«Была ты всех ярче, верней и прелестней, Не кляни же меня, не кляни! Мой поезд летит, как цыганская песня, Как те невозвратные дни… Что было любимо — все мимо, мимо…» Александр Блок Обратная дорога прошла в полном молчании. Каждый углубился в свои мысли, оценивая позиции, к которым подошли за время обеда. Павел уже не сомневался в правдивости Ташиных рассказов. Слишком много деталей и масса подробностей, которые просто невозможно игнорировать. Она как рыба в воде, ориентировалась в том времени, тогда как простейшие реалии дня сегодняшнего ставили её в тупик. Девушка оказалась умненькой и не по годам развитой. Она была не только биологически вполне развита, таких скороспелых лошадок было немало и в его времени, она была вполне сформированной по психическому складу. А вот это уже было редкостью среди его сверстниц. Зрелось её суждений, и не просто знание истории, но и чёткость исторических оценок, выдавали не только незаурядный ум, но и то, что назвали классическим гимназическим образованием. Пусть она не знает множества деталей современного мира, это дело наживное, но даже и в этом случае, Наталка будет резко выделяться среди современниц не только интеллектом, но общей развитием. Кроме того, никуда же денешь воспитанность, и аристократичность в лучшем смысле этого слова, аристократичность, которую нельзя приобрести, нахватавшись знаний и научившись правилам этикета. Аристократичность девушки была родовой, в которой участвовали многие поколения благородных предков. И результат этой селекции был виден невооруженным взглядом. Кроме того, Павел совершенно не знал мир молодых людей начала двадцать первого века. Как они себя должны вести, как разговаривать, как вообще устроена их голова? Фильмы о том времени помочь явно не могли. Советский кинематограф — чрезмерно идеологизирован и смотрел на всё через призму классовой борьбы. Но Павел подозревал, что современное российское кино ещё дальше ушло от точного отражения дореволюционной России. В бесконечных фильмах про романтических юнкеров, рефлексирующих адмиралов и благородных поручиков было столько красивостей, гламура и бесконечного «хруста французской булки», что становилась совершенно непонятно, отчего вдруг практически всё население империи, от великих князей до последнего босяка, в приливе вакханалии радостно скинуло миропомазанника, и принялось неистово топтаться по остаткам того, что прежде называлось Российской империей. То, что Наталкочка была дворянкой, факта не меняло, Павел, хоть и не был большим знатоком истории, базовые исторические сведения имел. Именно поэтому он относился к «обжигающей правде о нашем прошлом», как кричала о современных фильмах нахрапистая назойливая реклама, как к развесистой клюкве. В голове прочно сидела инфа о семидесяти пяти тысячах офицеров, служивших в Красной Армии, как и тот факт, что весь высший генералитет императорской армии высказался за отречение Николая, а великие князья щеголяли в красных бантах. Могли ли помочь книги, Конюшкин не знал. Литература в школе считалась делом десятым. Вместо чтения книг все читали краткое изложение содержания произведений, вставляя в сочинения чужие мысли критиков, выдавая их за свои. Наиболее ленивые просто выуживали из интернета готовые работы, наиболее умные, использовав их в качестве «болванки», насыщали цитатами и отрывками из других подобных опусов. Мастерство в данном случае сводилось к умению грамотной компиляции отрывков, дабы не бросалась в глаза разная стилистика кусков, и аккуратной замазке швов между кусками. Но беда была в том, вся русская словесность прошла мимо Павла. Едва он встал с горшка, родители принялись неистово пичкать исключительно немецким. Дома с ним разговаривали исключительно по-немецки, впрочем, и на людях тоже, когда не желали, чтобы их беседа достигла чужих ушей. Мальчик рос в мире немецких сказок и германского эпоса. В отрочестве мама совала ему Фейхвангера и братьев Манн, а отец подбрасывал Ремарка и Клаузевица, оба заставляли учить Гёте и Гейне, причём всё это добро — исключительно в подлинниках. Тем не мене кое-что их отечественного художественного продукта достигло сознания Павла. В прочитанной, когда-то в детстве, книге Катаева «Белеет парус одинокий» речь шла о сущих детях, а в полюбившихся «Двух капитанах» героями были уже советские подростки, у которых даже мозги работали иначе, чем у дореволюционной молодёжи. Что ещё? В «Старой крепости» и повестях Рыбакова, несмотря на захватывающий сюжет, отражён сложный духовный мир подростков. Но эти произведения, во-первых про детей не Наташиного круга, а во-вторых их мировоззрение формировалось уже под влиянием свершившейся революции. Вспомнил про дневники великих княжон — дочерей горемыки Николая, которые он мельком пролистал, когда писал курсовую в универе. Здесь уже горячее. Собственно сами дневники его интересовали мало и пролистал он их по касательной. Павлу нужен был материал из комментариев к дневникам, вот там-то он обнаружил немало интересного. Великие княжны были умненькими, добрыми и отзывчивыми девушками. Никакой чванливости. Им просто не повезло! Родись они в другой семье — наверняка бы украсили пантеон героев революции. Особенно старшая, Ольга — бунтарка и гордячка, осмеливавшаяся перечить властной матери. Тоже ведь, чертовка, как и Наталочка отказалась выходить замуж за иностранца и покидать Россию. Жаль! Была бы жива! Из неё вполне могла бы получиться вторая Вера Засулич — того же склада, того же замеса! Не чета папаше-соплежую. И он представил Наталочку во время революции и гражданской войны. Ей бы было уже девятнадцать лет и больше. Это такие как она воевали на всех фронтах за красных и за белых, это они прогнали интервентов из России, это они, совсем молодые люди, потом строили новую страну. Это про них — «Комсомольцы-добровольцы», «Дан приказ ему на запад», «Каховка», «Мы молодая гвардия». Как раз песни Паша помнил прекрасно: их с дедом они любили распевать, лёжа на диване и закинув ногу на ногу. А вспомнив эти песни, Павел окончательно понял — девушка, которая сидит радом с ним в автомобиле, ОТТУДА, из того поколения, из того времени. Она мыслит и ведёт себя так, как вели себя люди из этих песен и любимых книг детства. Сравнил бунтарство Наталки против планов родителей с поступком Великой княгини Ольги, которая, вопреки желанию папеньки с маменькой, демонстративно отказалась носить траур по убитому Распутину. Вспомнил Валентину из стихотворения Багрицкого, отказавшуюся целовать перед смертью крестик. «Нас водила молодость в сабельный поход, нас бросала молодость на кронштадский лёд!» — так как-то. А эта? Попала не просто в другое время — в другой век! И не раскисла, не упала духом, борется. Боец! Одна кость, одна стать! Спартанка! * * * Наташа ехала, молча уставившись в лобовое стекло автомобиля. Мимо проносились дома, люди, светофоры, эстакады, сигналили проезжающие автомобили, пестрели разноцветные пятна рекламы, но девушка не обращала на это никакого внимания, углубившись в свои мысли. На исходе были первые сутки пребывания в новом для неё мире. Что принесли эти сутки? Разочарование или восхищение? Что будет дальше? Как долго продлиться её путешествие в будущее? Мысли то и дело возвращались к Николке. Что он? Догадается ли? А вдруг не сможет? Спокойно, спокойно! Что она знает о времени? А о Мече? По идее, открыв вход, Николка должен шагнуть в то же время и место, куда попала и она. Это по идее, но ведь девушка уже выяснила, что перемещение Меч осуществляет нелинейно, а подчиняясь, то ли мыслям путешественника, то ли своей непонятной логике. Перемещения не произошло, Николай не появился! А вдруг он появился там спустя некоторое время, когда её уже увезли? Наталка представила появляющегося из Алмаза Николку, ошарашенные рожи этих сумасшедших жильцов, обнаруживших в своей постели голого мужика, и поневоле улыбнулась. Кто кому теперь сцены устраивать будет? Нет! Не пойдёт! Они бы вызвали полицию. А полиция? Вероятно, Николка так же оказался в том же полицейском стане, что и она. А если его нет, то это означает тот факт, что Николка не переместился. Хотя, парень вряд ли как овечка стал ожидать полицию, уж Наталка хорошо знала любимого. Он, скорее всего, двинул бы хорошенько того типа в переднике, да и был таков! А вот и нет! Пожалуй, устроил бы допрос с пристрастием. Но полиция об этом бы узнала и то, что Наташу ничего не спрашивали о втором взломщике, свидетельствовало, что Николка в двадцать первый век не попал. Зная упорство, даже упрямство, суженного, девушка