- А вы спали? – я слегка подняла голову, он лежал ко мне лицом чуть выше, так, что моя голова была почти у его груди, и я чувствовала его дыхание на своем лбу. - Мы же договорились на «ты». - Да... Ты спал? - Нет, на случай, если что-то случится, кто-то должен был остаться бодрствующим, - сказал он и я не услышала, а скорее почувствовала, что он улыбнулся. - А что может случиться? Андрей же связан, - я уже полностью проснулась, и страх вернулся. - Да ничего, пока все нормально... Мы снова замолчали. И тут я вспомнила, что до этой проклятой горы была другая жизнь и другие переживания: - Вы... Он хмыкнул, а я осеклась: - Ты узнал, кто... Но договорить мне он не дал, резко перебив: - Да, потом! Меня удивило, что он не хочет говорить сейчас об этом, я слышала ровное дыхание спящих Вероники и Максима, никто нас не слушает... - Ветер не стихает, - сказала я, слушая, как палатка ходит ходуном. - Прошло всего несколько часов, до утра еще много времени. - Можно личный вопрос? - Не люблю личные вопросы, но можешь попробовать, - усмехнулся он. - Ты сказал, что разбираешься в травмах... Ты учился на врача? - Вот уж не думал, что про меня можно подумать, что я учился на врача... Нет. Я несколько лет провел в Чечне, во время войны. На протяжении долгого времени рядом с нами не было врача во время атак и после, пришлось самим заштопывать раны, вытаскивать пули, вправлять переломы, вывихи и много чего ещё... Поэтому успел усвоить, после каких травм человек может восстановиться и жить дальше, а после каких нет. Я была в шоке! Не знаю, что я ожидала услышать, но уж точно не это! Скорее я могла представить, что он был в какой-то бандитской группировке, где пытал людей или что-то в этом роде... - Удивлена? - Ну... Да... - Но я не хочу говорить об этом. - Хорошо, извини... – я почувствовала, что это та часть его жизни, о которой он не просто не хочет говорить, а не хочет даже вспоминать. Тут мне вспомнились слова Андрея, и я снова сказала, - можно еще вопрос на другую тему? - Можно. - Вчера ночью Андрей мне сказал, что на корпоративе ты меня спас... Не знаешь, что он имел ввиду? - Знаю, - при этих словах я подняла голову и удивленно посмотрела на него, но не могла в темноте палатки рассмотреть выражения его лица, а он продолжил, - а ты что, ничего не помнишь? - Я думала, что выпила лишнего... Но Андрей признался, что что-то мне подсыпал, поэтому я никак не могу вспомнить тот вечер. Его рука, так и лежащая на моем плече, напряглась, и он процедил сквозь зубы: - Я бы скинул этого ублюдка с горы, вместо того, чтобы кормить... – сказав это, он замолчал почти на минуту. - Так что тогда было? – моя фантазия уже рисовала самые страшные картины окончания того вечера. - Да в сущности ничего... Я пошел в туалет, а ты у входа стояла с таким выражением лица, что как минимум в ад попала, я подошел, спросил все ли нормально, но ты не то, что ничего не ответила, а сползла по стенке, к которой прислонялась. Раз ты была одна в таком состоянии, я не стал искать твоих спутников, а просто отнес в тачку и отвез в свой отель. - Но... Я же проснулась без... Без одежды... Это что, ты? – не могу описать, какие чувства испытывала больше, стыд или снова удивление, он!!! сам отвез меня в отель! Директор фирмы простую сотрудницу... - Да, ты была вся мокрая, я снял с тебя одежду, сказал горничной, чтобы привела её в должный вид и вернула в номер. - Ты... Снял с меня одежду? - У тебя ступор что ли? Я уже дважды повторил! И между прочим, учитывая, что могло с тобой случиться, если бы я тебя не увез, могла бы поблагодарить! - Да... Спасибо... – пролепетала я, а сама хотела провалиться сквозь землю, но вместо этого лежала, практически полностью к нему прижавшись, и не могла пошевелиться из-за отсутствия места. - Не сходи только с ума, я просто помог тебе и все. Тебе нечего стыдиться или еще чего. Тем более теперь, когда мы оба знаем, что во всем виноват не алкоголь, а этот урод! Я всегда знал, что с ним что-то не так. - Знал? Вы же познакомились на самолете или за несколько дней до этого? - Это он со мной. Если я лично с кем-то не общаюсь, это не значит, что я не знаю, кто на меня работает. Как ты заметила, я на самолете и тебя узнал сразу. Я вспомнила, что как только я зашла к нему в самолете, он обратился по имени, хотя мы не работали вместе до этого. - Ну я же работаю уже больше пяти лет... – ответила я, стараясь забыть, что несколько дней назад была перед ним абсолютно голой в бессознательном состоянии. - Я знаю, Элина, и высокого мнения о тебе, как о работнике. - Спасибо... – я смутилась еще сильнее и уже начинала молиться, чтобы проснулись Максим или Вероника, но вдруг спохватилась, - высокого мнения? А как же то, что мы зря прилетели сюда и фирма потратила кучу денег впустую? - Можешь завязывать с муками совести... – сказал он, но замолчал не договорив, Вероника дернулась рядом со мной и застонала. Я быстро села и включила фонарь на потолке. Она тоже села и сморщилась, закрыв рот рукой, резко вскочила и выбежала на улицу, мы услышали, как её вырвало, а я схватила бутылку с водой и побежала за ней. Она стояла на коленях в снегу около палатки и вытирала снегом рот. - Возьми, - я протянула ей открытую бутылку с остатками воды, и убрала растрепавшиеся волосы с её лица. Я ужаснулась, снова увидев её бледность и посиневшие губы. Она выпила воду, поставила рядом бутылку в снег, но ветер моментально её подхватил и унес со