— Ошибаетесь, — вмешался в их разговор один из купцов. — В подвалах у него, должно быть, тюками гниют самые прекрасные ткани со всего мира, которые могли бы радовать сердца сотен красавиц. — Я не дам ему и метра! — горячо воскликнул друг Пьетро. Настала очередь итальянцев. Они развернули ткани, и глаза Казимата загорелись — никто не видывал еще такой парчи. Золотая ткань сияла как металл, отражая солнце, и блики слепили всех в зале. По рядам торговцев пронесся ропот восхищения. — Я возьму за право торговли эту ткань. — Сколько метров? — поинтересовался Пьетро. — Все, — ответил Казимат. — Боюсь, что это невозможно, — ответил друг Пьетро, сворачивая ткань. — Мы привезли ее сюда, чтобы продать в несколько рук, чтобы все могли оценить наш товар. Мы с удовольствием продадим вам часть, даже половину, но не более того. — Я хочу всю ткань, — настойчиво повторил Казимат, — все или ничего. — Вы не имеете права так поступать! — вспылил друг Пьетро. — Я подам на вас жалобу королю! В конце концов, я могу заплатить вам за разрешение, как это принято в других странах — деньгами, — и он, отвязав кошелек от пояса, бросил монеты в лицо Казимату. Это было оскорбление для начальника торговли, его гордость и тщеславие были уязвлены публично, и кем! Каким-то торговцем из Италии… Казимат не представлял себе, насколько благородные люди стоят перед ним, он посчитал их за простых купцов. Жажда обладать тканью уже мучила его, а оскорбление лишь подстегнуло его к действию. Друзья вернулись в гостиницу, уставшие и расстроенные, и отправились спать. А наутро, зайдя к другу в комнату, Пьетро обнаружил, что его друга зарезали, и весь товар украли. Горю Пьетро не было конца — он словно обезумел и, забросив все дела, бродил по городу, больше похожий на оборванца и попрошайку, чем на графа. Его одежда в городской суете быстро превратилась в подобие лохмотьев, посерев от пыли, он забыл о бритве и еде, оброс и отощал. В жаркий день он сидел на площади, в тени палатки, прямо на мостовой, не обращая внимания на то, что многие бросают ему монетки, и не знал, как посмотрит в глаза отцу своего друга, как объяснит ему, куда пропал его сын. И тут он увидел девушку, которая шла вместе с полной негритянкой по рынку, неся корзины с фруктами. Лицо ее было скрыто под вуалью, открывая, как у мусульманок, лишь глаза. Две женщины весело болтали, но он сразу понял, что девушка — хозяйка негритянки, потому что благородство скользило в каждом ее шаге и повороте головы. Он не видел ее лица, но не мог отвести от нее глаз — он жадно ловил каждое мимолетное движение, следил, как она плыла среди толпы. Она прошла рядом, Пьетро посмотрел в ее глаза, вся площадь перестала для него существовать, и молодой граф влюбился в красавицу. Он шел за ними по рынку, наблюдал за ней, пытался найти хоть один изъян и находил только достоинства. Проследив до ее дома, он запомнил место и вернулся к себе. Переодевшись и приведя себя в порядок, он поехал к дому девушки и стал расспрашивать прохожих, знают ли они, кто здесь живет. Прохожие останавливались и с охотой рассказывали графу о прекрасной девушке, которая скрывается за стенами этого сада, и каждый описывал ее по-своему, так что Пьетро понял, что девушка нечасто показывается людям. Но неизвестность лишь сильнее волновала молодого графа, и он понимал, что скорее умрет, чем уйдет, не увидев ее. Он постучался и попросил привратника впустить. Привратник, окинув взглядом дорогие одежды графа, посчитал, что тот пришел к господину Доброте. Он впустил посетителя и проводил его в кабинет. Господин Доброта радушно встретил гостя, граф Пьетро быстро проникся симпатией к отцу Альтаиры. Он рассказал ему, как приехал с другом из Италии, поведал о несчастье, произошедшем с ним, господин Доброта в свою очередь рассказал