— Ну вот и добре. * * * Утро было хмурым. Нет, за окном ярко светило утреннее солнце, хмуро было в кабинете начальника Управления генерал-майора Марселя Ринатовича Садыкова. На его столе стоял давно остывший чай, про который генерал и забыл, слушая доклад подполковника Иванова. Некогда черные, кустистые брови генерала давно посыпал снег. А вот макушка круглой головы, словно приделанной непосредственно к крутым плечам, блестела испариной, которую он без конца протирал платком, словно шлифуя свою плешь. За длинным столом для совещаний восседали невыспавшиеся начальники отделов и кураторы направлений. Генерал Садыков был старым приятелем Иванова ещё со времён бесшабашной курсантской юности, и именно благодаря генеральской протекции опальный подполковник был зачислен в штат спецслужбы, чьё наименование стало символом государственной безопасности. С курсантских годов утекло много времени, и Борис Петрович никогда не забывал, кто из них начальник, а кто подчинённый, не допуская никакой фамильярности к тому, с кем двадцать лет назад бегали в самоволку, чтобы скинуть напряжении в женском общежитии местного ПТУ, называемого между курсантами ЦПХ. Перед начальником управления лежала аналитическая записка, которую Иванов сейчас и озвучивал. Закончив, подполковник сел, и вместе со всеми вопросительно уставился на начальника. Тот неторопливо вытер платком свою лысину, отхлебнул холодный чай, в котором плавала одинокая долька лимона и обратился к начальнику лаборатории: — Источник сигнала локализован? — Н-не совсем, М-марсель Ринатович — поднялся и стал докладывать начальник лаборатории, имеющий вид типичного ботаника. — С-с определённостью можно ут-утвердждать, что и-источник на-находится в М-москве или в Мо-московской области. Учёный был весьма грамотным специалистом, но была у него неистребимая слабость — заикание, в разговорах с начальством от волнения у него начинал дрожать голос. Видимо в нём, несмотря на редкую привилегию обращаться к начальству по имени-отчеству, на генетическим уровне застрял страх интеллигенции перед «конторой». — Так в Москве или Московской области? — сдвинул брови генерал Садыков. — Вы можете сказать определённее? — В М-москве. — сказал учёный и тут же поправился. — Вероятно. Или в области. Ма-марсель Ринатович. — взмолился он. — Н-нет у нас ещё б-более точной аппаратуры, чтобы локализовать явление с точностью до метра. Вероятность того, что источник находится в Москве процентов девяносто пять. — Товарищ командир! — встрял в разговор полковник, курирующий НИИ. Между военными конторы было принято называть начальников не по званию. — Климатологи подтверждают одномоментное и краткое повышение температуры атмосферы. А гляциологи отмечают весьма странное колебание лавин и ледников, которые они наблюдают. — Чертовщина какая-то. — глубокая складка пролегла на начальственной переносице, что свидетельствовало о начинающейся непогоде. И действительно, буря не заставила себя долго ждать: — У нас под носом, в столице произошел рукотворный природный катаклизм, а замечательная лаборатория с новейшим оборудованием проявила полную беспомощность! Как это понимать, а? Генерал переводил тяжёлый взгляд на подчинённых, которые прилагали усилия, чтобы сделаться меньше размером. Только шустрый полковник, курирующий НИИ, встретил командирский взгляд и, дождавшись кивка, поднялся: — Разрешите доложить, товарищ командир. По всем признакам, мы имеем дело с торсионной спиралью, которая, раскрутившись, выплеснула свою энергию в виде электромагнитного импульса и термального всплеска. Поэтому приборы не зафиксировали эпицентр. После первых слов полковника вскинул голову начальник лаборатории, внимательно посмотревший на говорящего. — Что за торсионная спираль? — недовольным голосом переспросил генерал. — Была такая теория о полях кручения, или торсионных полях. В