Она не станет принимать душ в одежде и не будет одеваться после душа, значит, она выйдет голая. Голая она не выйдет — постесняется. Черт, я не посмотрел, есть ли там халат! Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 28 ноября, 16:05 Кристина решила этот вопрос просто: она вышла в полотенце. «В комнате царил полумрак». Почему-то именно эта избитая фраза пришла ей в голову. Только ничего в комнате не царило: Питер закрыл шторы, и в комнате была непроглядная тьма. Это хорошо, это он правильно сделал. Только где он сам? Словно подслушав ее мысли, со стороны кровати донесся голос Питера: — Я здесь, мышка, иди ко мне. Кристина направилась в сторону кровати, очертания которой она уже различала. Питер откинул одеяло, и она опустилась на постель. Почувствовав, что он отодвинулся, она улеглась. Он протянул руку и нащупал полотенце. Кристина зажмурилась. Господи, господи, пожалуйста! Почему все так долго?! Питер заботливо накрыл Кристину одеялом и прижал к себе ее голову. Поцеловав ее в висок, он тихо спросил: — Чего ты хочешь? Честно. Она не раздумывала: — Тебя. Я хочу, чтобы мы были парой, настоящей. И вместе ждали свадьбу, как миллионы женихов и невест по миру, и вместе… А дальше Питер начал ее целовать. Сначала осторожно, а потом все смелее и жарче, и Кристина потерялась в ощущениях. И позже, когда он разворачивал это дурацкое полотенце, в которое она намертво завернулась, он делал это так трепетно, будто открывал долгожданный рождественский подарок. У него были замечательные руки — очень нежные и при этом сильные. А еще он точно знал, что с ней делать, но эти мысли Кристина гнала прочь. И когда выяснилось, что кроме рук у него еще и потрясающий рот (который ее действительно натурально потряс!) и очень изобретательный язык (так вот почему он закрыл шторы!!!), она взлетела до небес и потом тихо возвращалась на землю. И все было замечательно до тех пор, пока она не услышала голос Питера совсем рядом и до нее не дошло, что ничего еще не закончилось и самое страшное по-прежнему впереди. И когда, целуя ее, Питер спросил: — Счастье мое, ты точно хочешь продолжать? Потому что если ты передумаешь позже, я не уверен… …То Кристина рявкнула на всю спальню: — А давай ты заткнешься и уже сделаешь это, потому что мне очень страшно! И тогда Питер, вместо того чтобы обидеться, крепко поцеловал ее и пропал. А потом была боль. Не сильная, но очень… неприятная. Правда, он сразу сказал (почему-то срывающимся голосом): — Малышка, это будет быстро… Сегодня будет очень быстро… И почти сразу же послышался странный звук: Питер будто захрипел, и все закончилось. Он упал рядом. Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 28 ноября, 16:42 Кристина слегка пошевелилась, и он посмотрел в ее сторону. Она лежала на спине, и благодаря пробивающейся через шторы щелочке света он видел ее силуэт. Он все же сделал это — он трахнул Кристину Линли. И на вопрос «как это было?» он бы не ответил, потому что в тот момент особо не соображал. Сначала он держал себя в руках: железный контроль был его главным козырем всегда и во всем, а потом отпустил. Совсем. Как никогда и ни с кем. Вплоть до того, что забыл о мерах предосторожности — впервые с восемнадцати лет он не предохранялся. Если она забеременеет… При мысли о ребенке он запаниковал: — Мышка, как ты? Он провел пальцем по ее скуле. — Хорошо. А ты? Питер чуть не расхохотался в голос. Только его девочка могла интересоваться другим человеком в такой ситуации. Но он не «другой человек». Он ее человек, ее жених, муж почти. То, что она им интересуется — нормально. И, сдержав смех, он тепло ответил: — Я — замечательно. Он провел пальцем по ее носу и губам и, когда Кристина вздохнула, наклонился и поцеловал ее. Такая сладкая! — Питер, а как же наш обед? Питер, играющий с ее ушком, хмыкнул: — Черт с ним! Новый приготовят! Кристина замялась: — Они не готовили. Я заказала. Просто, судя по реакции Рэмси, доставка задержалась. — Доставка? Миссис Помфи должна неплохо готовить… — Я понимаю. Питер приподнялся в кровати: — Расскажешь? — Когда ты сказал про обед, то я подумала, что рестораны — это люди, и нам не дадут… пообщаться. Он уже начал понимать, что к чему, и искренне наслаждался ее рассказом: — Ага, и ты… — И я позвонила Беннету, и… мы поговорили… — Поговорили, значит?.. Обедать здесь — идея Беннета? Кристина резко повернулась к нему. — Нет, моя! Питер засмеялся и потянул ее на себя: — Верю! И что ты заказала? — Крылышки и ножки. Она сказала это таким несчастным тоном! Ей было так жаль любимого блюда, что остывало где-то внизу!.. Отсмеявшись, Питер спросил: — Будем обедать? — Скорее ужинать. — И где? — А можно здесь? Питер не мог ее отпустить. Он вновь прижал ее к себе: — Все можно. Тебе можно все! Через три часа, поев любимых ножек и запив их уже не менее любимым шампанским с винодельни Питера, Кристина, к своему ужасу, вдруг вспомнила про прием, на который они так и не пошли, на что жених клятвенно пообещал ей отправить фонду чек.