— Мир тесен, — улыбнулся Саймон и спрятал карточку. — Это Евгения, моя знакомая. Она-то и рассказала о том, что в Тарасове прозябает прекрасный певец. — Не прозябает, — поправил Полетов, смерив меня хмурым взглядом. — Гастроли за рубеж тому подтверждение. Знаете, сколько выступлений запланировано у Макара на этот момент? — Нет. А сколько? — Просто скажу, что билеты раскуплены до лета будущего года. Два гастрольных тура по стране. Юбилейное шоу. И это еще не все. — И вы еще удивляетесь тому, что кто-то услышал о Макаре Волкове? — с сарказмом заметил Саймон. Из дома на веранду вышел кто-то еще, но за спинами я не увидела, кто именно это был. — Пап, я поеду, — раздался девичий голос. Полетов обернулся. — Я отвезу, — тут же ответил он. Из-за его спины выступила невысокая худенькая девушка. — Здравствуйте, — поздоровалась она, скользнув по нам взглядом, и тут же принялась копаться в своей сумке. — Моя дочь Катя, — коротко представил ее Полетов. — Жаль, не смогу с вами пробыть дольше. Но если вы все-таки до чего-то договоритесь, то без меня дело не сдвинется. Ты же в курсе? Последний вопрос был обращен к Волкову. — Разумеется, — слегка поклонился тот в ответ. — Артист, — беззлобно скривился Полетов. — Не болтай лишнего. Всем до свидания. Если повезет, то до скорого. Полетов спустился по ступенькам. Катя последовала за ним. Перед тем, как скрыться за углом, она бросила на меня встревоженный взгляд. Катя Полетова. Та самая Катя, которая была на дне рождения Замберга. И она абсолютно точно меня узнала. После этой неожиданной встречи я вслушивалась в рассказ Волкова с особым вниманием. — Вот вы с ним и познакомились, — задумчиво произнес Макар, посмотрев вслед удаляющейся фигуре продюсера. — С той самой первой встречи кроме Димки со мной еще возился и Генрих. А потом я решил уйти к Генриху окончательно. — Почему? — спросила я. Волков глубоко вздохнул. — Если вы решили снимать обо мне фильм и покопались в поисках нужной информации, то, наверное, знаете причину. Саймон покачал головой. Я сделала вид, что вспомнила. — Какая-то история с чужим авторством, да? — прищурилась я. — Извините, не помню точно. — Зато я помню. — Не поделитесь? Я всячески подталкивала его к откровенности. Судя по тому, что мы слышали и увидели несколько минут назад, продюсер держит свой «кусок хлебушка с маслом и черной икоркой» в ежовых рукавицах. Наверное, это правильно, если учитывать тот факт, что в прошлом Макар, скорее всего, злоупотреблял чем-то нехорошим. Та бесцеремонность и жесткость, с которыми продюсер обращался со своим подопечным, очевидно, были необходимы в качестве сдерживающего фактора. Если Волков, к примеру, уйдет в запой, то и концерта не будет, а то и нескольких. Пострадает репутация, появятся статьи в желтой прессе. Вот и прессует начальник своего подчиненного во благо всех его фанатов. Итогами переговоров тоже не поинтересовался, но четко и ясно дал всем нам понять, что никакие дела тут без него не делаются. А, уходя, приказал Волкову не болтать лишнего. Что он имел в виду? — Я расскажу, — решительно заявил Волков. — Повторюсь — скрывать мне нечего. Дело в том, что я как-то раз исполнил одну очень красивую песню. Дело было на концерте. Ее автором я себя не считаю, что очень важно. Ее сочинил Димка. Можно сказать, что она-то меня и прославила. Димка увлекался поэзией. Умел играть на гитаре, но плохонько. Я тогда уже выступал в больших залах, когда он пришел и сказал: «Обрати внимание на одну песню. Стихи мои, музыка тоже. Мне ее никогда не спеть, а ты сможешь». Я и спел. Сначала дома, под гитару. Потом записал на студии. Полетов послушал и сказал: «Гони ее в репертуар, но никому не говори, что ты никакого