скалы, в снегопаде я даже не успела заметить, куда. Я хотела помочь ей подняться с колен, она оперлась на мою руку, но не устояла и рухнула снова вниз, а я испугалась, что не удержу её и вскрикнула: - Дима, помоги! На мой крик Дима и Макс оба моментально вылетели из палатки, и Максим тут же подхватил её на руки и занес обратно. А я стояла, сдуваемая ветром, снег больно бил по лицу, но не могла заставить себя зайти в палатку, в голове была одна мысль, что нужно прямо сейчас выбираться и вести Веронику в больницу, но как? Как? Как? Паническая безысходность царила в голове, я даже не заметила, что трясусь от холода, словно очнулась лишь тогда, когда Дима второй раз назвал меня по имени и, практически схватив в охапку, затолкнул в палатку, со словами: - Совсем ополоумела? Уже вся окоченела! Максим сидел рядом с трясущейся Вероникой, гладил по голове и шептал: - Все будет хорошо, я обещаю, все будет хорошо, мы выберемся, мы обязательно отвезем тебя в больницу. Девушка лежала, держа его ладонь в своих, а по её щекам текли слезы: - Мне так страшно, я не хочу умирать... - Нет! Даже не смей об этом говорить, - голос Максима повысился, молодой человек наклонился и прижал Веронику к себе, а она в ответ обхватила его руками, но когда он снова отстранился, сказала: - Я только что была на улице, мы не сможем пойти сейчас... – она повернула голову в мою сторону, - простите меня, что затащила сюда, обманула, мне так жаль, - её слова тонули в слезах и всхлипываниях, нельзя было показывать, что я сейчас думаю о том же самом. Я села рядом с Максимом и тоже обняла девушку: - Хватит так думать! Максим прав! Все будет хорошо! Утром мы все вместе спустимся, вернемся в город, и ты поправишься! Наши куртки почти высохли, я одела свою, чтобы снова согреться и протянула пуховики Максиму и Диме, они тут же натянули их на себя. Я встала рядом с Димой около входа в палатку, оставив Максима с Вероникой хоть частично наедине. Он продолжал успокаивать, обнимать и целовать девушку. Я впервые увидела, что он так нежен и искренне ласков, но, от осознания всего ужаса ситуации, эта романтичная сцена превращалась в сцену прощания из фильма-катастрофы. Я всем сердцем надеялась, что организм у девушки, которая лазала по горам, участвовала в походах, попадала в сложные ситуации, выдержит и справится с травмой, что она перенесет завтрашний спуск, и они с Максимом смогут быть вместе. Я старалась гнать от себя страшные картинки возможных ужасов спуска с горы по голому льду, и представлять себя уже в Москве, как мы все сходим с Диминого самолета, снова зовем его по имени-отчеству, меня встречает Оля, я обнимаю её, мы едем к ней домой, она заваливает меня расспросами и читает лекции по поводу того, как за меня волновалась, что я так долго не давала о себе никаких вестей. Из раздумий меня вывел резкий толчок, да такой, что я не устояла на ногах, все вокруг стало греметь так, что хотелось закрыть уши руками, было ощущение, что земля сейчас выйдет из-под ног и взорвется. Я упала назад прямо на Диму, он подхватил меня и закрыл собой, краем глаза я увидела, что Максим сделал тоже самое и лег, закрыв собой Веронику. Все это продолжалось несколько секунд, но грохот и тряска сводили с ума. На крышу палатки начало что-то падать, и падало еще минуту после того, как грохот прекратился и потонул в завываниях ветра. Когда, наконец, все стихло, Дима отпустил меня и вместе с Максимом выбежал из палатки, я посмотрела, что с Вероникой все нормально, кроме испуга и выбежала за ними. Вокруг палаток образовались сугробы, нельзя было догадаться, что вчера здесь был костер, он был полностью засыпан. Палатка, где был Андрей, стояла, не тронутой, только с кучей снега на крыше, а наша палатка накренилась на один бок, мужчины возились около одного из её углов, пытаясь укрепить, чтобы его не вырвало, и она осталась стоять. Все наши вещи были убраны во вторую палатку и остались невредимы. Вдруг я увидела лицо Андрея, который связанный дополз до выхода из палатки и с выражением не просто страха, а ужаса на лице смотрел на нас и на то, как снегом засыпало этот небольшой ровный участок горы, на котором находился наш лагерь. Он выглядел, как побитая собака, все лицо в запекшейся крови, синяки и кровоподтеки под веревками, связывающими его руки, одежда и кожа грязные от копоти костра... - Господи Боже... – прошептала я, - что мы сделали. Дима и Макс закончили с палаткой, убедились, что она надежно стоит на плато, обернувшись увидели меня, стоящую с руками, закрывающими рот, чтобы не закричать и не зарыдать. Я дернулась в сторону Андрея, Дима крикнул: - Не надо! Но не тронул меня и не стал удерживать. Я не слушала его, я подошла к Андрею, он затравленно смотрел на меня, но быстро опустил глаза. Я схватила горсть снега и принялась оттирать кровь и грязь от его лица. Некоторые раны уже начали гноиться, и он стонал от боли при моих резких движениях. Я не старалась делать это аккуратно, не хотела с ним говорить, но мы были людьми, а превратились в монстров, возможно, таких же, каким был он. Дима с Максимом сначала стояли позади меня, но потом Дима крикнул: - Стой с ней, чтоб он ничего не выкинул, я не хочу на это смотреть! – и, резко развернувшись, ушел в палатку. А я все оттирала кровь, не обращая ни на что внимания. Я не решилась разрезать веревки вокруг его запястий, но даже связанными руками он вдруг схватил меня: - Умоляю! Пожалуйста! Дай мне воды!