– Отлично все идет, мы получили прекрасную рекламу, причем это нам за нее заплатили! – Мы? – не поняла я. – Ну, наше семейное кафе «У спрута», ты забыла, что ли? – Я думала, это шутка! – Ты что?! – Подружка покрутила пальцем у виска. – Какие шутки, когда тут золотая жила открывается! Я уже и с маманей переговорила, она только за. Расклад такой: я быстренько разбираюсь с формальностями, у меня во всех нужных инстанциях свои люди имеются, и мы ставим у выхода в каньон свое заведение, пока это будет киоск. Маманя, тетка твоя, отвечает за ассортимент, я за все бизнес-процессы, ты за рекламу и продвижение. Ты же в деле? – Давно. Вообще-то это была моя идея, если ты помнишь, – чуть ревниво заметила я. – Помню, ценю, ты молодец. Теперь давай сочини-ка старинную легенду о синявинском спруте… – Да легко! – После «зачетных» пирожков я не то что одну легенду – целую сагу о спруте могла сочинить. – С давних пор в деревне Пеструхине ходили слухи о том, что в речных глубинах прячется кто-то большой и опасный. Видеть-то его деревенские не видели, но краем глаза, бывало, замечали: выметнется из воды гибкая сине-красная рука, хвать с мостков ведро, коромысло или там рубаху свежевыстиранную – и уже нету ничего, ни руки той пугающей, ни вещи, ею схваченной… – Хорошо, очень хорошо! – одобрила подружка. – Продолжай… – Грешили деревенские на водяного, на русалок и кикимору. Глубоко в воду лезть побаивались, детям в реке купаться запрещали… Слушай, а что ты собираешься делать с этой фальшивой легендой? Чтобы она ушла в народ, нужно будет очень постараться, инфлюэнсеров привлечь… – Блогеров, что ли? – Да нет, лучше наших деревенских сплетниц, вроде Дятлихи. – Дятлиху мобилизуем, я придумаю, как именно. И одновременно с другого фланга зайдем: опубликуем нашу легенду в газете, – подружка азартно заблестела глазами. – С главредом я договорюсь, откроем рубрику «Родной фольклор», под нее и местное министерство туризма денег даст, они весьма заинтересованы в продвижении родного края… – А с продукцией что? Чем торговать будем? Теткиными фирменными пирогами с рыбой? – Мне уже тоже было очень интересно. – И пряниками! – Подружка возбужденно подпрыгнула на стуле. – Точно, легендарными пеструхинскими пряниками, только в виде спрута! Андрей же сделает нам такие формы? – В виде спрута в разных позах? Конечно, сделает. Пряничные спруты – это гениальная идея, здорово ты придумала! Прекрасные недорогие сувениры! – И надо их не только в киоске продавать, но и на лотках у часовни, где всегда толпятся туристы! Точно, сделаем еще торговлю навынос. – Лизка полезла в сумку, достала свой блокнот и зачеркала в нем, спешно фиксируя все новые идеи. Потом подняла голову, почесала карандашом висок: – Получается, что своими силами нам даже на начальном этапе не справиться. Хотя бы лоточника нанять придется… – Слушай! – я вспомнила, что мне не давало покоя. – Из-за этой нашей затеи со спрутом парнишка, сын дядя Бори, потерял работу на метеостанции. Надо бы его как-то трудоустроить, не находишь? – Можем предложить ему наши пряники продавать, – согласилась подруга. – Или в газету пристроим, там всегда курьеры нужны. Трудоустроим, короче, только сначала надо справочки об этом парне навести, какой он вообще работник. Вдруг не заслуживает нашей рекомендации. – Будет минутка – прогуляемся на метеостанцию, спросим тамошнего начальника, – предложила я. На том и порешили. Расплатились за чай и пирожки, снова сели в «лягушонку-коробчонку» и поехали в наше овеянное легендами Пеструхино. Хмурый кот, восседающий на перилах крыльца, был похож на горгулью с