— Оно и верно. Почти все прямо. Но я так, на всякий пожарный, уточнил. Колычев постучал в незакрытое ставнями окошко. — Степановна, открывай! Дело есть! В доме кто-то зашевелился-заворочался. Открылась дверь, и на крыльцо вышла укутанная в серый шерстяной платок бабулька. Она прищурила подслеповатые глаза. — Борька, ты что ли? Только сейчас Елисеев узнал, что его сослуживца зовут Борисом. — Я, Степановна. Гляди, какого постояльца к тебе привел, — похвастался Колычев. — Что ж на пороге стоите? Заходите. Гость в дом, бог в дом. Колычев подтолкнул Петра локтем, и они зашли внутрь вслед за старушкой. — Башку береги, — посоветовал Борис. — Тут притолоки низкие. Они вошли в избу, освещенную коптящей лампой. — Представишь гостя? — спросила Степановна. — А то! Прошу любить и жаловать, — заговорил Борис. — Это наш новый сотрудник, зовут его Петром, а фамилия Елисеев. Хочет у тебя остановиться. — Я не против, пущай остается. А на сколько? — снова прищурилась подслеповатым глазом женщина. — Да пока на улицу не попрешь, — усмехнулся Колычев. — Скажешь мне! — погрозила пальцем Степановна. Она подозрительно уставилась на Елисеева. — Пьешь? — Нет, Марь Степановна. Тверезый я, — сказал Петр. — Это хорошо, — обрадовалась женщина. — Я винища на дух не переношу и в доме видеть его не желаю. А если с девками загуляешь, так сюда без моего разрешения не води. Я блудни-чать не дозволяю. — Сурова ты, Степановна! — хохотнул Колычев. — Откуда девкам взяться: только-только товарищ приехал и знакомствами обзавестись не успел. — Ничего, дурное дело нехитрое. Тем более — вон какой видный парень! Все девки в городе по нему скоро сохнуть начнут, — заявила старушка. — Сколько возьмете с меня за жилье? — спросил Петр. Степановна махнула рукой. — Ить с вас много-то не возьмешь! Знаю я, какие у вас получки! Ты проходи, не стесняйся. Про деньги мы с тобой опосля договоримся. Она указала на фанерную перегородку, неподалеку от большой деревенской печки. — За ней мой прежний постоялец жил. Сам угол себе отгородил. Туда заселяйся. Сейчас белье новое постелю. И вещи твои найдем, куда пристроить. — Ну, все, — сказал Колычев, — ты тут располагайся, а я домой побежал. Завтра на службе встретимся. Не забывай, что товарищ Янсон говорил: в восемь утра у нас планерка. Видя вопросительный взгляд, пояснил: — Для несведущих — это совещание такое, в котором мы планы на весь день обсуждаем. Пока, Петр! Не проспи! А то у Степановны перины-то лучше, чем царские. Из кровати вылезать не захочется. — Счастливо! — улыбнулся Елисеев. — Не просплю! Спасибо за все, Боря! — Тебе спасибо! Я перед тобой до гробовой доски в должниках буду. — Проехали! Никто никому ничего не должен. Петр проводил товарища и принялся устраиваться в «апартаментах». Много ли ему надо? Кровать есть, табурет на случай прихода гостей имеется, даже грубо сколоченная тумбочка — и та в наличии. Красота! Живи да радуйся. — Ты, наверное, голоден, Петя? — заглянула за перегородку Степановна. — Есть маленько. — Тогда садись за стол, поснедаем. У меня каша на молочке сварена, пироги остались. Сейчас самовар поставлю. Посидим, чайку попьем, поговорим. Не волнуйся, тайны выпытывать не собираюсь, — засмеялась женщина. Глава 5 На другой день Петр вышел из дома пораньше. Хоть и говорил Колычев, что дорога займет около четверти часа, но лучше взять с запасом. Вдруг что по пути произойдет. Негоже начинать на новом месте с опоздания. В здании губрозыска он пришел в полвосьмого. Колычев уже был в кабинете. Сидел с задумчивым видом и грыз карандаш. Перед ним лежал чистый лист бумаги. — Ты чего такой озабоченный? — спросил Елисеев. — Отчет пишу. Начальник с утра пораньше озадачил. — А сдавать когда? — Так сегодня и надо. Какой-то новый циркуляр из Москвы прислали, а мы мучаемся! — Он в сердцах ударил по столешнице кулаком. — Как же я ненавижу все это бумагомарание! Бюрократы хреновы! Чтоб вы сдохли! — Без отчетов тоже нельзя, — примиряюще заметил Петр. — Там, наверху, без них картина не сложится. — Понимаю, — вздохнул Колычев. — Но мне лучше с тремя Чесноками схлестнуться без оружия, чем один такой отчет написать. Веришь — весь мозг мне высосал! Он открыл сейф и извлек из него револьвер. — Держи, теперь это твой наган. Будешь с ним на уголовную братию ходить. — Спасибо! — принял оружие Елисеев. — А патроны? Борис высыпал на стол целую горсть патронов. — Забирай. Этого добра у нас хватает. А вот это удостоверение. Храни как зеницу ока, чтобы в нехорошие руки не попало. «Агент уголовного розыска третьей категории», прочитал Елисеев название своей новой должности и вопросительно поднял взгляд. Колычев правильно истолковал его жест. — Знаю, что не густо, но сам таким начинал. Не журись, все от тебя будет зависеть. Если за два месяца испытательного срока себя проявишь, получишь вторую категорию, а то и сразу первую. Я, брат, за месяц управился: крупное дело раскрыл. Шум-гам на всю губернию стоял. — Он мечтательно зажмурился. — Посмотрим, — кивнул Елисеев. Теперь, с удостоверением и оружием, он ощущал себя полноценным сотрудником уголовного розыска. — Слушай, Борис, а можно еще одним револьвером обзавестись? Мне бы что-нибудь небольшое, карманное, навроде «бульдога»? Чтоб под патрон нагановский был… — Решим вопрос, — сказал Колычев. — Я и сам такой же при себе таскаю. Вещь полезная: в глаза сходу не бросается, да и во время перестрелки не помешает. Когда ты еще наган перезарядишь… — Вот спасибо! — обрадовался Петр. — Первое время работать будешь под моим руководством. Я тебя со всеми нашими познакомлю и расскажу, что и как нужно делать. Если что-то будет непонятно — спрашивай. — Договорились. — Занимай свободный стол. С этого дня он в твоем полном распоряжении. Документы будешь хранить в сейфе, вот дубликат ключей. За ними тоже присматривай: тут столько народа мечтает в него заглянуть… — Свои? — И свои, и чужие. Как говорил товарищ Дзержинский: «человеку нужно доверять, но проверять». Все, скоро планерка. Пошли. Начальник тебя ребятам представит. Кабинет товарища Янсона отличался от кабинета Колычева только размером (он был чуть побольше) и наличием старого продавленного дивана, на котором разместились трое незнакомых Елисееву сыщиков. Еще двое сотрудников заняли табуреты. Собравшиеся с интересом глядели на новичка. На стене кабинета висела выполненная от руки карта губернии, над сейфом — портрет Ильича в прямоугольной рамочке. Товарищ Янсон сидел за столом, читая документы и делая время от времени пометки. — Разрешите? — спросил Колычев, стоя на пороге.