Пьетро, какой опасный человек Казимат, и пообещал познакомить графа с господином Справедливостью — начальником города. Пока они разговаривали, Пьетро время от времени отвлекался и смотрел во двор — там тренировались на поляне юноша и девушка. Рыжие волосы девушки были заплетены в толстую косу, спускавшуюся почти до пят, она так грациозно и плавно двигалась, что граф не сомневался — это та самая незнакомка, что он видел на рынке. Но он не знал, что за юноша рядом с ней, и при одной мысли, что это ее жених, у него темнело перед глазами. Девушка натягивала тетиву, и ее стрела летела точно в цель, она смеялась и обнимала юношу. Пьетро казалось, что все стрелы, пущенные из лука, ранят его сердце, он задыхался от боли. Господин Доброта заметил рассеянность молодого человека и взгляды, что он бросал украдкой в окно, и снисходительно улыбнулся — он понял, зачем граф пришел в их дом. Но он и не думал сердиться на него, потому что видел, что не праздное любопытство мучает его, а любовь. Он предложил итальянцу спуститься в сад, и едва они оказались на лужайке, отец позвал своих детей. Пьетро облегченно вздохнул, когда услышал, что юноша — это брат красавицы, Измаил. Он подошел к ним первым, Альтаира задержалась, выдергивая стрелу из деревянного щита. Она повернулась к ним, и Пьетро потерял дар речи. Никогда, нигде не видел он девушки прекрасней, а он объехал много стран и считал себя знатоком женской красоты. Она была, словно редчайший цветок, который распускается раз в тысячу лет, наполнена светом любви. Редкий цветок, когда распускается, распускается с таким волнением и трепетом, словно понимает, какая ответственность на него возложена природой — поражать не только своим редким появлением, но и выглядеть так необычно, чтобы ожидающие его не сказали: «И ради этого мы его растили на протяжении стольких веков?». В таких цветах живет страх, что их оставят, потому что ожидание и надежды не будут оправданы. Альтаира всегда чувствовала страх при встрече с новыми людьми, словно боялась разочаровать их. Этот страх придавал ее лицу волнение, и его ровный цвет начинал играть, и от этого девушка становилась еще прекрасней. От тренировки на щеках горел яркий румянец, несколько прядей выпало из косы, и их огненный цвет оттенял белизну лица. Пьетро увидел, как она идет, улыбается, и услышал, наконец, не только ее смех, что долетал до него, когда он сидел в кабинете господина Доброты, но и голос. Альтаира подошла ближе, и, пересилив свой страх перед незнакомыми людьми, подняла взгляд. Едва девушка увидела черные глаза итальянца, обрамленные густыми загнутыми ресницами, она почувствовала необыкновенный жар в груди. Это проснулось и забилось ее сердце. В глазах Пьетро она не увидела любопытства или чистого восхищения, она прочла в них свое будущее. Перемена в Альтаире не осталась секретом ни для кого в семье. Все были счастливы, что девушка, наконец, нашла свою любовь, и что Пьетро был подходящей для нее парой. Весь вечер они пили чай всей семьей на веранде, смотрели на реку, цветы, благоухающие в прохладе сумерек, и слушали серебристый звон цикад. В тот же вечер Пьетро рассказал Альтаире и Измаилу о гибели своего друга, и о столкновении с Казиматом. Измаил нахмурился и сказал, что знает, что Казимат виноват в смерти друга Пьетро, но весь город, словно заколдованный, не может восстать против него. Рассказал и о слухах, что ходили по городу: Казимат — друг колдуна на горе, и тот дает ему такую власть. — Проще уничтожить колдуна, чем свергнуть Казимата. Едва погибнет колдун, и власть начальника торговли пропадет, как дурное наваждение. И тогда молодые люди решили собрать ополчение и пойти на замок колдуна, чтобы остановить беззаконие Казимата. Альтаира, не слушая брата и уговоры любимого, вызвалась идти с ними. Она