— Все равно не понимаю. У княгини не осталось собственных детей, только племянник… Единственная дочь погибла. — Погибла, — холодно подтвердил Логхард. — Она умерла в Артане. Тишина повисла такая, что слышно было потрескивание дров в костре. Я не мигая смотрела на Кейна, а он смотрел будто сквозь меня, глубокая складка залегла между бровей, губы сжаты. Он казался далеким и погруженным в собственные мысли. Я была рада передышке, потому что в голове не укладывалось то, о чем мне поведал артанец. Конечно, я уже знала, что мать Кейна из Нифрейи, но не связывала это со старой историей, которая случилась задолго до моего рождения и которую знал каждый нифрейец. Нифрейя всегда была закрытой страной, но раньше мы вовсю торговали с другими странами и собирались заключить союз с Раудией. Залогом такого союза должен был стать брак раудийского князя с княжной Анной, дочерью ее светлости. В назначенное время княжна со свитой и отрядом магов отправилась к жениху, но раудийцы оказались предателями. Им нужен был не союз, а приданое Анны — огромный запас магии разума. Анну и всю ее свиту вероломно убили, магию — забрали. Об этом нифрейцы узнали, когда раудийская армия подошла к Вратам Ортоса, чтобы пойти войной на нашу страну. Раудийскому князю было мало княжны и дружбы с Нифрейей, он хотел заполучить Древо. Говорят, что его армия прошла несколько рубежей Врат, прежде чем навсегда сгинуть в лабиринте. Никто и никогда не подходил к Нифрейе так близко. Никто, кроме Кейна Логхарда. Я столько раз слышала эту историю: сначала в детстве от отца, затем от придворных в замке Норг. Но совсем не помню, чтобы кто-то упоминал Артан. Об артанской армии и ее правителе заговорили гораздо позже, после того, как к власти пришел Логхард. Мог кто-то из свиты княжны выжить? Некоторые фрейлины получили место подле княгини не только благодаря знатному происхождению, а потому, что обладали различными магическими талантами. Например, моей матери подчинялись магия земли и магия разума. Среди нифрейского дворянства вообще было много тех, кто умел читать чужие мысли или закрывать от других магов свои. Конечно, их сила не шла ни в какое сравнение с родом Фэранса, и уж тем более рядом не стояла с могуществом Кейна. Его матерью вполне могла быть какая-нибудь фрейлина из свиты княжны Анны, но… Кого я обманываю? Дар артанского князя настолько силен, что он может быть только внуком княгини. Во рту пересохло, и закружилась голова. Передо мной сидел прямой наследник нифрейского трона! Мой князь. Тот, кому я обязана служить даже ценой своей жизни. Тот, кому по праву принадлежит Древо. Это открытие морской волной сбило меня с ног и утащило под воду целиком. Почему мысль о таком не пришла мне в голову в самом начале? Я ведь знала, что Кейн — маг разума. Сильнейший маг разума! Хотя почему я должна была так подумать? Обычно дар мага соответствует магии ближайшего источника, расположенного на землях, где он родился. Так, среди маннцев много каменных магов, среди артанцев — огненных. Но бывает и такое, что природа шутит и дарит иную силу. Или не дарит вовсе, как случилось со мной. Кейн вполне мог просто родиться со склонностью управлять чужим сознанием, а не унаследовать ее. Я приняла это на веру и не задумывалась, что может быть иначе. Просто не задумывалась. Но если Кейн наследник, то я должна ему обо всем рассказать. Про то, кто я такая. Про княгиню. Про Древо. «Никому не рассказывай об этом. Никому не доверяй свои мысли», — зазвучал в памяти напряженный голос ее светлости. При воспоминании о той по-настоящему страшной ночи сердце защемило от боли. Перед глазами снова возник занесенный княгиней кинжал и смертоносный удар, навсегда оборвавший ее жизнь. А затем Мрак, переворачивающий тело ее светлости носком сапога и приказывающий сжечь высохшее Древо. «Тварь». Так он сказал. Ярость, сверкнувшую в его голосе и во взгляде, ярость, вспыхнувшую в моей душе, я вряд ли когда-нибудь забуду. Даже сейчас меня передернуло, пусть с тех пор произошло много