе это. Я передал тебе то, что должен был передать. Но почему-то жаль мне тебя. — Когда же мне бежать, прямо сейчас? — спросила Лэсси. — Насколько я понял, времени у тебя до утра. Лучше, если бы ты до этого времени разузнала у Эмира все насчет болезни. Захватила еще одну партию зараженных муравьев… Тогда ведь нам неплохо за них заплатили… — И что дальше? — Завтра в семь утра я буду ждать тебя у кафе «Парус». Балт взглянул на часы и понял, что времени до начала дежурства осталось совсем немного. А ему нужно было во что бы то ни стало связаться с Настей. Если действительно опасно оставаться в лагере, то ей тоже стоит бежать отсюда. Пробираясь назад к столовой, Балт успел заметить, что Хасан сел в свой джип и, моргнув фарами, поехал к воротам. Идти к Насте через главный вход было опасно, и Балт, заметив в окне у Насти свет, хотел взобраться по водосточной трубе. Но тут свет в Настином окне погас. А через некоторое время Настя в белом лабораторном халате выбежала на улицу. Она поглядывала на часы и, очевидно, спешила. Балт вышел ей навстречу и, похоже, испугал. — Здравствуй, Настя, — сказал он. — Здравствуйте, — кивнула Настя и полушепотом спросила: — Где я смогу вас найти? Через пару часов. Мне обязательно нужно с вами поговорить. — Мне тоже, — кивнул Балт. — Может, опять встретимся у заброшенного склада? — Нет, — покачал головой Балт. — У меня дежурство. Я буду в беседке у ворот. Настя ничего не ответила. Только кивнула и побежала в сторону лаборатории. Балт сменил Джафара ровно в десять вечера. И Джафар, который после дежурства обычно ночевал в общежитии, или, точнее, в казарме, почему-то не остался на территории, а направился к воротам. — Ты куда? — удивился Балт. — Мне в город срочно надо, — ответил Джафар. — Так на чем же ты туда доберешься? — спросил Балт, догадываясь, что охранники из местных сейчас начнут разбегаться как крысы с тонущего корабля. — На попутке доеду, — сказал Джафар, махнув рукой. Заперев за Джафаром ворота, Балт вернулся к беседке, где находился пост номер один, который ему предстояло охранять. Но его сейчас волновало одно — не случилось бы чего с Настей. Ведь она была единственным человеком, с которым он мог сейчас взаимодействовать. Одному, без помощи человека, вхожего в лаборатории, ему не разобраться в ситуации. Каково же было его удивление, когда ближе к полуночи он, в очередной раз осматривая территорию, заметил, как из лаборатории вышла и, осторожно прикрыв двери, направилась прямо к нему Настя. Она на ходу сорвала с лица маску и стала вытирать ею слезы. И это при том, что Настя не была излишне впечатлительна и сентиментальна. Когда девушка подошла к беседке, в которой, опираясь на автомат, сидел Балт, она покачала головой и тихо-тихо сказала: — Столько лет жизни насмарку… — Это ты про кого? — уточнил Балт. — Да про всех… — То есть? — сказал Балт, поднимаясь навстречу. — Профессор Сечкин столько лет угробил, чтобы этих муравьев возобновить, а Эмир их всех, представляете, всех до одного… Мы думали назад в природу вернем. А Эмир мышам лабораторным скормил. Точнее, мышей этим несчастным муравьям скормил. А мыши те заразные, что ли, были… В общем, все. Погибли. Все до одного. Весь материал, который мы привезли, погиб. Я не знаю, что будет. Профессор вернется — вообще инфаркт получит. — А чего это ваш Эмир вдруг решил всех муравьев погубить? — пожал плечами Балт, еще слабо понимая, что к чему. — Да ничего он не решал, — пожала плечами Настя. — Он вообще теперь решать ничего не может. Спился окончательно. Он же каждый вечер закладывает. Вот мужчины слабаки! — Ну, про всех огулом-то не стоит болтать, — пожал плечами Балт. — Ну, вы сильный, допустим. Но таких, как вы, единицы. А большинство мужиков или подкаблучники, или тираны. — Ну, а Эмир кто по твоей теории? — поинтересовался Балт, вновь перейдя на «ты». — Да какая тут теория, — махнула рукой Настя и вдруг, обращаясь к Балту, попросила: — Дай закурить! — У меня крепкие, — предупредил Балт. — Так меня только крепкие и возьмут! — сказала Настя, беря у него сигареты и прикуривая. — Так что там такое случилось? — спросил Балт. — Да сантимент на человека напал, — объяснила Настя, устраиваясь на лавочке в беседке и пытаясь пускать дым, как заядлая курильщица. — В смысле? — Жалко ему себя вдруг стало. Он напился и не заметил, как всех муравьев, которых мы с таким трудом разводили, к каким-то ненормальным мышам высыпал. — А почему ты считаешь этих мышей ненормальными? — Почему-почему… Где вы видели, чтобы мыши муравьями питались. А эти схомячили за здорово живешь. Потом по всему аквариуму за ними гонялись, одна одну облизывали… Пока ни одной мошки не осталось. Я кричу ему: «Вы что, Эмир?!» А он говорит: «Все равно американцы придут, все заберут. А так никому не достанется!» — А при чем тут американцы? — не понял Балт. — Я тоже сначала ничего не поняла. Расплакалась и убежала из лаборатории. А он потом проспался и вечером меня на ужине дождался. Есть ничего не стал. Кофе чашку за чашкой пил и все говорил, говорил… В общем, он рассчитывал, что мы с профессором ему поможем. А теперь профессор сбежал, а он один остался. — Ну а ты? — А что я, он там такое задумал, что мама не горюй… — Он разве из-за профессора так расстроился? — удивился Балт. — Да не только из-за профессора. Ему сегодня позвонил кто-то и пригрозил, что его убьют и всю лабораторию сровняют с землей…