Утром около дома цыганского барона Герасима обнаружили простреленные тела братьев Павла и Александра Жученко. Понятно, что об убийстве никто в милицию заявлять не стал. Покойников тихо закопали, а Герасим еще раз поклялся отомстить Дорогину. Семена Семеновича Косовского взяли тем же утром, во вторник, когда он садился в свой только что купленный «мерседес». Для его ареста не понадобилась группа захвата — к нему просто подошли двое в штатском, предъявили документы, запихнули в машину и увезли. Зато офис похоронного бюро «Вечный свет» в те же минуты подвергся самому настоящему нападению. Отделение ОМОНа уложило на пол всех, кто в это утро попал на работу раньше своего шефа, и держало мужчин и женщин под дулами автоматов все время, пока шел обыск. Сразу же после этого всех, кроме Боярова, временно отпустили, Демьяна же заставили показать склад, где хранилось изъятое из дома покойной старушки Ванды Прокопович имущество. Почти все оказалось в целости и сохранности. Боярова отпустили под подписку о невыезде, и он сразу же схватился за мобильный телефон. — Господин Купцов? Это Бояров. Моего босса арестовали сегодня утром. Был обыск, все нашли… — Как «арестовали»? Что нашли? Впрочем, что это я… Давай подробнее! Демьян рассказал все как было, добавив, что Косовского, судя по всему, взяли дома. Во всяком случае, так он понял из разговоров следователей, ведущих обыск и предварительный допрос. — Это… Дорогин? — спросил Купцов, наливаясь яростью. — Скорее всего… Вы же в курсе, что бабкины родственники к нему ходили. Да и мы, по-видимому, прокололись — в деле с бабкой участвовал какой-то нотариус, которого знал только один наш сотрудник, Добровольский. Скорее всего, оба они на него и работали. В общем, скажите Дорогину спасибо. И сабельки припрячьте, мало ли что… Самое хреновое, что они бабкино завещание нашли у Косовского в сейфе. — Вот долбаки, — сплюнул Купцов. — Ну, пусть только кто-то из вас попробует что-то лишнее ляпнуть! — Мы не самоубийцы… — Вот и я думаю. Попробую Косовского отмазать. Гарантий не дам, конечно… Визит Купцова к Дорогину так и не состоялся. Заместитель мэра навел справки и выяснил, что за спиной сыщика стоят такие люди, которых лучше не трогать. — Ну, Виктор, дело с погребальным бюро закроем без тебя, — сказал Дорогин, которому уже было известно о разгроме «Вечного света». — Ты переключайся на цыган. Больше ни кладбищами, ни (Дорогин шутовским жестом прикрыл рот рукой) блядством занимать тебя не стану. Ребята все ходы и выходы там узнали, за цыганами присматривают, так что тебе нужно будет благополучно попасть под машину Герасимовой невестки. Удачи! Глава 10 Кто и когда доложил Матвею Хвостову о перестрелке на Троекуровском кладбище, навсегда осталось загадкой. Правда, «источник информации» не уточнил, кто и кого «гасил» среди старых и новых могил, но сам факт наличия, а потом таинственного исчезновения двух, а то и более трупов на территории вверенного объекта привел Хвостова в бешенство. Он тут же вызвал смотрителя кладбища и устроил ему такой грандиозный разнос, что стены дрожали. Маленький лысый смотритель равнодушно глядел прямо перед собой и ждал, пока начальственный гнев иссякнет. — Извольте объяснить, Владлен Амосович, — сцепив руки в замок, произнес Хвостов. — Почему вы сами мне не доложили, что на кладбище был такой… инцидент? Кто и с кем там затеял разборку? — Удивляюсь я, и какой же «доброжелатель» вам мог такую ерунду донести? — пробормотал Загряжский, вытирая платком потную лысину. — Не было никакой перестрелки… Никакой разборки… Во всяком случае, с участием моих работников. А за бандитов я не отвечаю. Да и, в конце концов, наличие трупов на кладбище — дело обычное. Одним больше, одним меньше… Хвостов прищурился и хотел уже выдать смотрителю кладбища, носившего знаменитую на Руси дворянскую фамилию, очередную порцию нравоучений, уже открыл было рот, чтобы объяснить ему, почем нынче совесть, но вдруг вообще раздумал что-то говорить. Понял — бесполезно. Сказал только: — Там на некоторых памятниках остались следы пуль. Чтобы завтра же навели порядок. Понятно? — Да чего уж… Наведем. Только никаких следов от пуль я там не видел. Вы еще скажите, что там из базук стреляли… — Насчет базук не знаю, а вот взрывы и стрельба на вверенном вам кладбище стали «обычным» явлением. По вашему же выражению. Где ваши сторожа, в конце