всего. Как можно так обращаться со своей бабушкой, пусть даже покойной? Зачем идти войной на родину собственной матери? Почему нельзя просто договориться? Зачем завоевывать свой народ и грабить богатства, которые принадлежат тебе по праву? Не разрушать Врата Ортоса, как злейший враг, а войти в замок Норг светлейшим князем. Вопросов было гораздо больше, чем ответов. Это все просто не укладывалось в моей голове. Княгиня приказала передать частицу Древа князю Броку, как единственному наследнику. Доверила источник мне, чтобы Мрак не мог прочитать мои мысли. Значит, ей наверняка было известно о его даре. Но знали ли Кейн и ее светлость о том, кем приходятся друг другу? — Кем она была? — спросила едва слышно. Кейн будто очнулся от забытья, потому что сначала посмотрел на меня непонимающе. А после мгновенно закрылся привычной ледяной броней. — Наложницей моего отца, — ответил коротко. — Кем она была до того, как стала наложницей? Наши взгляды встретились. Мое сердце гулко билось в груди, отсчитывая мгновения ожидания. По тому, как Логхард сощурился, я поняла, что он колеблется, и ждала ответа. — Уже поздно, фрейлина. Ложись спать. Я едва не застонала от разочарования, к которому примешалась горчинка обиды. Демонстративно отвернулась от него к пологу шатра. Значит, ему спрашивать обо всем можно, а мне нельзя? Чтобы я что-нибудь еще ему рассказала! Ведь совсем недавно говорил о доверии, а сам… — Когда-нибудь я тебе расскажу, — прервал мои размышления артанец. — Не сегодня. В его голосе я уловила столько скрытой боли, что мне стало стыдно. После ночи «слепого» наказания я в первую очередь всегда прислушивалась к артанцу. Кейн умело прятал свои чувства, по лицу невозможно было понять, о чем он думает. Но голос его выдавал — возможно, из-за привычки приказывать мысленно. И если верить тому, что я чувствовала сейчас… выходило, что свою мать Кейн любил. — Хорошо, — тихо ответила я на этот раз совсем другим тоном. Засыпая, я думала о том, что узнала. Он любил мать и ненавидел страну, в которой она родилась. Не говоря уже об испепеляющей, страшной ненависти к княгине. Он ненавидел ее еще до того, как пошел на Нифрейю войной, хотя ни разу с ней не встречался. Ненавидел меня просто потому, что я была нифрейкой. Оставалось понять почему. 19 Столица Артана называлась Артан-Пра, что означало Огненный город. Мы преодолели главные ворота на закате, и одного взгляда хватило, чтобы понять, почему она так называется. Стены городской крепости, дома, улицы были рыжевато-красного, словно пламя, цвета. Дело было не в отсвете стремящегося упасть за горизонт солнца, а в глине, из которой все это построили, и пыли под ногами. Зато мне наконец-то стало понятно, почему национальный цвет артанцев — красный. В отличие от горного Грода маннцев Артан-Пра располагался на равнине. Все дома здесь были одноэтажными, поэтому город строился не ввысь, а вширь и, возможно, поэтому казался невероятно огромным. Огромным настолько, что, пока мы достигли стен княжеского дворца, на улице уже главенствовала ночь, такая темная и теплая, что даже не хотелось набросить на плечи накидку. Дворец оказался самым высоким зданием в городе (целых три этажа), но, чтобы рассмотреть его полностью, просто не хватало взгляда. Со всех сторон его окружали сады с раскидистыми деревьями, которые в темноте напоминали настоящий лес. Зато благодаря зелени здесь было прохладнее и легче дышалось. Пока отряд двигался по городу, артанцы всех возрастов и сословий низко кланялись Кейну, некоторые даже падали ниц. В их взглядах я видела не страх и покорность, а трепет, благоговение и восхищение своим князем. Каким бы жестоким ни был Логхард для остальных, его народ любил его. У входа во дворец нас встречали. Все мужчины были смуглыми и невысокими, на них были темно-красные шелковые шаровары и туники. Самый старший из них шагнул вперед и поклонился Кейну так, что едва не коснулся земли невероятно длинной бородой. — С возвращением, мой князь. — Спасибо, Гихарт, — кивнул