не сомневалась — он не прекратит поиски не через год, не через десять. А что если?.. А вдруг он найдёт Меч лет через десять — двадцать? Перспектива появления сорокалетнего Николки энтузиазма не вызывала. Что с ним, таким делать? Один миг — и девушка устыдилась своих мыслей. Лишь бы был жив! Только уцелел бы в той мясорубке, что скоро должна наступить. А она проживёт и одна! Сколько же нужно ждать любимого? Несколько дней, скорее день-два, не больше. Если любимый не появитья в ближайшее время, значит — не судьба! Значит, этот противный князь из Братства Звезды всё-таки уволок Меч в Германию. Интересно, мысли Наташи приняли новое направление, а этом времени существует Братство Звезды? А если попробовать отыскать Меч здесь и при его помощи вернуться обратно? Только как попасть в Германию, без денег и документов? Выход один — научиться жить в этом времени, натурализоваться, привыкнуть, стать своей, во что бы то ни стало, а потом заняться поисками Меча Тамерлана. Решено! Оставался, правда, небольшой шанс, что Меч может выкинуть шутку и отправить Николку ровно через сто лет, в две тысячи четырнадцатый. Но это не меняет того факта, что хотя бы и год, но придётся жить здесь! * * * В то время как Наталка думала о Николке и мучительно искала пути к их воссоединению, мысли Павла работали в противоположном направлении. Постоянное упоминание девушкой своего, оставленного в прошлом, любовника, начинало не в шутку раздражать. Для того, чтобы это прекратить, надо всеми силами удержать её в этом времени. Значит, вместо того, чтобы восстановить прежнюю личность, надо выдумать девушке новую, изобрести всё: биографию, родителей, образование, возраст. Как это сделать, Конюшкин совершенно не представлял, но знал наверняка — специалисты по этому делу имеются. В мире криминала, конечно. Надо искать связь! Если социализация Таши пройдёт успешно, она, думал следак, может вполне смирится с реальностью. Поплачет, конечно, но в её юные года редко какая привязанность оказывается прочной. Сколько Павел ни силился, он не мог вспомнить ни одного случая, когда школьная любовь случалась на всю жизнь. Новый опыт и новые впечатления покроют юношеские воспоминания лёгкой дымкой романтики и ностальгии и отнесут их в тот же уголок памяти, где ранее нашли покой детские грёзы. Всё перемелется. Главное — чтобы он был рядом, чтобы Наталочка, не дай бог, не нашла новый предмет обожания. А он сможет сделать девушку счастливой, и он ей нравится, уж в этом Павел был уверен. Она не поощряла, но и не препятствовала некоторым вольностям с его стороны, её глаза излучали свет, когда она смотрела на него, а глаза, как известно не обманывают. А уж он постарается превратить симпатию в нечто большее для них обоих. Когда человек собирается совершить что-то не совсем чистоплотное, не очень правильное, он ищет себе оправдания, прежде всего для себя, для своей совести, чтобы душа была в равновесии и не задавала глупых вопросов. Вот и Павел, собираясь разлучить возлюбленных, прикрывал сои намерения заботой о девушке. Парень успокаивал свою совесть тем, что в этом времени Наталочке будет лучше, что помогает избежать девушке те невзгоды, что ждут страну в будущем. Ещё неизвестно, как бы сложилась её жизнь, пройдя через горнило двух революций и трёх войн, эпидемий, голода и репрессий. В спасении Таши от всех этих ужасов Павел видел свой нравственный долг. А завоёванная любовь девушки будет достойной наградой за труды, прекрасной и вкусной вишенкой на торте. * * * В РОВД их уже ждали. Не успел Конюшкин зайти, как изнутри в окно дежурной части постучали ключом, привлекая его внимание: — Лейтенант Конюшкин! Срочно к начальнику следствия. — А-а-а… — А девушку оставь здесь, не бойся, не съедим, подождёт в комнате досуга. Арнольдик тебя заждался, Паш, рвёт и мечет. Уже направляясь в кабинет шефа на выволочку, на миг задержался: — А что это сегодня все такие застёгнутые? Случилось чего? — Да всё в порядке, Паша. Просто в обед нагрянул куратор из префектуры, злой как чёрт. Орал по-поводу ночного рейда по путанам, начальству выговаривал, ну а те, как водиться за нас взялись. Затем к начальнику следствия завалился, долго сидели. Ты давай, иди, а то и нам вместе с тобой достанется. — Иду, уже иду. И Конюшкин юркнул вглубь