прекрасно подготовлена, ездит в седле, фехтует наравне с братом и лучше, чем он, стреляет из лука — она станет хорошим помощником для всех, а чтобы не смущать остальных воинов, закроет свое лицо — никому и в голову не придет, что среди них будет женщина. К тому же, Альтаире не хотелось ни на миг оставлять любимого, ей казалось, она перестанет дышать, если не будет иметь возможности видеть его. Влюбленные с трудом расстались на ночь, чтобы вновь встретиться ранним утром. Пока Измаил собирал ополчение, Пьетро проводил с Альтаирой как можно больше времени: в нем тоже росла необходимость видеть ее постоянно. В одну из таких встреч, Альтаира, слушая кукушку, расплакалась, потому что та слишком мало прокуковала на вопрос о том, сколько они будут вместе. Пьетро утешал свою возлюбленную, и Альтаира, внезапно схватив его крепко за плечи и глядя ему прямо в черные глаза, воскликнула: — Клянусь тебе, Пьетро, жизнью своей клянусь, что никогда никого не полюблю больше и буду верна тебе до конца своих дней. Вскоре в городе должен был состояться праздник, поэтому никто не заподозрил ничего странного в том, что все больше молодых людей встречаются и совещаются о чем-то. Измаил собрал лучших воинов города, и, наконец, они определились выступить в ночь перед праздником. Встретиться договорились на опушке леса, чтобы дальше двигаться вместе и не потеряться в чаще. Каждый нес в руке лунные колокольчики — цветы, которые светились в темноте и издавали мелодичный звон. Альтаира, Пьетро и Измаил ехали рядом друг с другом, девушка молчала, чтобы никто не услышал ее голоса, на ней был плащ с капюшоном, на лицо она повязала шарф, руки были в перчатках, одета она была в мужской костюм, а за спиной болтался колчан со стрелами. Они поднимались на гору всю ночь, и с каждым шагом путь давался им все труднее. Сначала они ехали по лесу и изредка перебрасывались шутками, но вскоре все умолкли, и только звон колокольчиков и храп лошадей наполнял пустоту. Чернота сгущалась, мрак окутывал их со всех сторон. Свет колокольчиков меркнул, под сводами деревьев они услышали, что помимо топота копыт, слышны шаги другого зверя. Он бродил между ними, пугая лошадей, люди слышали его хриплое дыхание, но боялись стрелять, чтобы ненароком не задеть остальных. Каждому казалось, что только он один слышит его. От темноты и страха размеры зверя определить было трудно. Одним казалось, что это большой хищник, размером с лошадь, другим — что зверь огромен и мощен, выше самого всадника, и тогда они готовы были поклясться, что слышат его дыхание прямо рядом с ухом. Потом начали раздаваться крики и стоны. Сначала все перепугались, подумав, что на отряд напали, Измаил начал делать перекличку — все были рядом, и никто не сражался. Но крики становились все сильнее, все оглушительнее, их невозможно было вынести, люди затыкали уши, пели песни, лишь бы не слышать эти вопли. Спустя некоторое время все утихло также внезапно, как и началось. Пошел дождь. Он был необыкновенно горячим и пах кровью, и кто-то, попробовав капли, стекающие по лицу, почувствовал солоноватый привкус и крикнул, что это и в самом деле кровь. Двое юношей, не вынеся испытаний, повернули своих лошадей назад. Напрасно Измаил убеждал их остаться и пугал их тем, что они не найдут дорогу — они все равно умчались прочь. Больше их никто и никогда не видел. Остальные шли, хотя их одежды пропитались кровью, страх и ужас поселились в их сердцах, но они понимали, что не смогут вернуться, пока не убьют колдуна. На рассвете они приблизились к замку. Но здесь деревья и кустарники так тесно переплелись корнями и ветвями, что пройти или проехать было невозможно. Живая стена возвышалась над ними. Оставив лошадей, взяв с собой только оружие, они стали карабкаться на стену. Шипы на ветках кололись и рвали