отношения к ее созданию не имеешь». Я тогда удивился: «А авторские Замбергу пойдут?» Генрих сказал, что сам разберется. Я ему поверил. Песню включил в свой плейлист. Зашло на ура. Вскоре она звучала из каждого утюга, но так и не надоела. Полгода висела на верхней строчке хит-парада! Наконец до меня дошло, что можно и спасибо другу сказать. К тому моменту мы с Димкой уже редко общались. Я звонил ему, но он сразу бросал трубки, что мне лично показалось очень удивительным. Ну разбежались и разбежались, но откуда такое ядреное нежелание со мной общаться? Тогда я еще не понимал, пытался увидеться с ним лично, несколько раз приходил к нему домой, но дверь открывали дети или Анна. С детьми ведь не поспоришь, а вот у Анны я пытался выяснить причину. — Какая Анна? — подобралась я. — Жена? Разумеется, я знала, о какой Анне идет речь. Это была моя подруга. Но хотелось знать, что про нее скажет Волков. — Нет, Димка был не женат, — возразил певец. — Он рассказывал, что они с женой разошлись. Анна — это подруга его. Знаете, из тех, которые вдруг начинают вести себя так, словно они не друзья, а охранники. Вот эта тоже была такой. — Это очень неприятно, — покачал головой Саймон. — И не говори, — покивал Волков. — Вот я из простых. Но считаю, что вежливость — это одно из главных человеческих качеств. Нельзя тыкать человеку, который даже не к тебе пришел. А она тыкала. Потом даже стала угрожать, что вызовет полицию и меня заберут, несмотря на то что я знаменитость. Я только потом понял, что она на меня так из-за Димки набрасывалась. Из-за песни этой чертовой! Смешно, потому что я совершенно не хотел присваивать себе его труд. У меня своих собственных песен полно. Говорю ей: «Я эту «Ночь» себе не забирал, почему он решил, что я ее украл? Он сам мне ее принес и разрешил петь!» Но Анна не верила, обзывала меня даже. Макар с досадой ткнул окурок в пепельницу. — Когда понял, что до Димки не достучаться, то чуть было не плюнул на всех. Захотелось все бросить, если даже Димка меня видеть не хочет. Не хочешь? Не надо. Вот так я думал. Но на душе-то скребло, потому что я не знал, откуда взялась эта сплетня. И вдруг на одном сайте случайно нахожу очень интересную статью. Про меня, ага. И в последнем абзаце черным по белому: «Свой самый главный хит — песню «Ночь» — Волков называет пропуском в шоу-бизнес». Чего, итит?! Я такого нигде не говорил! Я сразу туда кинулся писать опровержение, но мне, представьте, отказали в публикации. Полетов объяснил, что та статья была заказной, она рейтинг изданию обеспечивает. Моя правда никому не была нужна. Потом он и приказал больше эту тему не поднимать. Но я настолько был охреневший от всей этой лжи, что все-таки попытался еще раз. Я позвонил на телевидение и сказал, что у меня есть важная новость для всех поклонников, но не сказал, что это будет за новость. Пусть останется секретом. Выбрал вечернее ток-шоу, у них рейтинги высокие. Договорились о дате проведения. Я предупредил об этом Полетова, он спокойно ответил, что тоже там будет. Честно говоря, для меня это стало не очень приятным сюрпризом. Позже решил: пусть. Говорить-то все равно я буду. — И сказали? — полуутвердительно уточнил Саймон. — Сказал. Но не услышали. — Это как же можно не услышать такое на ток-шоу? — поразилась я. — Кроме меня в студии собрались критики, какие-то бизнесмены, психологи и Полетов, разумеется. Все, кроме Генриха, каким-то немыслимым способом перевернули все с ног на голову. Стали разбирать мои слова на буквы, допрос устроили. Сделали жертвой меня! Единственным из присутствующих, кто знал всю подноготную, был Генрих. Но он почему-то больше гнал на то, что в наше время с авторскими правами совсем беда. И