– Что ж, лейтенант, хорошо, что никто не проскочит, – произнес Гуров. – Показывай эту твою дорогу. – Я не только дорогу покажу, я с вами и проеду, если, конечно, не возражаете, – посмотрел на него Мельников. – Там одно место гиблое есть, ложбинка заболоченная, вы там застрять можете. И потом, надо вам показать, где остановиться, выйти из машин, чтобы человек в сторожке вас не услышал. – С какой стати мы будем возражать против провожатого? – улыбнулся Лев. – В машине место для пятого человека найдется. А Крячко добавил: – Веди нас, Сусанин! И машины поехали дальше. Заболоченную ложбинку проехали без особых приключений, в основном благодаря советам Мельникова, указавшего более сухой объезд. Затем проехали еще минут пятнадцать, и лейтенант сказал: – Пожалуй, здесь лучше остановиться. Если поедем дальше, он может нас услышать. Полицейские выгрузились из машин и двинулись дальше по ночному лесу. Прошли еще двадцать минут, и впереди в темноте мелькнул огонек. – Ага, вот и сторожка! – указал рукой Мельников. – А что, к ней свет подведен? – удивленно спросил Гуров. – Нет, электричества там нет, – ответил лейтенант. – Наверное. Это у него фонарь горит. – Что-то уж больно ярко, – заметил Крячко. – Да, действительно ярко, – согласился Лев. – Ладно, сейчас увидим. – Обернувшись к Щербинину, он распорядился: – Значит, так, капитан. Мы с полковником Крячко идем вперед. Вы, все остальные, следуете за нами на расстоянии сорока метров. Никаких разговоров, вообще никаких звуков! Полная тишина! Гуров и Крячко двинулись вперед. Огонек то скрывался за деревьями, то вновь показывался. С каждым метром он делался все ярче. Вскоре стало ясно, что это светит яркий фонарь, находящийся за домом. Когда дорога пошла правее, его свет загородил дом. – Это что же значит? – прошептал Крячко на ухо Гурову. – Он что-то делает за домом? Шашлык, что ли, жарит? – Какой шашлык? – ответил Гуров. – Видишь, огня нет. И обрати внимание: фонарь расположен низко, у самой земли. Ничего, скоро поймем, в чем дело. Друзья прошли еще несколько шагов и теперь могли уже лучше рассмотреть убежище Бориса Сидорова. Это было совсем небольшое строение с двумя окнами. Еще несколько шагов – и сыщики услышали звуки, доносившиеся с другой стороны сторожки. Там звякнул металл, потом еще раз, потом что-то стукнуло. – Кажется, он землю копает, – тихо проговорил Гуров. – Нам повезло. Возьмем его там, на месте этих раскопок. Он махнул рукой, показывая, чтобы Крячко обошел дом справа. А сам двинулся левее, чтобы отрезать беглого чиновника от двери сторожки. Но в этот момент звуки за домом вдруг стихли, фонарь изменил положение, закачался, и послышались звуки шагов. Владелец сторожки возвращался в дом. Схватить Сидорова на месте его «раскопок» не удавалось, приходилось менять решение на ходу. Гуров застыл на месте – он находился как раз возле крыльца. Круг света впереди стал ярче, и вот высокая фигура показалась из-за угла. На груди у идущего висел фонарь, в правой руке он держал какой-то сверток, а в левой – лопату. Человек с фонарем сделал еще шаг, и в ту же секунду Гуров быстро подошел к нему и с силой толкнул противника в грудь. Сидоров, не ожидавший нападения, повалился на землю. Однако он оказался человеком проворным: в тот же миг вскочил и размахнулся свертком, который нес, намереваясь ударить этим свертком. Размахнуться он размахнулся, но ударить не смог: из-за дома показался Крячко, который схватил его руку и резко вывернул ее. Беглый чиновник вскрикнул от боли и выронил свою ношу. Крячко повалил его на землю, вывернул и левую руку, завел ее за спину. Послышался металлический щелчок: на запястьях бывшего начальника разрешительного отдела защелкнулись наручники. После этого Стас поднял своего противника и поставил его на ноги. – Ну, вот и все, – вздохнул Лев и, обращаясь к стоявшему перед ним человеку, произнес: – Борис Сидоров, вы задержаны по обвинению в причастности к убийству троих граждан и убийстве Максима Крупнова. Постановление об аресте вам будет предъявлено позже. Пока речь идет о задержании и изъятии улик. Сидоров молчал. С момента, когда началась их схватка, и до сего времени он не произнес ни слова. Тут послышался топот ног, и к сторожке подбежали бойцы группы задержания во главе с Щербининым, Удальцовым и Мельниковым. – Что, уже взяли? – запыхавшись, спросил Удальцов. – Да, лейтенант, тут тебе не повезло, – ответил Крячко. – Работа оказалась не такой тяжелой, как с киллером Козловым. Мы с полковником Гуровым справились вдвоем. Гуров тем временем снова обратился к задержанному: – Я говорил об изъятии улик. Как