фронтона готического собора. Не внешним видом – Шура куда пушистее и милее типичной горгульи, но выражением морды. На ней, насупленной и отягощенной заиндевевшими усами, отчетливо читались все нелестные кошачьи мысли о блудной хозяйке. Шляется она где-то, бестолочь, а тут безвинный котейка голодает и холодает… – Привет! – заискивающе сказала я своему горгулистому котику. – Муа-уа! – скандальным тоном заявил он и затоптался, поворачиваясь к избе передом, ко мне задом. – Что, явилась? – донеслось со двора. Голос принадлежал Митяю, а интонация – кому-то вроде Штирлица. Таким тоном, многозначительным и невинным одновременно, хорошо шифровки от Юстаса Алексу передавать. Игнорируя недовольство кота, я проследовала мимо крыльца, обогнула угол дома и оглядела вроде бы пустой двор: – Ну-ка, ну-ка, кто это у нас тут прячется под колпаком у Бормана? – Это мы, – дверь сарайчика приоткрылась, и оттуда мне посемафорила знакомая пушистая варежка – теть Верино рукоделие из смеси овечьей и собачьей шерсти. Я подошла поближе и заглянула за дверь. В сарайчике имели место быть идеально организованные суровые мужские посиделки. Надо же, я ведь думала, что разместиться тут с удобствами не получится, а некоторые проявили изобретательность – и как уютно устроились! Интимный полумрак, перевернутые ведра, на одном – обрезок доски, заменяющий столик, на других – собственно посидельцы, Митяй и его старый друг Семен Буряков… – Сема, добрый вечер, Митяй, тебе тоже привет, – вежливо молвила я. – А что это вы тут делаете? Вообще-то этот вопрос имел совершенно очевидный ответ: «Выпиваем и закусываем», но почему в моем сарае и впотьмах? – Как – что? Ждем! – заявил Митяй, опрокинул стопку и закусил сырым луком. Мужские посиделки были воистину суровыми и даже где-то аскетичными. Всю сервировку импровизированного стола составляли помятые металлические стопки, свечной огарок на блюдце, початая бутыль домашнего самогона и большая луковица, порубленная без каких-либо претензий на изящество. Стопок, что примечательно, было три. Ведер, временно повышенных в звании до стульев, тоже. Это закономерно породило у меня новый вопрос: – И кого вы ждете? Меня? Никогда еще комитет по встрече меня не заседал в сарае… – Юрьевна, ты вроде уже замужем, а память все девичья, – попенял мне брат-участковый. – Забыла, что мы планировали засаду? Вот это как раз она! – То есть третья стопка – для ворюги? – опять не поняла я. – Интересное дело, он у нас головы тырит, а мы его самогонкой поить будем? – Да нет же, самогонка как раз для тебя, она прекрасно согревает, для вора мы приготовили кое-что другое. Семен Буряков, доселе не проронивший ни слова, молча поднял и продемонстрировал мне бейсбольную биту. – А ты что же, и в самом деле все забыла? – удивился Митяй. – Как так? Я же вчера в клубе при тебе дядю Борю спрашивал, когда нам очередного снегопада ждать, и он сказал – сегодня вечером, а я тогда тебе подмигнул и сказал с вполне понятным намеком: «Засада!» Или ты не поняла? – Ступила, – призналась я. – Присаживайся, – Митяй похлопал ладонью по дну свободного посадочного ведра. – Или нет, сначала посмотри, какой мы защитный шлем последнему головастику соорудили! Я сходила, посмотрела – впечатлилась. Юстас с Алексом нахлобучили на голову деревянного истукана двадцатилитровую алюминиевую кастрюлю-выварку. Она пришлась в точности по размеру и привнесла в образ монументального чурбана что-то скандинавское. Он теперь будто древний викинг смотрелся! Не хватало разве что рыжей бороды на деревянной морде и драккара на заднем плане. – Характер стойкий, нордический, – пробормотала