– В Эшбери, – отвечает Мария Фабиола. – Знаете, – говорит Шелли Стайн, выпрямляясь, – не так давно в этом районе пропал мальчик. Может быть, вы видели его фотографии на пакетах с молоком. – Мальчика там не было, – отвечает Мария Фабиола. – А другие девочки были? – продолжает спрашивать Шелли. – Может быть, Джентл Гордон? – С чего ей там быть? – спрашиваю я. Шелли Стайн поворачивается ко мне и говорит: – Она вчера не вернулась домой. – Ох, Юлаби, помнишь, ты мне говорила, что слышала, как в соседней комнате этот мужик в крашеной рубашке разговаривал с какой-то девушкой? – восклицает, повернувшись ко мне, Мария Фабиола. И сигналит глазами: мол, подхватывай. Но вместо ответа я спрашиваю у Шелли Стайн, где видели Джентл в последний раз. – Об этом вам лучше спросить у полицейских. Я сейчас не готова обсуждать дело Джентл. – Ладно, – говорит Мария Фабиола. – Подождем. А где полицейские? – Вот-вот подъедут, – отвечает Шелли Стайн. – А пока давайте убедимся, что я все правильно поняла. Значит, похититель был один, мужчина, ходил все время в одной и той же крашеной вручную рубашке. Какого цвета была рубашка? – В красную, синюю и белую полоску, – отвечает Мария Фабиола. – Очень патриотично. – Ясно, – отвечает Шелли Стайн. И ничего не записывает. Теперь я плаваю в холодном поту. Мне очень холодно. Наверное, не смогу сказать больше ни слова. Взгляд Шелли Стайн ее выдает. Она поняла, что мы врем. Теперь она просто развлекается – а значит, меня выгонят из «Спрэгг», выгонят нас обеих. И никаких больше частных школ. Придется, наверное, перейти в старшую школу Улисса С. Гранта. Я представляю ее себе. Огромное здание, учеников, наверное, тысяча. Никакой формы. И Джентл в своих клешах. – Итак, – говорит Шелли Стайн. – А что вы думаете о мотивах этого одинокого похитителя в патриотических красно-бело-синих цветах, который запер вас в викторианском доме, кормил салатом и заставлял читать гороскопы? Как считаете, зачем он вас похитил? – Ну… мы ведь как бы самые гламурные цветы этого города, – говорит Мария Фабиола. – Тепличные цветы. – То есть вас надо держать в теплице? – уточняет Шелли Стайн. – Ну, не знаю, – мнется Мария Фабиола, – вам лучше знать, ведь это вы разбираетесь в садоводстве. Не то чтобы нас надо держать в теплице – я не это хотела сказать… – А что ты хотела сказать? – спрашивает Шелли Стайн. Вдруг становится видно, что она очень устала. – Что мы самые интересные в городе, – отвечает Мария Фабиола. – Гламурные и загадочные. Интригующие для внешнего мира. – Для внешнего мира? – переспрашивает Шелли Стайн. – О чем это ты? Внешний мир – это Индия? Франция? – Нет, – отвечает Мария Фабиола. – Остальной Сан-Франциско. – Ясно, – отвечает Шелли Стайн. – Что ж, мне пора, если хочу… – А когда выйдет статья? – спрашивает Мария Фабиола. – Не могу сказать точно, – отвечает Шелли Стайн, убирая ручку и блокнот. – Может быть, я лучше напишу обо всем, что с нами случилось, и отдам вам? – говорит Мария Фабиола. – Мысли путаются, ничего не могу сообразить! Я смотрю на нее – а потом смотрю еще раз, с изумлением: она по-настоящему плачет! – Вчера, когда мы с Юлаби сравнивали свои истории, они звучали одинаково, и теперь мне так стыдно, что не могу все припомнить! Шелли Стайн роется в сумочке и протягивает Марии Фабиоле пачку салфеток. – Да, конечно, – отвечает она. – Можешь отдать свое сочинение мистеру Мейкпису, а он передаст мне. Едва Шелли Стайн уходит, Мария Фабиола вскакивает, чтобы закрыть за ней дверь. Слезы мгновенно высыхают. – От тебя никакого толку! – шипит она. – Я забыла, какую версию мы выбрали, – отвечаю я. – А потом, когда она сказала, что Джентл тоже