- Да, Элина Андреевна! Саша был в вертолете! Никто другой никогда бы не согласился подняться в небо в такую погоду! Надо было улетать в Москву, а не искать вас здесь! В итоге что? Из-за больной страсти глупой девчонки к вулканам теперь погиб человек, а мы сидим вчетвером в крошечной палатке и не можем спуститься с горы, которая вот-вот готова взорваться! Я смотрела на него, прикрыв рот рукой, не осознавая, что погиб человек, с которым мы общались довольно часто! Погиб страшной смертью! Глаза Вероники, наполненные ужасом, тоже были устремлены на директора, и только Максим смотрел в пол, на лице его ходили желваки, а кулаки были сильно сжаты, он не мог спокойно слушать, как Дмитрий Эдуардович кричит на Веронику, но пока ничего не говорил. - А что значит, никто не знал, что мы пошли в гору? Ведь Вероника предупредила местную базу об этом... – тихо сказала я. - Никто ничего не знал! – рявкнул он, - мне сообщили о надвигающейся буре и намекнули, что пора уезжать, потому что вулкан не стабилен! Саша вам звонил, но ваши чертовы мобильники были недоступны! Он звонил по телефону на базу, но там о вас ни хрена не знают! Только администратор отеля случайно услышала его разговор и сказала, что вы брали в аренду снаряжение и собирались на Авачинский вулкан! Мы пытались найти хоть кого-то, кто согласился бы отправиться на ваши поиски пешком или на вертолете, но чёрта с два, тут нет самоубийц! За не хилую сумму мне дали в аренду вертолет под мою полную ответственность! Его голос понемногу стихал, Вероника тихо плакала, Максим стоял молча, не зная, что сказать. А я думала о том, что этот жесткий человек, которого я боялась, к которому испытывала неприязнь, возможно даже ненависть, не бросил нас! Мало кто поступил бы также, ведь из нас четверых он хорошо знал только Максима и вполне мог по быстрому улететь на своем самолете, даже не задумываясь о четырех идиотах, которые на него работали.о Но вместо этого он рисковал жизнью, чтобы поднять нас на этот вертолет... Я вспомнила, как он спустился по лестнице из вертолета, чтобы помочь Веронике, тогда я и представить не могла, что это человек, носящий дорогие костюмы и приходящий в здание офиса с личным охранником. Я снова подняла на него глаза, директор сидел в метре от меня, промокший, как мы все, весь в крови, в этот момент во мне проснулось уважение, которого я не испытывала к нему до этого. Было уважение, как к руководителю, многого добившемуся в жизни, но теперь это было уважением, к сильному волевому человеку, способному на жертвы ради других. На улице выл ветер, палатку трясло и пригибало к низу, создавалось впечатление, что буря становится все сильнее. Палатка была довольно большой, но не для четырех человек. Вероника постоянно держалась за голову, было видно, что падение с лестницы вертолета имеет более тяжелые последствия, чем мне показалось изначально. - Вероника, дай-ка мне твою аптечку, - попросила я. Она передала мне коробочку, и я увидела у нее на затылке огромное синее пятно, - господи, что у тебя с головой... Максим, стоявший рядом с ней и так и не сказавший ни слова, резко развернулся и осмотрел то место, на которое я показала. - Как минимум сотрясение... – проговорил директор, не двинувшись с места. - Голова раскалывается, - сказала девушка и потерла место удара. Я принялась рыться в коробке и бинтами, пластырями и таблетками, и нашла подходящее болеутоляющее: - На, выпей и ляг, - сказала я, освобождая место на спальных мешках. Вероника словно боялась отойти от Максима, а он нежно поцеловал её в лоб и кивнул моим словам, тогда она выпила таблетку, легла и сразу закрыла глаза. А я мысленно отметила, что воды у нас осталось не так много. - У тебя есть, во что переодеться? – спросила я Максима, но тот покачал головой: - Как-то не предполагалось менять наряды за эти два дня. - Придется снять куртки, иначе одежда никогда не высохнет... – сказал Дмитрий Эдуардович, снял пуховик и бросил его в угол палатки. Максим сделал тоже самое, но стало понятно, что без верхней одежды в такой холод невозможно находиться, тогда Макс