концов? То у них могилу взрывают два раза подряд, то перестрелку затевают… Разберитесь. Иначе обещаю вам большие неприятности. Вплоть до увольнения. Отправив Загряжского восвояси, Хвостов надолго задумался. Ситуация явно выходила из-под его контроля. Матерые кладбищенские смотрители не только отказывались считать его полноправным начальником, но и открытым текстом игнорировали все распоряжения Хвостова. За всем этим угадывалась толстая волосатая лапа заместителя мэра, имевшего право дезавуировать приказы своего слишком самостоятельного подчиненного. Нужно было что-то решать. Матвей Иванович уже достаточно долго пребывал в должности «кладбищенского директора», чтобы постичь все нюансы этой службы. Теперь он считал себя более-менее зрелым специалистом московского «погребального дела» и мог позволить себе говорить с «корифеями» на равных. Ежемесячные совещания, которые он созывал до этого, сводились всего лишь к отчетам лиц, ответственных за какое-либо направление похоронного бизнеса, сам он в основном слушал и вникал. Нынче же предстояло расставить все точки над «i». — Алиса Иннокентьевна, зайдите ко мне, — вызвал Хвостов секретаршу, серьезную сорокалетнюю женщину, оставшуюся ему в наследство от предшественника. Когда та показалась на пороге кабинета, он велел: — На восемнадцатое число созываем расширенное совещание. Это будет пятница, так? Насколько я знаю, в этот день Купцов проводит в мэрии свое совещание вместо мэра, который отбыл в отпуск. Так что его лучше в известность не ставить. — Кого приглашать, всех руководящих сотрудников? — спросила Алиса. — Именно. Руководителей всех кладбищ и всех служб. — Хорошо, Матвей Иванович, — секретарша что-то пометила у себя в блокноте. — Но Купцова я бы на вашем месте все-таки проинформировала. Это ведь будет не просто планерка… — В том-то и дело, что не просто… Хотя ладно. Он ведь в лучшем случае вместо себя кого-нибудь пришлет. Сам явиться по-любому не сможет… — Зато он вас сможет в приказном порядке на свое совещание в мэрию пригласить, — резонно заметила Никонова. — Резонно, — согласился Хвостов. — Что ж, выпишите мне до пятницы командировку… Скажем, в Минск. Цель командировки… — он задумался, — обмен опытом с тамошними специалистами. Кстати, давно съездить хотел. А в пятницу созывайте всех на пятнадцать часов. * * * — Вот, мать его! — выругался Купцов, узнав от Загряжского о том, что мерзопакостный Хвостов сделал неожиданный ход конем. — И в мэрии совещание не отменишь, и этого гада не вызовешь… Короче говоря, вам придется дать ему открытый бой. Иначе он всех вас переломает. Жопой чувствую, он решил начать войну. — А что он нам сделает? — сморщился Загряжский, не любивший пахнувшие «туалетно-бордельной филологией» остроты своего настоящего босса. — Не уволит же всех скопом… — Он может, — махнул рукой заместитель мэра. — Тем более я сам с субботы в отпуске, на исполнение обязанностей Гаврилюк заступает. Конечно, ежели что-нибудь спешное, придется отменить. В общем, так. Свяжись с Ферапонтовым, я ему дал задание любыми путями найти «дырки» в работе этого «правдоискателя». Главному экономисту это по плечу, тем более что Хвостов ему вроде доверяет. Подготовьтесь, вы должны встретить его во всеоружии. В противном случае всем кирдык. За день, оставшийся до совещания, Загряжский, используя выданный Купцовым карт-бланш, развернул бурную деятельность. Вернувшись к себе на кладбище и выгнав всех из конторы, — мало ли что, стуканул же кто-то Хвостову о перестрелке — он набрал номер телефона. — Ферапонтова, пожалуйста! Егор Кузьмич? Это Загряжский. Пересечься бы надо. Приеду через часок в кафе. Добро? Ферапонтов что-то хрюкнул в ответ и положил трубку. Говорить ему было тяжело — накануне он весьма чувствительно получил по морде в собственном дворе от какого-то алкаша, которому сделал замечание на предмет распития на лавочке спиртных напитков. Причем сделал он это в такой форме, что поднаторевший в матерных диалогах алкаш уронил челюсть, но, когда он ее нашел, челюсть пришлось искать самому Ферапонтову. На больничный он, правда, не пошел, зная, что понадобится «высокому начальству». Когда Загряжский прибыл в кафе, где они обычно встречались с главным экономистом «кладбищенского управления», он вытаращил глаза: — Что это с тобой, Егор Кузьмич? — Не трави душу, Владлен Амосович, — ответил тот, прикрываясь