пропала, я совсем растерялась. – Только это нас и спасет! – уверенно говорит Мария Фабиола. – Три исчезновения надежнее, чем два, ясно? – А ты о ней не беспокоишься? – спрашиваю я. – О Джентл? – отвечает она. – Нет, конечно. Она же хиппи. Пропащая – так и говорится. Такие люди и живут для того, чтобы пропасть. А беспокоюсь я о тебе! Мне нужно знать, можно ли на тебя положиться. Такими темпами мы на первую страницу не попадем! Когда приедет полиция, ты уж, пожалуйста, соберись. Сама ничего не рассказывай – ясно, что не сумеешь: но хоть поддакивай всему, что я говорю! Просто поддержи меня! Это-то сможешь? Тут в кабинет входит мистер Мейкпис. – Ну, как все прошло? – Ужасно! – отвечает Мария Фабиола, и из глаз ее мгновенно начинают литься слезы. – Так больно, так невыносимо снова все это вспоминать! – Вот твои салфетки, – говорю я и пододвигаю пачку к ней. 30 Миссис Патель разводит нас по классам и всю обратную дорогу болтает без умолку. Это большое облегчение: мне нужно отдохнуть от Марии Фабиолы и ее махинаций. Сейчас у меня французский, а Мария Фабиола идет на испанский. На французском мадемуазель рассказывает нам, что в Тулузе в ресторане никогда не подадут салат, листья которого приходится резать ножом. – Такой салат – для лошадей, – говорит она. Мадемуазель молодая, выглядит шикарно, всегда ходит с шарфом вокруг шеи – мы подозреваем, что прячет засосы от любовника. Еще до конца урока миссис Патель снова просовывает голову в дверь. Это за мной. Приехала полиция. Когда я добираюсь до кабинета, Мария Фабиола уже там. Увидев меня, вскакивает и обнимает так, словно мы много лет не виделись. – Просто повторяй все, что я скажу! – шепчет она, притянув меня к себе. Из кабинета мистера Мейкписа выходит детектив Андерсон, и за ней двое детективов-мужчин. – И снова здравствуй, Юлаби, – говорит детектив Андерсон. – Пойдем со мной в кабинет, не возражаешь? Мария Фабиола встает. – Нет-нет, – говорит детектив Андерсон. – Мы побеседуем с вами обеими по очереди. Не беспокойся, мы Юлаби не обидим, – добавляет она. Я иду за полицейскими в конференц-зал, тот же, где они разговаривали со мной в прошлый раз. – Мы так рады, что ты благополучно вернулась домой! – говорит детектив Андерсон и, должно быть, целую минуту смотрит мне в глаза. Наконец я отвожу взгляд к окну, выходящему на площадку для игр. У младших классов сейчас большая перемена, и девочки высыпали на улицу. Играют в вышибалу, в четыре угла – те же игры, что были и у нас. Игры, в которых есть правила. – Мы хотели бы понять, что произошло, – говорит детектив Андерсон. – Можешь рассказать нам, где ты была последние несколько дней? Я смотрю в окно, вижу, как первоклассница бьет по мячу и мяч взлетает высоко в небеса. Сейчас я делаю выбор. Выбираю больше не прикрывать Марию Фабиолу. Знаю, какие будут последствия – с этим я уже сталкивалась. Но все равно. – Меня никто не похищал, – говорю я. – Я пряталась во флигеле на заднем дворе Балетной школы Оленской на Клемент-стрит. А потом встретила на улице двоюродного брата и пошла к нему домой, в Уэст-Портал. – Мария Фабиола была с тобой? – спрашивает детектив Андерсон. – Только вчера, несколько часов. Пришла во флигель искать меня. Она знала, что я там, потому что сама, когда исчезала, пряталась там же. – Подожди-ка! Так она тоже была во флигеле? Ее не похищали? – Она пряталась во флигеле, – отвечаю я. И ненавижу себя и знаю, что Мария Фабиола никогда мне этого не простит. Страшно подумать, во что она превратит мои ближайшие годы. И, подумав об этом, я решаю бить первой. – Вы что, заранее сговорились, что обе исчезнете? – Нет, – отвечаю я. – Она взяла эту идею из книги.