мне представляется, такие улики находятся в пакете, которым вы пытались меня ударить. Вот он, этот пакет. Посмотрим, что в нем такое. Ну-ка, Стас, посвети! Крячко снял фонарь с шеи Сидорова и направил его в нужную сторону. Свет упал на матерчатую сумку, на которой можно было различить надпись «Сахар». Лев развернул сумку – и в глаза оперативникам блеснуло желтым. Он пошарил в пакете, извлек тяжелый желтый слиток, затем еще один и повернулся к столпившимся вокруг людям. – Вот, обратите внимание, задержанный нес с собой два золотых слитка. А про себя подумал: «Не зря Дима Резников сегодня вспомнил о золоте и драгоценных камнях. Действительно, господин Сидоров хранил здесь награбленное богатство». Положил слитки обратно в сумку и сказал: – А теперь пойдем поглядим, откуда господин Сидоров извлек это сокровище. Стас, посвети еще! Все дружно обогнули дом и направились к тому месту, где изначально увидели человека с фонарем. Походили по двору, освещая землю, и, наконец, лейтенант Удальцов, которому суждено было делать все находки, воскликнул: – Смотрите, кажется, здесь недавно рыли! Оперативник, несший лопату, копнул землю раз, другой, третий… Когда он углубился в землю на полметра, стал виден деревянный ящик. Четыре человека с трудом смогли извлечь его из земли – такой он был тяжелый. Ящик оказался доверху заполнен такими же золотыми слитками. – Сейчас все это пересчитывать не будем, – решил Гуров. – Опечатаем ящик, поставим его в багажник. Позже в управлении пересчитаем. Надо только еще сторожку осмотреть. Может, там он тоже часть своих богатств прятал. И он оказался прав. В сторожке, под полом, нашли металлическую коробку, а в ней – мешочек. В мешочке лежали драгоценные камни: алмазы, изумруды, рубины. Когда оперативники осматривали сокровища, задержанный впервые подал голос. – Вы не имеете права! – сдавленным голосом заявил он. – Это все мое! Это беззаконие! – Так мы же у вас это не забираем, – повернулся к нему Лев. – Мы всего лишь забираем эти вещи отсюда. Что им среди леса лежать? Еще какой-нибудь любопытный сюда пожалует, пороется хорошенько, глядишь, и найдет. Вот тогда ваши сокровища действительно пропадут. А так – мы положим их в особый сейф в управлении, где они будут храниться как вещественные доказательства. – Доказательства чего? – продолжал кипятиться Сидоров. – Ваших преступлений, Сидоров, – жестко ответил Лев. – Систематического вымогательства, которым вы занимались на протяжении нескольких лет. Он отвернулся от задержанного и обратился к Щербинину: – Все, здесь мы закончили. Ведите арестованного, сажайте его в автобус. Изъятые вещи поместим в багажник. Едем в Сарматов. Гуров положил шкатулку с драгоценностями в «золотой» ящик, ящик опечатал, и четверо оперативников с трудом поставили его в багажник «Опеля». После этого он запер дверь сторожки ключом, найденным в кармане Сидорова, и опечатал ее. Шел первый час ночи, когда машина и автобус двинулись в обратный путь. В Сенном они ненадолго остановились, высадили лейтенанта Мельникова, а затем продолжили путь в город. Когда впереди засверкали городские огни, Гурову позвонил майор Глухов: – Ну, что, Лев Иванович, хочу доложить об успешном окончании моих розысков. Мы нашли, где Сидоров прятал награбленное! – Ну, мы тоже кое-что нашли, – ответил Лев. – Однако давай, рассказывай, что ты нашел. – Большая часть денег лежит на счете, который открыт на имя брата Инессы Сидоровой, жены Бориса, – сообщил майор. – Счет открыт в Австрии, в довольно известном банке. Труднее всего было узнать, какая сумма находится на нем. На это у меня полдня ушло. И вот только сейчас получил ответ. – Давай, не томи, скажи, сколько наш герой скопил трудовых сбережений, – попросил Гуров. – Да не слишком много. Двести пятьдесят тысяч евро, сущий пустяк. Однако это у него был не единственный счет. Еще один держал его давний знакомый, некто Кузькин. Там уже лежали не евро, а доллары, и чуть поменьше – всего двести тысяч. Итого, если все перевести в рубли, получилась сумма тридцать миллионов шестьсот тысяч рублей. – Деньги неплохие, – заметил Лев. – Если присоединить то, что мы нашли… – А что вы обнаружили? – поинтересовался майор. – Золото и драгоценные камни. Я в камнях не разбираюсь, так что оценить этот клад не могу. Но полагаю, что тут у нас никак не меньше, а может, и больше. Так что общая сумма накоплений нашего героя превышает пятьдесят миллионов. Ладно, майор, спасибо, отлично сработал. Завтра к одиннадцати часам представь мне все данные в письменном виде – они пригодятся во время допроса. Пока можешь идти отдыхать. Глава 29 На следующий