я, глядя на деревянного богатыря в кастрюльном шлеме. Сел он прекрасно, как идеальная защита – под вываркой голову было не скрутить. Стянуть кастрюлю со столба, конечно, можно, но придется повозиться. Видимо, поэтому засадный полк в сарайчике не пребывал в повышенной боевой готовности: Юстас с Алексом обоснованно полагали, что у них будет время, чтобы адекватно отреагировать на появление ворюги. Впрочем, биту схватить и замахнуться ею – секундное дело, я знаю, правда, у меня в качестве оружия ближнего боя не бита, а швабра была… – Не бойся, враг не пройдет, – угадав мои сомнения, уверенно молвил Митяй. – Мы еще на ближних подступах к чурбану силки поставили. – Как на зайца? – я хихикнула. – Угу, – Митяй кивнул и набулькал мне самогонки. – Так что точно будет пиф-паф, ой-ой-ой, не сбежит он, зайчик мой. Пей, а то замерзнешь. Я послушно выпила и, поскольку закусывать сырым луком сочла недостойным благородной дамы, разгрузила пакет, с которым вышла из машины подруги. Мы с Лизкой по пути домой заехали в гипермаркет за столь любимыми ею фруктами. Я-то попросту купила себе бананов, а она набрала целый мешок всякой-разной экзотической ботвы. – О, бананчики! – по-детски обрадовался Митяй, и брутальной луковице в качестве закуси остался верен только суровый Семен Буряков. Мы не пьянствовали – нет, тихонько выпивали, понемногу и нечасто, помня о том, что не просто так сидим в сарайчике, а с конкретной целью: вороватого зайчика стережем, чтобы ой-ой-ой ему сделать. Поскольку зайчик ожидался особо крупный, способный уволочь дровину весом в полцентнера, мы не сомневались, что, попав в силки, грохнется он дюже шумно – мы услышим. Поэтому дверь в сарайчик плотно прикрыли и даже позволили себе негромко беседовать. Точнее говоря, беседовали Митяй и Семен. Друзья-товарищи вспоминали дни юности, когда по причине хронического безденежья и общей житейской неустроенности не могли себе позволить спокойно распивать спиртные напитки в комфортных условиях. Почему была выбрана именно эта тема, я прекрасно понимала: ее засекреченные посиделки в сарайчике навеяли. Но алкохроника старших деревенских товарищей меня не интересовала, так что я отвлеклась и думала о своем. Скоро вернется Андрей, а мы еще не нашли пропавшие головы… Что я буду делать, если мы их так и не отыщем? Из печальных раздумий меня вырвал протяжный скрипучий крик. Абсолютно нечеловеческий и очень пугающий! – Зайчик?! – Я подпрыгнула, коленками толкнув доску-столешницу и развалив натюрморт на ней. К зайчику, который вопит, как баньши, выскакивать не хотелось. Такой зайчик сам кому угодно ой-ой-ой сделает! – Это уточка, – Семен, нашаривая свою биту впотьмах, так как свечу я тоже уронила, попытался меня успокоить, но не преуспел. Какая еще уточка?! Мы одного зайчика ждали! А у них там целая зверская банда, что ли? – Я ж говорил, что уточка нам посигналит! – обрадовался Митяй и, вздернув лодочное весло, попер с ним на выход. Весло выходить не хотело – не иначе тоже боялось зайчика с уточкой, цеплялось за дверной косяк и мешало выдвижению на оперативный простор войск антизаячьей коалиции. Митяй ругался, Семен с озлобленным пыхтением содействовал укрощению несгибаемого весла, а я стояла в арьергарде и думала про нечеловеческий крик: это уточка так посигналила? Значит, она за нас, а не вместе с зайцем? Это хорошо, такую пугающую уточку лучше иметь в союзниках, чем в противниках… Наконец Митяй с веслом и Семен с битой вырвались из сарайчика, и в дверном проеме мне открылся красивый вид на заснеженный двор с возвышающимися посреди него истуканами.