Логхард, спешился и подошел к моей лошади. Как и обещал, Кейн ни разу ко мне не прикоснулся, но сейчас, протягивая мне руку, словно показывал, что время передышки закончилось и теперь условия будет ставить он. Но не на виду же у всех?! Краска прилила к моему лицу, и я только сильнее вцепилась в поводья, потому что положение, в которое он меня загнал, было ужаснее некуда. Не подчиниться я не могла: одно дело — высказать все Кейну наедине, совсем другое — дерзить прилюдно. Тем более что позади нас спешивались маннцы, и Логхарду стоило помогать своей невесте, а не наложнице. Чтобы побыстрее с этим покончить, я поспешила ухватиться за его руку. Прикосновение и взгляд Кейна привычно обожгли. К счастью, он выпустил меня из объятий раньше, чем я успела сгореть от стыда. Я даже затылком чувствовала взгляды артанцев и маннцев. — Счастлив узнать, что вы наконец-то решили заключить брачный союз, — подбросил дров в костер моей неловкости Гихарт. Ведь брак Кейна меня ни капельки не касался. — Представьте меня новой госпоже. И он посмотрел на меня. О нет! Меня мигом бросило в холодный пот, кровь отхлынула от лица. Захотелось немедленно провалиться сквозь землю: такая ошибка тянула на настоящий скандал. Мало того что Кейн оскорбил маннскую княжну тем, что отдал предпочтение наложнице, так еще и артанцы благодаря его расположению приняли меня за его невесту. — Обязательно представлю, — усмехнулся Кейн. — А пока познакомься с Амелией Сингтон, моей гостьей. Гостья? Почему-то это меня разозлило. Раньше он не стеснялся называть вещи своими именами, что изменилось теперь? — Приношу глубочайшие извинения за свою ошибку, — вновь поклонился Гихарт. По его лицу сложно было сказать, смущен он или нет. Я бросила на Кейна гневный взгляд. Очень хотелось пнуть его под коленку. Очень-очень, но почему-то именно сейчас я вспомнила о манерах. Возможно, дело было в роскоши дворца и его придворных. А может, в том, что мне еще жить в этом доме, с этими людьми. Сердце защемило от этой мысли, грудь сдавило словно в тисках. Артан-Пра был последней остановкой в казавшемся бесконечным путешествии. Из этой неприступной крепости не так просто сбежать. Я бы сказала, невозможно. Страх холодком пробежал по коже, будто княжеский дворец мог поглотить меня, едва мы войдем в высокие арочные двери. Я настолько погрузилась в собственные невеселые мысли, что едва не упустила момент, когда Кейн представил мне Гихарта как хранителя дворца, а потом приказал: — Пусть Лила позаботится о ней, поселит в южных покоях. — Южных? — уточнил хранитель. — Да. Отведи ее, а о Зои я позабочусь сам. Все было правильно, очень правильно, но упоминание имени княжны меня царапнуло. Тем не менее мне не стоило забывать о своем положении: это для маннцев я чудо, а здесь — наложница. Как бы князь меня ни называл и как бы ни выделял перед подданными. Кейн повернулся ко мне и обжег взглядом, легко коснулся моего подбородка. На мгновение показалось, что он вот-вот поцелует меня. Я испугалась и одновременно захотела этого, даже прикрыла глаза, чтобы артанец не заметил моих чувств. Не поцеловал, убрал руку и отступил. — Иди за ним, Амелия, — кивнул он в сторону хранителя. — Встретимся позже. Вот так просто. Хотя у Кейна всегда все просто. Гнев во мне вспыхнул с новой силой. Я расправила плечи и не оглядываясь направилась за Гихартом. Дворец не поглотил меня, когда я переступила порог. Более того, для темницы он был слишком ярким. Вместо факелов и светильников вдоль стен лентой вилось магическое пламя, даруя столько света, что было светло как днем. Пол и высокие сводчатые потолки были выложены мелкой разноцветной мозаикой, не сравнить с холодными и сдержанными тонами маннцев. В эту красоту гармонично вплетались растения с гибкими, стекающими к земле листьями. За галереей оказался еще один парк, благоухающий свежестью, с фонтанчиками и скамейками. Но самым прекрасным оказалось здание в два этажа посреди парка. С округлой крышей, изящными балкончиками и витражными окнами.