одежду, людям стоило большого мужества преодолеть преграду, и когда они все же забрались на эту зеленую и колючую стену, их глазам предстало великолепное и мрачное зрелище. Гора перед ними была расколота надвое, и на другой ее половине стоял замок. В трещине скалы, которая шла, словно ров, вокруг замка, была вода, ров соединялся с горной рекой, где шумели водопады и пороги, река спускалась и несла свои воды к городу. Через трещину был переброшен широкий мост, но решетки на воротах были опущены. На мосту спал, свернувшись клубком, огромный огненно-красный дракон. Все замерли, рассматривая цель своего тяжелого похода. Казалось, что колдун совсем не беспокоится из-за внезапного вторжения нежданных гостей: даже дракон спал, хотя наверняка слышал, как их отряд преодолевает ограду. Дракона все видели впервые, хотя слышали об их существовании в далеких землях, иногда в город привозили зубы и когти драконов, их блестящие чешуйчатые шкуры всех цветов. Наконец, собравшись в отряд, воины выступили на мост под руководством Измаила, который велел сестре остаться в тылу. Сначала они попытались пройти мимо незамеченными, но дракон открыл свои желтые глаза и поднялся во весь рост. Тогда на него обрушился рой стрел, но они отскакивали от чешуи и только больше раздражали чудище. Дракон разозлился и махнул хвостом, люди побежали прочь с моста, опасаясь, что он сметет их в ров. Разъяренный зверь бросился их преследовать. Из его пасти вырывалось пламя, чешуя его мягкого и гибкого тела зловеще щуршала, Альтаира с восторгом смотрела на него. Она никогда не могла подумать, что существо, чье молоко одарило ее красотой, может быть таким грациозным и величественным. Каждое движение дракона завораживало, она не замечала, как мимо с криками бегут люди, она смотрела, как гигант надвигается на нее и заслоняет небесный свет. Она чувствовала всем телом, что она часть этого существа, что она понимает его ярость, преданность хозяину, достоинство и тоску. Дракон заметил стоящего перед ним человека и дыхнул на него, но без огня. От сильной струи воздуха шарф и капюшон, закрывавшие лицо Альтаиры, упали, открыв дракону ее лицо. Измаил, пробегая мимо, схватил сестру за руку. — Бежим, Альтаира! Дракон заметил его и легким ударом хвоста отбросил прочь. Альтаира очнулась и бросилась было к брату, но дракон хвостом преградил ей дорогу. Девушка обернулась и бесстрашно посмотрела ему в глаза. — Я не боюсь тебя! — крикнула она ему, а он снова дыхнул на нее, развевая ее волосы. Дракон смотрел на это лицо и чуял в ней создание, подобное себе. Только другой дракон может смотреть без страха в глаза дракону, смотреть так дерзко и открыто. Он наклонился ниже, чтобы рассмотреть Альтаиру. В его сердце, которое на протяжении двухсот лет жило одиночеством, вдруг распустилось желание жить ради другого. Жить ради нее. Альтаира заметила перемену в драконе. Она чувствовала, что ее кровь, пульсирующая в висках, та же кровь, что бежит по его телу, что они как две капли похожи друг на друга. «Мы любим одинаково», — мелькнуло у нее в голове, и она протянула руку, чтобы дотронуться до его морды. — Не трогай его, Альтаира! — это Пьетро спешил ей на помощь, забыв об опасности ради любимой. Дракон почуял соперника и ощетинился, Альтаира не успела ни крикнуть, ни пошевелиться — Пьетро оказался в плотном кольце драконьего хвоста, которое животное начало сжимать. Альтаира едва смогла устоять на ногах от внезапной боли, пронзившей ее сердце. Ей казалось, она сейчас умрет, так велик был страх потерять Пьетро. Она выхватила меч и бросилась на дракона. — Отпусти его! — закричала она, замахиваясь мечом. Дракон посмотрел на нее с тоской и болью — его сердце тоже разрывалась, но не от страха потери, а от неразделенной любви. Дракон наклонился к ней так, чтобы она