Я видела – ей не особо хочется устраивать судьбу уволенного парня, и вмешалась: – Почему сразу безответственный? Может, просто неопытный. А метеозонды эти – они же здоровенные, с ними поди управься, наверняка сноровка нужна. – Да научился бы, конечно, – неожиданно согласился со мной дед. – Тем более что у него и отец метеоролог, династия получилась бы… Но начальство велело уволить, уж очень резонансная получилась эта история со спрутом. – А вот, кстати, про спрута, – оживилась Лизка. – Если предположить на минуточку, что он действительно существует, то не отметили ли вы каких-либо таких погодных факторов, которые могли побудить это существо активизироваться? Ого, какой шикарный вопрос! Я даже расстроилась, что его задала не я. – Я, деточки, в спрутах вовсе не разбираюсь. – Начальственный дедушка снова включил замшелого старичка, даже шепелявить и подсюсюкивать начал. – А в погодных факторах? – не отступилась Лизка. Признаться в профнепригодности дедуля, конечно, не мог. – Ну, может, атмосферное давление было чуть повышенное, а еще вспышки на солнце, – неохотно ответил он и тут же увлекся: – А вообще – зима в этом году аномально морозная, лед на реке чрезвычайно окреп, получился очень толстый панцирь, а вы же знаете, рыба к прорубям идет, чтобы дышать, может, и спрут точно так же. И сидел бы он в своем омуте тихо, а деваться некуда, полез наружу от нехватки кислорода… Тут дед спохватился: – Только не вздумайте эти мои слова в своих газетах цитировать, я вам ничего такого не говорил! Уже на обратном пути, когда мы с горки осторожно слезли и по каньону топали, Лизка вспомнила: – А метеозонд мы так и не увидели! – Да я представляю, как он выглядит: большой, белый… – Обязательно белый? Спрошено было так многозначительно, что я даже остановилась: – Вот уж не знаю. А что? – А то, что нам еще торжественное открытие нашего ларька предстоит, мы же должны отметить его чем-то особенным! Не стой, я замерзла. – Подружка потянула меня за собой, но я сначала должна была понять ее идею: – Ты предлагаешь вместо обычной гирлянды воздушных шаров повесить над ларьком метеозонд?! – Да! Представляешь – синенький! И с желтым, в цвет бананов, изображением спрута! Я представила и согласилась: – Эффектно будет. Но ты не подпрыгивай в ажитации, спускайся осторожно. – Я очень внимательно смотрю под ноги, – сказала подружка и тут же перестала это делать, уставившись на противоположную сторону каньона. Оттуда вереницей спускались низкорослые люди в разноцветных пуховиках. Одежду они выбрали вполне по погоде, но многие разгуливали без шапок, так что хорошо видны были блестящие черноволосые головы. – Смотри, уже и интуристы к нашему спруту потянулись! – хмыкнула я. – Вот ведь любители морских монстров! – почему-то не обрадовалась размаху дела подружка. – Шли бы к своему Годзилле, так нет же, нашего родимого спрутика им подавай! – Годзилла у японцев, а это, по-моему, китайцы. Тут я для проверки крикнула: – Нихау! – и в ответ обрадованные китайцы затарахтели, будто чихая: «Нихау, нихау, нихау!» – Какая разница, китайцы или японцы, – не смягчилась Лизка. – Важно, что эта публика нам кассу не сделает. Мы же собираемся пирогами и пряниками торговать, а они такое не едят, у них своя кухня, весьма специфическая. Разве что научить тетку Веру роллы и суши готовить? Тут она задумалась, и по каньону мы зашагали в молчании. – А еще давай сам ларек стилизуем под корабль и на торжественном открытии поднимем над ним пиратский флаг, – предложила я, стараясь вернуть подруге хорошее настроение. – А из динамиков будет литься музыка из «Пиратов Карибского моря», перемежаемая треком оттуда же: «Выпускайте кракена-а-а!» – Супер! А поставим мы наш корабль-ларек вон там, за банановыми шкурками! Лизка повеселела и махнула рукой вперед – туда, где к одному паранормальному мужику уже присоединились еще двое. Они щелкали фотоаппаратами, так и сяк снимая мою злосчастную инсталляцию из фруктового мусора. – Так, это что тут у