коридора. В кабинет начальства лейтенант Конюшкин заходил не без опаски, опасаясь начальственного гнева, однако обошлось. То ли майор Евстропов уже остыл, то ли был рад, что подчинённый, наконец, предстал пред очами, но принял он следователя Конюшкина внешне спокойно. — А-а-а, явился, не запылился! Молчи, молчи, только оправданий мне твоих не хватало. Ты, помнится, просил настоящего дела? — Да, но… — Держи! Через стол полетел пухлый конверт, брошенный майором. Конверт проскользил по полировке стола и попал прямо в руки лейтенанта Конюшкина. Павел Артёмович заглянул в конверт, в нём оказались предписание, командировочное удостоверение, билет на вечерний поезд до Рузаевки и ещё какие-то сопутствующие документы. Следователь с немым вопросом посмотрел на начальника. — Сегодня, Павел, едешь в колонию под Саранском — нужно снять показания у одного субъекта. — Почему я? — Потому что я так решил! — шея Арнольдика набычилась и стала покрываться багровыми пятнами. — Ты что, ситуацию в отделе не знаешь? Каждый следак одновременно ведёт по десятку дел, а штат и так не полный. Один ты такой хороший — полудохлое дело про потеряшку и несколько висяков! Пора тебе впрягаться по-полной. Ещё и на Денисова приказ пришёл, совсем людей не остаётся. — Пришёл? — ахнул Павел, догадавшись, что улетучиваются последние надежды отвертеться. — Да, утренней почтой. Я уже ему позвонил, «обрадовал» так сказать. Кстати — поторопись, постарайся обернуться за два-три дня — на отвальную успеешь. — А как же девушка? — Какая девушка? Ах, да… потеряшка твоя. А что ей сделается? Посидит пару дней в «Земляничной поляне», пообвыкнет, успокоится. Тем временем результаты экспертизы и ответы на запросы подойдут. Я распоряжусь — ребята доставят. Документ на передачу зарегистрировал? Теперь краснеть пришёл черёд Павла. — Ну, вот! — укоризннно покачал головой Арнольлик и деланно возвёл глаза к потолку. — Всё я! Всё самому приходиться делать! Ладно, давай их сюда — сам всё дооформлю. А поторопись, у тебя поезд через пару часов. — Пару, всего? — Всё, всё! Забеги в канцелярию — там тебе выдадут дело — ознакомишься. Если коротко: год назад в районе прошла целая серия краж денег с банковских карт. Злоумышленники похищали кредитки и, подобрав ПИН-код, вычищали их все до копейки. Похитителя поймали с поличным — в момент, когда он совершал обналичку в банкомате. Но вот подельника, предположительно программиста, подбирающего коды, он не сдал. Был осужден и сейчас отбывает срок в Мордовии. К нему и едешь, Паша. После долгого перерыва кражи через банкомат возобновились. Уже два эпизода за неделю! По всей видимости, программист нашёл нового исполнителя. Повидайся с осуждённым, допроси ещё раз, предложи сделку, в конце концов. В случае сотрудничества со следствием, мы будем готовы выйти с ходатайством о пересмотре дела. Да, дело действительно было стоящим! И Павел, выходя из кабинета начальника, сокрушался лишь о досадной паузе в отношениях с Наталочкой. Видел бы он, как Арнольдик, как только за ним закрылась дверь, обессилено упал в начальственное кресло и утёр бисеринки пота со лба. Лопух повёлся! * * * Павел даже не ожидал, что расставание выйдет таким тяжёлым, словно не на два дня уезжал. Когда он сообщил девушке, что уезжает в командировку, та оторвала взгляд от глянцевых журналов, которые с интересом рассматривала, и устремила на него свои лучистые глаза. — Ты меня покидаешь? — Ненадолго, на два дня всего, так надо, служба. — А я? — Тебя ребята в центр отвезут, ничего не бойся! Она, в общем-то, и не боялась. Просто боялась себе признаться, что жалко было расставаться с парнем, к которому начала привыкать, такому светлому, хорошему, по-детски наивному. Надо, наверное, что-то хорошее сказать ему на прощанье. — До свиданьица, Паша! Приезжай скорее, я буду тебя ждать. Потянулась и чмокнула его в щёчку, легонько, по-дружески. Но молодой человек расценил это по-иному, отыскал своими губами девичьи губы и судорожно прижался к ним в страстном поцелуе. Она сначала и не думала отвечать, ещё чего! Но против воли постепенно поддалась жару страсти парня и с чувством ответила. Да что это такое творится? Ведь вовсе она ничего такого делать не собиралась! Паша ушёл, и Таше отчего-то сделалось одиноко и тоскливо.