— Не дури мне головы, Оля, — устало говорил Дорогин уже не в первый раз. — Я понимаю, тебе скучно… Будет что-нибудь серьезное — получишь в первую очередь… — Можно, Сергей Андреевич? — спросил Соколов. Дорогин кивнул. Ольга фыркнула и с независимым видом направилась из кабинета. — Ольга, подожди, — остановил ее Дорогин. — Возможно, сейчас и для тебя дело будет. С Виктором поработаешь. Девушка обернулась и удивленно посмотрела на Дорогина. Она знала, что Соколову было поручено очень опасное дело — внедриться к цыганам, торговцам наркотиками. По опыту она знала, что ее любимый шеф никогда не поручит ей ничего подобного, разве только роль «третьего помощника младшего дворника». Но уже через десять минут она поняла, что дело в данном случае наркотиков не касается. — Докладывай, Сергей, — велел Дорогин, усадив братьев на «гостевой» диван. Этот недавно привезенный кожаный монстр использовался в его кабинете для приема «делегаций». В данном случае делегация состояла из двоих совершенно одинаковых мужчин. В этот раз они даже оделись одинаково — в черные костюмы, белые рубашки и лиловые галстуки. Ольга забыла про обиду, понимая, что Дорогин не остановил бы ее, если бы дело того не стоило. — Имеем полный трындец, — начал Соколов. По выражению его лица Дорогин понял, что столь «нелицензионное» выражение соответствует сведениям, которые он имеет изложить в дальнейшем. Без скидки на присутствующих персон. Ольга не моргнула глазом — сленг агентов ей был знаком. Близнецы чуть дернулись, — они еще не поняли, куда попали. — Витя, можно более конкретно? — спросил Дорогин. — Можно. К сожалению, наши клиенты, — он кивнул в сторону братьев, — действительно не имеют права голоса в этой ситуации, если не подадут в суд. Но то, что они процесс выиграют, — однозначно. Если, конечно, мы им поможем… — Соколов рассказал все, чему был свидетелем. — Так что… Давайте писать бумаги. Близнецы переглянулись и дружно кивнули. — Мы готовы, — сказал один из них, непонятно кто. Дорогин нажал на кнопку, и через минуту в кабинет вошел Гофман, штатный адвокат агентства «Ольга». — Абрам Вольфович, вам задание. Ситуация нештатная. Разберитесь. Через два часа Дорогин имел материалы, позволяющие посадить руководителей похоронного бюро «Вечный свет» всерьез и надолго. Операцию назначили на понедельник, — Соколов предложил проследить за складом, о местонахождении которого проинформировал его Добровольский. Двоих парней послали в «наряд», Ольгу назначили координатором, близнецов, столь неуважительно относившихся к тетке, но тем не менее желавших получить наследство, заставили подписать договор и выплатить аванс, и Дорогин со спокойной совестью отправился домой с вполне законным желанием отдохнуть до понедельника. * * * Понедельник «наехал» на сыскное агентство «Ольга» если не асфальтовым катком, то чем-то близким по тоннажу. — Какого хера вы лезете не в свои дела? — голос по телефону был настолько «начальственен», что не вызвал у Дорогина сомнений в том, что говорил кто-то весьма влиятельный. И действительно, это был заместитель мэра столицы Руслан Альфонсович Купцов, который непонятно какими путями узнал о посещении агентства близнецами и решил подстраховать своих подопечных. — На предмет «хера»… Даже покойный Борис Николаевич Ельцин матом не ругался, если вы в курсе… А с кем я говорю? — Купцов… — У вас какие-то претензии? — У меня к вам масса претензий, господин Дорогин. Не желаете ли пообщаться? — Почему бы нет? В течение недели. Вас устроит? — Вполне. Созвонимся. «Созвонимся, как же…» — Дорогин вызвал Соколова и распорядился «слить» все материалы по «Вечному свету» в прокуратуру. Расследование на предмет утечки информации он решил ненадолго отложить. Дорогин аккуратно сложил на столе собравшиеся с утра бумаги и нажал кнопку селектора. — Оля? Зайди… Ольга, одетая сегодня в джинсовый костюм, была настолько хороша, что Дорогин вынужден был зажмуриться. Ольга понимающе усмехнулась: — Есть задание, Сергей Андреевич? Дорогин постучал пальцами по столу и сказал: — Поехали на кладбище… — Куда? — удивленно переспросила Ольга. — На кладбище, — повторил Дорогин. — Я понимаю, что тебе туда еще рано… Поехали, прогуляемся, может, кое-кого знакомых увидишь. — С привидениями незнакома, — произнесла Ольга, глядя в потолок. Она все еще обижалась на Дорогина. Тот рассмеялся: — Да ладно, не обижайся… — Конечно… Не обижайся… На кладбище, поди, порнографии твоей излюбленной нет… — Ольга, едрит твою комар, — не сдержался Дорогин. — Может, хватит меня этой порнографией упрекать? Кстати, на тех же кладбищах ее более чем хватает… — Я знаю. Даже анекдот по этому поводу