нас? Дары, подношения, жертвоприношения? А где кровавый алтарь? – мимоходом задорно вопросила озабоченных паранормалов Лизка. – Зачем ты подсказываешь им идеи, – попеняла я подружке, нагнав ее уже в своем дворе. – Не успеешь оглянуться – они и впрямь возведут тут алтарь, нам это надо? Перегородят мне выход со двора – это раз, займут то место, которое ты под коммерцию определила, – это два… – Ты права! – Лизка резко развернулась. – Сейчас я их… – Стой, стой! Зачем сама-то? У нас участковый есть, пусть наведет порядок на вверенной ему территории! – Точно! Подружка вытянула из кармана мобильник, но сразу звонить не стала, сначала вошла в дом и устроилась у теплой печки, потеснив недовольного Шуру. – Митюша, зайка! – расстегнув шубу, заворковала она в мобильный. – Тут у Алискиного двора со стороны каньона целое сборище странных товарищей… Нет, не в поддержку Навального, в поддержку спрута! Да, представляешь, они тут обряды придумывают, чтобы речного монстра вызывать! Или отгонять… Короче, столпились там, мимо не пройдешь, шумят, галдят и фотоаппаратами щелкают! Я жестами показала подружке, чтобы она включила громкую связь. Лизка повиновалась, и я услышала подозрительный голос Митяя: – А зачем тебе нужно ходить по каньону? – А где мне ходить? Мне нужно двигаться и дышать, беременным моцион необходим, а где, я тебя спрашиваю, мне прогуливаться? – мгновенно взвилась моя свободолюбивая подруга. – По плохо расчищенным улицам, под приглядом чокнутых деревенских теток?! – Кстати, пусть Митя спросит у дядь Пети, где, в каком лесу гуляла Дятлиха! – нашептала я, при упоминании чокнутых теток вспомнив свое упущение. – А почему ты сама его вчера не спросила? – попеняла мне подружка, прикрыв трубку ладошкой. – Ну-у-у… Дядя Петя был такой подавленный… Конечно, подавленный – на нем сразу два упитанных мужика повалялись! – Подавленный – в смысле угнетенный? – уточнила Лизка, которой Митяй про свои сомнительные валяния с мужиками явно не рассказал. – И в этом смысле тоже, – кивнула я. – Конечно, такая перспектива – иметь под боком буйнопомешанную, – подружка тоже кивнула и вернулась к разговору с мужем, который уже нетерпеливо квакал в трубке: – Митюш, тебе, конечно, виднее, но если бы я была нашим участковым, то разогнала бы несанкционированное сборище в каньоне от греха подальше! Смотри, узнают про эту тусовку в городе – набегут оппозиционеры, либералы, партийные, активисты, зеленые. Мигом превратят это действо в политическое, оно тебе нужно? – Ладно, загляну, разгоню, я все равно заеду домой обедать, – сдался Митяй. – Так, мне пора, у нас обед. – Лизка намотала на шею снятый было шарф и встала. – Ты со мной или как? – Нет, я дома побуду. Есть не хочется, мне бы полежать… – Ну да, после вчерашнего-то! – Подружка хохотнула и оставила нас с котом. – Му? – спросил Шура. – Мучительно болит голова, – призналась я. – Мо! – Могу, конечно, сначала корм тебе задать, а уже потом в постель завалиться, – согласилась я. – Мы, – удовлетворенно заметил кот и переместился к своей миске. – Мы команда, – подтвердила я. – Друг друга понимаем с полуслова. Выдав Шуре порцию курицы в белом соусе, я пошла спать. Оказывается, сон вместо обеда полезен не только для фигуры, но и для мозга! Отдохнув пару часиков, я встала полной сил и замыслов. И первым делом позвонила в Калининград, но не мужу, а его брату. – Привет, Макс, у вас там все в порядке? – спросила я для начала. – Здоров, Лиса, у нас-то да, а вот у вас, как я слышал, Андрюхины заготовки кто-то увел, – вполне себе бодро ответил Максим. Я мысленно сделала себе пометочку, что весть про обезглавленных истуканов до самой западной точки России не дошла, иначе в голосе нашего галерейщика было бы больше трагизма. – Вот, я как раз об этом! – продолжила я менее болезненную тему украденных заготовок. – Скажи мне как специалист: Андрюша успеет закончить работу к выставке? – Думаю, да. Он тут янтаря накупил и новые эскизы рисует… – А если не успеет? – Этот вопрос меня очень волновал.