аккуратно подвинул уже спящую Веронику и отстегнул спальники друг от друга, один кинул Дмитрию Эдуардовичу, один мне и вышел из палатки. Вернулся он минут через пять, неся в руках четвертый спальный мешок. - Надеюсь так отогреемся без последствий, - сказал он, сев рядом с девушкой и закутываясь посильнее. Я посмотрела на директора, теперь кровь из рваной раны на щеке текла на свитер и спальный мешок. Рядом со мной так и стояла аптечка, я снова стала рыться в ней, нашла медицинский клей, сняла с плеч спальный мешок, посмотрев на бутылку с водой, поняла, что для промывки ран её осталось слишком мало, тогда высунулась из палатки, снега нападало достаточно, и я собрала его в ладонь. Вернувшись, я села рядом с Дмитрием Эдуардовичем: - Можно? Он не ответил, просто повернул лицо так, чтобы мне было удобнее промыть рану. Несмотря на холодный снег, кровотечение не останавливалось, и мне несколько раз пришлось набирать чистый снег. Когда рана, наконец, перестала так сильно кровоточить, я намазала порез клеем и стянула края пальцами. Стараясь делать все осторожно, чтобы причинить как можно меньше боли, руки тряслись от холода, я внимательно следила за своими действиями, но отведя глаза от ссадины, я вздрогнула и отпустила руки. Он пристально смотрел на меня, прямо в глаза, и под его тяжелым взглядом я опустила голову. Его руки лежали на коленях и тоже были все в глубоких порезах и ссадинах, я хотела обработать и эти раны, но он встал со словами: - Не надо, я сам, - вылез из палатки и, очистив кровь снегом, вернулся обратно, - просто заклейте. Я стала заклеивать порезы, но их было так много на ладонях и такие глубокие, что я просто взяла бинт и крепко затянула его вокруг кисти. - У меня что-то с памятью, - спросил вдруг Дмитрий Эдуардович, - или вас было четверо? Мы с Максимом переглянулись, не зная, что сказать, а он выжидающе смотрел на нас. - Да... Нас было и есть четверо, четвертый во второй палатке, - ответил Максим. - А почему один? - Пойдёмте, покажу, - сказал Максим вставая и снимая с плеч спальник. Разговорчивый и всегда любящий пошлые шутки парень подумал о моем моральном состоянии и не хотел при мне рассказывать того, что случилось, я была ему безумно благодарна. Дмитрий Эдуардович странно посмотрел на него, но встал, и они снова вышли под снег. А через две минуты я услышала крик, донёсшийся даже сквозь шум бури: - Твою мать! Вставай ублюдок! Да ты труп! - Нет! Не трогай! Выйди! Я закрыла руками уши, не желала этого слышать, боялась, что случится еще что-то страшное, но не хотела в это лезть, надеюсь, больше никто никого не тронет... В эту же минуту Максим буквально втолкнул директора в палатку, снова принеся с собой ворох снега. Лицо у Дмитрия Эдуардовича было перекошено от ярости, он так быстро метнулся в мою сторону, что я инстинктивно отстранилась и закрылась руками, словно боясь удара, но он остановился, увидев, что напугал меня, опустился передо мной на корточки, отогнул ворот свитера и увидел на моей шее синяки от ладони Андрея. - Урод... – прошипел он сквозь зубы, - ну ты его хорошо отделал, я бы сейчас еще добавил этой мрази! - А потом будем коллективно рассказывать, что он с горы упал? – ответил Макс, загораживая собой выход из палатки. - Знаешь, а я обдумаю этот вариант! – сказал директор, и мне показалось, что он говорил серьезно. - Нужно решать, что делать... - напомнила я. - Я бы съел что-нибудь для начала, - сказал Максим, - у нас же осталась еда? - Есть бутерброды, печенье и еще что-то по мелочи, кажется, - ответила я. - Дааа, не густо, - проговорил Дмитрий Эдуардович, - нужно посмотреть все запасы и разделить все, что осталось, на несколько порций, неизвестно, когда мы сможем вернуться в город. При этих его словах мне стало страшно... Уже погиб один человек, один лежит избитый в соседней палатке, Вероника получила травму, и я не знаю насколько серьезную, что будет дальше... Больше всего мне хотелось заплакать от страха смерти и неизвестности, но я смотрела на двух сильных мужчин, которые остались рядом со мной и не могла позволить себе такой