восьмидесятых годах при конторе был создан даже Центр нетрадиционных технологий, который занимался изучением, в том числе и торсионных полей. Руководителем Центра был некто Закимов. После развала СССР и реформирования КГБ идеи Закимова были признаны антинаучными, и Центр был закрыт. — Да лжетеория это, никто и никогда не смог доказать существование торсионных полей! — выкрикнул начальник лаборатории. — Мошенник был ваш Закимов. Сколько денег вытянул из бюджета на свои исследования, а результатов — ноль! На него было страшно смотреть: трясущиеся от негодования руки, брызгающий слюной перекошенный рот. — Прекратите истерику! — рявкнул генерал. — Сколько всего похерили в 90-е! Наше управление для того и существует, чтобы заниматься всем нетрадиционным, и лженаучным. Это наш хлеб! А мы забросили целое направление. Где сейчас Закимов? — Умер несколько лет назад. — Но ведь остались ученики, последователи. Ответом была тишина. Лишь Иванов мучительно морщил лоб, словно что-то вспоминал. Это не ускользнуло от внимания Марселя Ринатовича: — Давай, Борис Петрович, я вижу, у тебя что-то есть, излагай, не тушуйся, общее дело делаем. — Помните, я несколько месяцев назад работал в архиве по теории биополя? В поисках документов я заглянул и в папки, связанные с торсионными спиралями. К одной из папок я наткнулся на аналитическую записку заместителя Закимова, в которой он утверждал, что данное направление бесперспективно и пустая трата бюджетных средств. Я запомнил фамилию заместителя, это был… — Да! Это был я! — запальчиво выкрикнул начальник лаборатории. — Это я был учеником Закимова, считал и сейчас считаю, что это тупик, о чём честно доложил руководству. Хотя, вынужден признать: то что произошло очень похоже на торсионное поле. — Хорошенькое дело! — Садыков снова оттёр пот. — Изучение торсионных полей мы возобновим. И изучать его вам! — генерал пристально посмотрел на бледного завлаба. — Сейчас же вопрос стоит так: прямо у нас под боком находится источник сверхмощного электромагнитного излучения, однократное включение которого поставило на уши весь земной шар, а мы ни сном, ни духом. И с чем я пойду на доклад к директору? Вот с этим? — он поднял со стола и потряс аналитической запиской. — Да вы садитесь Борис Петрович, к вам как раз претензий нет — вы сделали всё, что могли. А потом с этим директор наверняка пойдёт к Президенту. Ответом было гробовое молчание, все сосредоточенно изучали расположение трещин на лакированной поверхности столешницы. — Может это провокация? — предположил один из сидящих за столом. — пиндосы сами всё организовали, а потом на нас и свалили. Они до этого большие мастера. — Не-ет! — веско сказал Садыков и посмотрел на подчинённых тяжело и значительно. — Привыкли всё на американцев валить! Они здесь точно не причём. И это же надо: за полгода до Сочи! Не хватало нам ещё бойкот Олимпиады получить. Лучше искать надо, товарищи офицеры. Каждый по своему направлению: потеребите учёных, пошерстите сектантов, колдунов, экстрасексов и прочую оккультную публику. Душу из них вытряхивать не надо, а вот сведения приветствуются. Мне нужно МЕСТО, ЧЕЛОВЕК и УСТРОЙСТВО. Координатором назначаю подполковника Иванова Бориса Петровича. — все головы за столом разом повернулись в сторону Иванова. — Всю информацию докладывать ему. Я — на доклад к Самому. Товарищи офицеры! — все дружно встали и вытянулись. — Товарищи офицеры! Можете быть свободны. Иванов вместе со всеми потянулся к выходу, но в его спину раздалось генеральское: — Товарищ Иванов, Борис Петрович, задержитесь на минуту. Глава 5. Первое утро нового мира «Вдруг открывается Тот Мир и вдруг ты знаешь Нечто так изначально ясно, как то, что ты живешь.». Ева Райт Разбудило Наташу звяканье ключей и лязг открываемого замка, это над запором колдовал давешний вихрастый полицейский, услуживший Лане с её сумочкой: — Ну всё, гёрлы, хватит дрыхнуть за казённый счёт, ваш шеф уже заявился. — Чей? Чей? — загалдели мигом проснувшиеся девицы. — Может не наш? — Как не ваш? От Гоши Пресненского и не ваш? — Наш, наш. — А мы — индивидуалки. — гордо пискнула пара девушек. — А чё тогда без документов? Теперь сами выпутываться будете. — Нам бы, это, отлить. — заявила одна из путан, во виду самая старшая и потасканная. — А то мне запросто прямо здесь. Остальные шлюхи заливисто и вызывающе, и в то же время подхалимски, захохотали. — Ладно, — смилостивился полицейский, — Я сегодня добрый. Только по-одной, две минуты на каждую, задержавшаяся отнимает время у следующей. В клетке поднялся было возмущённый гвалт, но как только раздался окрик полицейского: — Своё время отнимаете! — девицы рассудили, что препираться — себе дороже и потянулись тонкой струйкой в сторону двери с малышом на горшке. Утреннее солнце ярко светило сквозь прутья окна, несколько лучиков, играясь, доставали до обезьянника. Наталка, сдула пряди, упавшие на её лицо, сонно сощурилась и улыбнулась ласковому солнечному лучу: ночные призраки исчезли, день обещал быть хорошим. В это солнечное утро не хотелось думать ни о чём плохом. Спустя минут двадцать из глубины коридора появился сутенер. Не так, ой, не так воображала себе Таша представителей этой профессии. Коты ей виделись вполне оправдывающими своё прозвище: холёными и лощёными, с тонкими хитрыми чертами длинного лица и с тонкими же усиками. А у этого типа голова была круглой, а лицо небритым, что сразу вызвало отторжение у девушки. По её мнению, небритость была верным признаком опустившегося человека. Её впечатление подтверждал внешний вид этого субъекта: из-под короткой майки выглядывало огромное волосатое пузо. Посередине висящего живота из мха густых волос вызывающе торчал наглый пупок, что вызвало смущение девушки, словно она увидела не тривиальный пуп, а то, что находится у мужского племени несколько ниже. На ногах бесформенно висели и пузырились на коленях не то бриджи, не то длинные шорты, грязно-зелёного цвета с накладными карманами по бокам. Дополняли картину сандалии на босу ногу. В руке сутенер держал целую пачку корочек, на которых золотым тиснением выделялся российский двуглавый орёл и надпись «ПАСПОРТ». Некоторые обложки были раскрашены под цвета российского флага. — Ну что, голубки, ночь пробездельничали, теперь ударно трудиться будем? — поинтересовался он, подойдя к камере, и ворчливо добавил: — Одни расходы на вас. — Теперь Гоша нам такую неустойку выставит, что несколько дней за бесплатно ноги раздвигать придется. Козёл! — шепнула на ухо Таше Лана, с которой девушка после побудки успела перебросится парой слов. Сутенер, которого, как оказалась, звали Дядя Женя, принялся раздавать паспорта, приговаривая при этом: — Запомните мою доброту. Нет, чтобы выспаться после трудовой ночи, встал ни свет, ни заря — девочек своих выручать. Когда очередь дошла до Светы, она, получив свои вещи, не ушла сразу, а, нагнувшись, что-то прошептала сутенеру, и тот посмотрел на Наташу. Да так посмотрел, что девушка, уловив угрозу, невольно поёжилась. Потом достал из маленького чёрного радикюля, Наташа не подозревала, что существуют мужские радикюли, ручку и записную книжку. Вырвав лист, он протянул его Свете, и та на нём что-то быстро написала. Затем Светлана, как ни в чём ни бывало, подбежала к Наташе, протянула листочек: — Держи, подруга, здесь мой номер телефона, может пригодиться. А нет — ты и просто так звони, поболтаем. Заметно напрягшаяся Наталка, расслабилась, что было замечено Светланой: — Ты чего? — Я думала, что ты меня этому, — девушка показала рукой на Дядю Женю, — Продать хочешь. — Вот дурёха! — рассмеялась Лана, да только как-то натянуто. — Кино насмотрелась. Только ты зря боялась, на такую профессию неволят редко, в путаны в основном сами идут.