ладонью. — Говорить трудно… — A-а, ясно — в «Астории» поужинал, — процитировал Загряжский Шарапова из сериала «Место встречи изменить нельзя». — Ну ладно. С кем не бывает… Вот что: нужен компромат на Хвостова. Ты же задание получил! Как продвинулся? — Нету у меня против него ровным счетом ничего. Он чист, как слеза младенца. И бывают же такие… — Не бывает таких, Егор Кузьмич, — отмахнулся Загряжский. — Просто хорошо концы в воду прячут. Ферапонтов помолчал, массируя живописный синяк на челюсти, переходивший на пухлую щеку. — Я тебе что, Берия? У меня возможностей поменьше, чем у него. По работе, еще раз говорю, он чист. В личной жизни? Это не для совещания. Да и там тоже особо ничего не накопал. Ну есть у него любовница, тоже в системе администрации работает, психолог. Да про это все знают… — И больше ничего? — Ничего. Не подроешься под него, со всех сторон закрыт. Да и «правильный» он, как Павка Корчагин. Скажи Купцову, что я ничего сделать не смог. Тем временем официант принес заказ. Поскольку двигать челюстями Ферапонтову было тяжело, он заказал лишь графинчик водки, грибной салат и бульон. Загряжский же решил пообедать на всю катушку. — Спровоцировать его никак нельзя? — спросил он, пережевывая приготовленный по всем правилам немецкой кухни роскошный шницель. — Я, что ли, буду его провоцировать? — поморщился экономист. — Пробовал парочку сомнительных бумажек ему подсунуть, так он меня с ними к такой-то матери отправил. Фигурально выражаясь, конечно. Он вообще, в отличие от меня, грешного, по матушке выражаться не имеет привычки. — Послал же нечистый… — буркнул смотритель кладбища, промакивая губы салфеткой. — Не было печали. — Скажу по совести, — произнес Ферапонтов тихо, — Купцов сам виноват. Это же ежу понятно, что под него мэр копает. Руслан совсем с головой перестал дружить. Скоро начнет «братву» в Кремлевской стене хоронить. Ты думаешь, он только кладбищами занимается? На нем клейма негде ставить! — Это его вопросы, — прервал Загряжский собеседника. — Мы тоже не ангелы. Ты с Леней Лысым говорил? Леонид Лысенко по прозвищу Леня Лысый был помощником заместителя мэра для «особых» поручений. — О чем это, интересно, я с этим амбалом говорить должен? Пока, слава богу, надобности такой не было… — Не было, так будет. Точнее, уже есть… Леня Лысый был широко известен в узких кругах особо приближенных к Купцову людей. Этот огромный детина официально служил при своем боссе референтом; вот только что он «реферировал» — для большинства остальных сотрудников оставалось загадкой. Да и показать его широкой публике было трудно — более одиозную личность трудно было представить. Двухметрового роста, с блестящим, как елочная игрушка, бритым черепом, он представлял собой какую-то адскую смесь питекантропа и классического бандита, которых рисуют на карикатурах. Но еще меньшее количество людей знало, что Леня пятнадцать лет назад окончил школу с золотой медалью и только тот самый пресловутый «внешний вид» помешал ему поступить на юридический факультет МГУ. Леня попал в «обойму» Купцова давно, когда тот, по «просьбе» Администрации Президента назначенный заместителем мэра столицы, набирал свою команду. Делал он это нестандартно — не слушал никого из знакомых, советовавших ему каких-то «мальчиков-мажоров», а выходил на связь с профессорами московских вузов, чтобы те порекомендовали ему не прошедших по конкурсу, но подававших надежды абитуриентов. Именно таким образом Леня Лысенко попал на службу к заместителю мэра. Не сразу Купцов распознал способности нового сотрудника. Сперва он давал ему задания проинспектировать какой-нибудь объект коммунального хозяйства, вызывавший его беспокойство; и, когда проверенный объект начинал соответствовать положениям тактики и стратегии нового босса, он вызывал Леню и выносил ему благодарность, чаше всего выражавшуюся в материальном поощрении. Но когда Купцов узнал, какими способами его подчиненный этого добивается, он решил использовать парня более рационально. И сделал его ответственным за силовые операции, связанные с устранением врагов. А врагов у Купцова всегда было немало. Чтобы подмять под себя столь мощную структуру, как погребальный бизнес, ему пришлось разделаться с весьма авторитетными в уголовной среде людьми. И «главным мясником» по разделке туш послужил именно проходящий в то время испытательный срок Леня Лысый.