могла достать до него и сильнее сжал кольцо вокруг Пьетро, не оставляя Альтаире выбора. Когда она услышала стон юноши, она решительным движением пронзила мечом сердце дракона. — Прости, — сказала она, когда морда дракона опустилась перед ней, и его стекленеющий взгляд поймал ее лицо. — Но так мы любим. Когда дракон был повержен, отряд снова собрался и, оставив раненых, перешел через мост. Ворота перед ними открылись сами, и притихшие воины с мечами наготове медленно вступили в замок. Внезапно на них обрушились сонмы чудищ и тварей, уродливых и опасных, завязалась тяжелая битва, и только двое не участвовали в этой ожесточенной схватке: Альтаира и Пьетро. Молодые люди видели, что все эти чудища не более чем призраки и тени, порожденные воображением самих воинов под действием заклятья колдуна. Люди махали мечами и убегали от собственных страхов, и всегда были вновь и вновь ими настигаемы: нет ничего более ужасного для человека, чем чудовище, порожденное им самим. Тогда юноша и девушка решили подняться наверх и уничтожить причину всех бед — колдуна, ведь тогда его заклятие потеряет силу. Они поднимались по лестницам, заходили в комнаты, одну за другой исследовали башни, но нигде не было ни души. Они уже начали сомневаться, существует ли Вальмонт в самом деле, когда, поднявшись в последнюю, самую древнюю и высокую башню, нависавшую надо рвом, они увидели, наконец, хозяина замка. Вальмонт стоял у окна, заложив руки за спину, и невозмутимо рассматривал живописный пейзаж, открывавшийся из башни. Молодые люди вошли и остановились, ожидая, когда он первый заговорит. Наконец, вдоволь налюбовавшись на лес, реку, город и море, колдун повернулся к ним лицом. Он был молод. Так молод, что Пьетро решил, что это не колдун, а просто смотритель замка, его ученик. Вальмонт прочел на лицах незваных гостей удивление и рассмеялся. — Я ждал вас, — произнес он, его голос был старым, хриплым и надломленным… словно внутри юноши жил древний старец. Он указал жестом на кресла, но прежде, чем Альтаира успела сесть, он задержал ее и, схватив рукой ее лицо, повернул к себе. Пьетро схватился за меч, но колдун предупредил его: — Не стоит, граф, я лишь хочу посмотреть на нее. Глаза Вальмонта с любопытством и неподдельным интересом разглядывали лицо Альтаиры. — Ваша матушка даже не могла представить, какой подарок я ей сделал, подав напиться из той фляги. Молоко дракона одарило вас красотой, которой нет больше ни у кого на свете. Но вы убили сегодня моего дракона, а между тем, это его молоко утолило жажду вашей матушки. — Тот старик! Это были вы! — Альтаира не могла поверить, в то, что слышала. — Я! — Вальмонт отпустил девушку, она присела рядом с Пьетро. — Я — колдун и маг, знахарь и чародей, я вас создал, Альтаира, и я создал вас для того, чтобы вы помогли мне погибнуть. Колдун поведал им, как однажды, составляя звездные карты и гороскопы, расшифровал предсказание о собственной смерти. Согласно предсказанию, Вальмонт будет жить столько, сколько пожелает, и сможет избежать гибели, но если он захочет, то погибнет. Причиной гибели станет новая сила, рожденная от союза верности, преданности, веры, надежды и любви. Все начнется с молока дракона и гибели человека из-за ткани. Молоко дракона Вальмонт дал сам, чтобы дать шанс предсказанию, в тот день он чувствовал себя уставшим от бессмертия. А вот гибель из-за ткани… — колдун вопросительно посмотрел на Пьетро, и тот кивнул. — Это то, благодаря чему я нашел Альтаиру и принял участие в походе. Он рассказал Вальмонту историю своего друга и о споре с Казиматом. Колдун улыбнулся. Казимат действительно находился под его опекой, и пока был жив колдун, Казимат будет править городом. Никакие доводы не могли разубедить Вальмонта, а когда Пьетро стал угрожать, колдун рассмеялся ему в лицо.