день, ровно в одиннадцать часов, Гуров и Крячко вошли в комнату для допросов городского СИЗО. Там уже находился Борис Сидоров, а также нанятый им адвокат Найденов. Гуров положил на стол принесенные с собой несколько папок и сказал: – Что ж, мы можем начать наш допрос. Сначала я хочу ознакомить вас с документами, которые мы только что оформили. Это решение суда о том, что гражданин Сидоров задерживается по обвинению в ряде убийств, а также в присвоении чужого имущества и что ему избрана мера пресечения в виде содержания под стражей. Вот, ознакомьтесь. И он передал людям по другую сторону стола принесенные документы. Обвиняемый и адвокат принялись их изучать, а Гуров в это время оглядывал Сидорова. Сейчас начальник разрешительного отдела уже не выглядел таким жалким и раздавленным, как ночью, во время задержания. Он переоделся в костюм, который принес адвокат, побрился и казался почти таким же уверенным, как в здании администрации, где Гуров встретил его в первый раз. Однако все дело было в слове «почти». На самом деле Бориса Сидорова грызла сильнейшая тревога. Ее выдавали резкие, судорожные движения рук, когда он перелистывал страницы документов, такие же судорожные движения головы. И вот, наблюдая за арестованным, Лев понял, что тот держится из последних сил. «А раз еле держится, значит, может сломаться», – заключил он. Это был важный вывод, определяющий тактику ведения допроса. Гуров и Крячко утром уже успели разработать несколько вариантов своего поведения, и теперь Гурову предстояло выбрать, каким путем пойти. И он выбрал. – Я вижу, вы все прочитали, – заговорил Лев. – Повторяю суть предъявленных вам обвинений. Вы обвиняетесь в том, что в течение нескольких лет занимались вымогательством денег у предпринимателей, которые обращались в ваш отдел за получением разрешений на изменение назначения земельного участка или же на строительство. Но по этим обвинениям вас будут допрашивать другие люди, местные следователи. Нас с полковником Крячко интересуют другие, более тяжелые обвинения в ваш адрес. Вы обвиняетесь в организации убийств граждан Приходько, Котова и Галустяна, а также в убийстве вашего сослуживца Максима Крупнова, совершенном 12 сентября. Вам понятна суть обвинений? – Суть понятна, а почему мне все это предъявили – совершенно непонятно! – горячо проговорил обвиняемый. – Все эти обвинения – полный абсурд! Ну, с какой стати мне было убивать моего друга Дениса Котова? И тем более зачем мне убивать Семена Васильевича Приходько и Андрея Галустяна? Этого владельца ресторанов я, можно сказать, едва знал! И он мне ничем не мешал! Интересно, какую причину вы тут выдумаете? – Нам ничего не нужно выдумывать, – вступил в беседу Крячко. – Главной вашей целью был, конечно, Котов. Но если бы погиб он один, сразу возникло бы подозрение, что смерть начальника юридического отдела связана с его профессиональной деятельностью. Это было бы первое, что пришло в голову оперативникам и следователям. Они начали бы искать причины убийства в администрации и таким образом могли выйти на вас. Вы боялись этого и потому решили «спрятать» убийство Котова среди других смертей. Тут как нельзя кстати пришлись его карточные партнеры. Если погибал кто-то еще, кроме Котова, сразу приходила на ум гипотеза о связи между убийствами и карточной игрой. Подозрения падали прежде всего на того из членов кружка, кто остался в живых… – И вы постарались усилить эти подозрения, – подхватил Гуров. – Еще вчера вечером эксперты управления по нашей просьбе провели почерковедческую экспертизу «памятной записки», обнаруженной следствием в доме Галустяна. На этой бумаге были записаны махинации, якобы совершенные банкиром Александром Киршером. Получалось, что Галустяну стали известны эти махинации, он начал шантажировать Киршера, и тот убил самого Галустяна, а заодно и остальных своих партнеров – так сказать, за компанию. Мы еще тогда, три дня назад, установили, что записку писал не Галустян, а другой человек. А вчера криминалисты выяснили, кто этот человек. Это вы, Сидоров. Это ваш почерк. – Полный бред! – уверенно заявил Сидоров. – С какой стати мне убивать Галустяна? Зачем топить Киршера? Этого человека я вообще никогда не видел, мы незнакомы. Что касается почерка на записке, то ваши эксперты ошибаются. Эксперты вообще часто ошибаются. – Да, на основании заключения одних экспертов нельзя строить обвинение, – поддержал своего подзащитного адвокат Найденов. – Тем более такое тяжелое обвинение, как обвинение в организации убийства. Я пока не слышал самого главного – мотива для совершения всех этих преступлений.