слабости. После осмотра остатков еды оказалось, что при самых маленьких порциях на пять человек, максимум этого хватит до завтрашнего вечера. А это значит, что, если мы не сможем добраться до города, то есть будет нечего. Я быстро проглотила половину бутерброда, оставшись при этом голодной, посмотрела на Веронику, которая так и не просыпалась. Под довольно ярким светом фонаря в палатке была видна бледность её лица, и меня это очень сильно волновало. Я осторожно села рядом и подняла волосы на её затылке, синяк увеличился и приобрел ярко-бордовый оттенок. - Как думаешь, с ней все будет нормально? – спросила меня Максим, наблюдая за моими действиями. - Если это просто сотрясение, то жить будет, а вот если ушиб головного мозга или мозговое кровоизлияние, то все может быть очень плохо, - ответил вместо меня директор. - Вы думаете, она может?.. – у меня язык не поворачивался произнести это слово. - Судя по тому, что я вижу, ударилась она сильно, а без должной помощи неизвестно, чего ждать. - Вы разбираетесь в травмах головы? – спросил Макс. - Я разбираюсь просто в травмах, - ответил директор таким тоном, что задавать дальнейшие вопросы больше желания не было. - Значит нужно спускаться с этой чертовой горы! – Максим резко встал. - Сядь! Ты что, забыл, как час назад мы еле проползли три метра вверх по скользким камням! Вниз идти не легче! Посмотри на мои руки! Или ты думаешь, они, - он кивнул головой на нас с Вероникой, - справятся с этим? - Но нельзя же просто сидеть и ждать, пока гора взорвется, Веронике станет хуже или мы просто загнемся от голода, - вскричал Макс. - А какие у тебя предложения? – с раздражением посмотрел на него Дмитрий Эдуардович. - Нам нужно пройти вниз всего пару километров! Если Вероника будет в состоянии показать тропу, мы пойдем друг за другом, как шли наверх, просто чаще будем делать остановки! А там на машине доберемся до города! - Да ты посмотри на свою Веронику! Она на ногах-то долго не простоит, не говоря уж о том, чтобы идти против такого ветра и снега! А склон весь в фумаролах и трещинах, зайдем не в ту сторону и сваримся в кипятке! - Да, все это страшно! Но тогда у нас будет хоть шанс выбраться! Элина! Что ты молчишь, ты же хочешь выбраться! Я смотрела на них обоих, видела озлобленные и встревоженные лица и не знала, что ответить, как нужно поступить правильно... - Максим, включи мозги! – жестко повысил тон директор, так и не дождавшись от меня ни слова, - чаще всего такие бури быстро ослабевают! Нужно подождать по крайней мере до завтрашнего утра! Если ветер или метель стихнут, то вероятность спуститься невредимыми вырастет в несколько раз! Да может и Вероника поспит, отдохнет и ей станет лучше! Макс закрыл глаза, глубоко вдохнул несколько раз и все-таки ответил: - Надеюсь, вы правы... Но есть еще проблема! Сегодня утром мы почувствовали толчок. Если будет более сильное землетрясение, а мы останемся здесь, нам всем хана... - Будем надеяться, что один день вулкан подождет! - Будем надеяться... – эхом отозвался Максим и, взяв пол бутерброда, вышел из палатки, чтобы отдать его Андрею. - Я бы не тратил еду на этого ублюдка, - тихо проговорил директор. Я просто не в силах была осознать происходящее, здраво оценить ситуацию, вчерашнее происшествие, утреннее землятресение, крушение вертолета, смерть Саши, все это навалилось невыносимым грузом. Дмитрий Эдуардович внимательно посмотрел на меня: - Как вы? Я хотела ответить сразу, но голос дрогнул и на глаза выступили слезы, а вместо слов какой-то непонятный всхлип. - Элина, нельзя поддаваться панике! Я уверен, что с нами все будет хорошо. Будет здорово, если вы отдохнете, поспите или просто полежите. Пока не высохнет верхняя одежда всё равно делать нечего. Он говорил таким спокойным голосом, которого я еще от него не слышала, это было так удивительно... Я снова посмотрела на спящую Веронику и молча легла рядом, усталость чувствовалась, но скорее не физическая, а моральная, и сна не было ни в одном глазу. Я посмотрела на часы: - Всего 11 часов... Как же еще долго до завтрашнего утра, - тихо сказала я.