примеры приводил. В итоге разговор моментально ушел в другое русло, а про меня даже и не вспомнили. После этого я оставил все попытки. Хотя… Димке я все равно позваниваю. Вдруг в какой-то момент снимет трубку и ответит? — Не ответит, — сказала я. — Не сейчас. И не завтра. Дмитрия Замберга пытались убить несколько дней назад. Как раз в день его рождения. У Волков приоткрылся рот, а глаза стали большими и прозрачными. — В каком смысле? — с трудом сглотнув, спросил он. — Нанесли удар ножом в область грудной клетки, — продолжила я. — Обвинили сына, который утверждает, что этого не делал. Но у следствия есть все основания полагать, что это дело его рук. Волков еще раз сглотнул. Достал сигарету, уже пятую или шестую за последние полчаса. Но прикуривать не стал. Принялся рассматривать, словно никогда до этого не видел. — Вы из полиции, да? — тихо спросил он, подняв голову. Саймон тут же «сдулся». С него слетел весь «заграничный» флер. — Нет, — поспешила я уверить Волкова. — Я не из полиции, а вот Саймон действительно из Голливуда. Но вас никто ни в чем не обвиняет. Нам нужно было знать, где вы находились в тот момент. История запутанная. — А он живой? — с опаской прошептал Волков. — Живой, но… — Понял. Ему нужно было побыть одному и все обдумать, но он не уходил. Сидел, мял пальцами сигарету, то и дело набирая воздух в легкие, чтобы что-то сказать, но у него так ничего и не получилось. — Вы думали на меня, — наконец ре- шил он. — Я же сказала, что вас никто не обвиняет, — повторила я. — Алиби, значит… Неделю из дома не выходил, — пробормотал Волков. — Охрана подтвердит, камеры слежения тоже. У нас тут на каждом заборе по десять штук, больше, чем гнезд в лесу. Ритка, опять же, которая на кабриолете мимо проезжала, подтвердит, потому что каждый день утром и вечером меня на веранде видела. Вот сучья жизнь, а? За что ж его? Я звонил же… я звонил ему в день рождения. Я поздравить хотел, но он начал ругаться, а потом и вовсе отключился, собака. Это было сущей правдой. Замберг дважды при мне отвлекался на телефон. Сначала получил сообщение и ответил на него, а потом ответил на звонок и резко стал разговаривать со звонящим. В том, что Волков не пытался убить Замберга, я теперь была совершенно уверена. Даже если бы он незамеченным покинул территорию, что при такой серьезной системе видеонаблюдения было бы практически невозможно, вряд ли решился бы поквитаться с Дмитрием. Нет, у него не было причин, хоть Аня утверждала обратное. Волков искренне сожалел о том, что их пути разошлись. Если Дмитрий и мешал кому-то, то только не Макару. — А как там… слушайте… ему что-то надо ведь, наверное? — взволнованно зачастил Волков. — Деньги или врачи? Где он? В какой больнице? — Ничего не надо, — попросила я. — Ему сделали операцию, там все под контролем. А посетителей к нему не пускают. Вам уж точно лучше туда не приезжать, чтобы он не испытывал стресс. — А вы как-то с ним связываетесь? Ну или с его семьей? — не отставал Волков. — Да, я знакома с ними. — Тогда вот что, — решительно заявил Волков. — Запишите мой телефон. Если что-то нужно, то сразу звоните. Я вбила его номер в свой мобильник. О голливудском проекте Волков уже не вспоминал, что тоже наводило на мысли о том, что судьба Замберга была для него более важной. Но все же я не могла расслабиться и уйти со спокойной совестью. Напротив, мысли о том, что Волков не имеет к преступлению никакого отношения, разбередили в душе непонятную тревогу. У меня оставались вопросы. — Вы один здесь живете? — спросила я. — Один, — подтвердил Волков. — Не женат, не встречаюсь. Баб не привожу. Последнюю фразу он отделил едва заметной паузой. — Ушел в монашество? — поинтересовался Саймон.