есть. — О-о-о… — Будь добр выслушать, чтобы не думал, что я маленькая девочка с бантиком. Слушай. Идет мужик по кладбищу ночью. Смотрит: другой мужик занимается любовью с двумя женщинами. Он к нему: «Дай хоть одну!» — «Дай да дай!.. Возьми да накопай!..» Когда до Сергея Дорогина дошло, он не спеша расстегнул пиджак, вытащил из брюк широкий ремень и замахнулся. Ольга стояла, высокомерно глядя на директора, зная, что он никогда не исполнит в отношении ее никакую угрозу. Дорогин чертыхнулся и бросил ремень на пол. — Штаны не потеряй, Сергей Андреевич, — произнесла Ольга. Дорогин рассмеялся, вдел обратно ремень и, обняв девушку за плечи, отправился к своей машине. Троекуровское кладбище встретило их тишиной. Могила Кана Савинского была снова приведена в порядок, венки стояли аккуратной горкой, соседние памятники были отремонтированы после взрыва, разметавшего их на несколько десятков метров. Тем не менее, войдя на аллею, которая пронизывала кладбище, Дорогин почувствовал на затылке какую-то неприятную щекотку. Такое с ним случалось и раньше — как он говорил, рассказывая об этом Тамаре, «словно у пса на загривке шерсть встала». Но пока все было спокойно. — Оля, ты, видать, не так часто на кладбищах бывала… раньше. Кроме как на могиле отца, — произнес Дорогин. — Отец на Востряковском похоронен, — тихо ответила Ольга. — Сережа, ты ж не реже меня на этом кладбище бываешь… Вместе со мной. Да и на могилках дедов и прадедов я бывала. И на московских кладбищах, и в Петербурге. Зачем дурные вопросы задаешь? — Не дурные, Оля. Прости меня, девочка, но то, как могилу Кана осквернили, я никогда не забуду. И простить не смогу. У меня нынче кладбища из головы не выходят. — Лучше бы у тебя цыгане из головы не выходили… — А вот это уже ты ересь несешь. Одно другое исключает? — Не исключает, Сережа, согласна. Но — про живых думать надо! — Не думал, что ты можешь так банально мыслить… — Не банально, Дорогин! — взъерошилась Ольга. — Я все понимаю. Но мертвые нас не слышат… — Слышат живые. Их потомки. Оль, ты хотя бы представляешь, что будет, когда мы перестанем блюсти последние пристанища наших предков? Я понимаю, что я сейчас прописные истины излагаю, но… Никто не должен трогать кладбища. Мир этому противится. Я бы лет пятьсот кладбища оставлял в сохранности. На законодательном уровне. — Этак вся земля будет ими усеяна! — А она, Оля, и так ими усеяна, — грустно сказал Дорогин, поправляя ленту на одном из венков, обрамлявших могилу Савинского. — Ты знаешь, например, что в XVIII веке, когда население Москвы достигло двухсот тысяч человек, было более трехсот кладбищ! А ведь столица тогда только перешагнула Земляной вал! Мы все по костям ходим, Оля. И нужно к этому относиться философски. — Вот давайте и будем относиться философски, — послышался голос Савелия, который в сопровождении Анжелы показался среди могил. — Чего это тебя, Андреич, в понедельник на кладбище потянуло? Да еще в сопровождении столь молодой и интересной особы… — Сложилось так, — Дорогин улыбнулся и пожал руку кандидату наук. В отличие от многих бомжей, руки Неделина всегда были чистыми, с аккуратно обрезанными ногтями. — Ну, коли сложилось, предлагаю пройти, господа сыщики, — ухмыльнулся Савелий. — Выпьем и закусим чем бог послал. Дорогин переглянулся с Ольгой и вслед за Савой и Анжелой отправился в сторону приземистого домика администрации, где, как видно, местных бомжей привечали. Впрочем, в здание заходить они не стали — около входа был вкопан в землю круглый стол на одной ноге, вокруг которого стояли разномастные табуретки. Две из них было заняты какими-то мужиками, которые, привстав, поприветствовали вновь прибывших. Сергей и Ольга заняли свободные табуретки, Сава притащил из домика скамейку, на которой устроился вместе с Анжелой. — Пить будем, гулять будем, — задумчиво сказал он, переглянувшись с мужиками, один из которых имел вид кладбищенского рабочего, а другой, в очках с дорогой оправой и пятнистом комбинезоне, походил скорее на посетителя кладбища. Рабочий вытащил из-под стола брезентовую сумку, достал из нее две бутылки водки и пакет с колбасой, вареными яйцами и помидорами. Сава вынул нож, нарезал закуску, разложил ее на пластмассовые тарелочки, взглядом попросил Дорогина откупорить водку. Сыщик отвинтил крышечку первой бутылки и оглядел стол в поисках рюмок. — Гера, ты службу забыл, — укоризненно обратился к рабочему Савелий. Герман Шалименко кивнул и отправился в домик администрации, откуда спустя минуту вынес шесть красивых хрустальных стаканов. — Ну, за все хорошее, — сказал Сава, поднял стакан и выпил, манерно отставив мизинец правой руки.