— Знаешь, почему твоя мама такое мне рассказала? Я прикусила губу. — Нет… почему? — Правда, что у той же соседки с Чирио есть пара свиней? — спросила она, склонив голову. Я кивнула, все стало ужасно вставать на места. — Это была ее свинья, да? — спросила я. Вдруг мне стало плохо. Да, ее пес сошел с ума, а соседка повредила колено, а теперь одна из ее свиней была без головы в нашем доме. — Мы это проверим, — сухо сказала она. — Я только хотела убедиться, что вы не держите обиды. — Обиды? Она промолчала. Она выдохнула уголком рта и смотрела на меня, ожидая, пока я пойму. — Погодите, — сказала я. — Вы думаете, что я убила свинью соседки. Ее огромную свинью? Притащила сюда, вскрыла, отрубила голову и сунула под рукомойник? Потому что ее пес попытался напасть на меня? — Странные вещи произошли, мисс Паломино. Я едва могла говорить. Я прижала ладонь к груди и пыталась приглушить гнев. — Простите, но я думаю, что вы лаете не на то дерево. Это никак бы не проучило ее. Это проучило мою семью. И меня. Офицер нахмурилась. — Кто говорил, что кто-то кого-то проучил? Я замерла. Она прищурилась. — Где вы были прошлой ночью? Не дома? Я закатила глаза. Я не могла поверить, что все так обернулось. Зачем мама вообще вспомнила собаку? И как все так сложилось? — Да, я была не дома. — С кем? — С другом. — Когда вы попали домой? — В три часа ночи, — осторожно ответила я. — Простите, но я теперь под подозрением? Монро вздохнула и вытащила блокнот. Она что-то записывала, пока говорила, но я была слишком далеко, чтобы рассмотреть. — Я просто делаю работу и пытаюсь выстроить порядок событий. Никто из вашей семьи ничего не видел, но мы еще не проверили, что знает ваш отец. Отец. Это будет плохо. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Низкое рычание остановило меня. Слева, у ограды соседки, я видела силуэт Чирио, заметившего меня. И хотя ограда была из толстого старого дерева, а за ней был колючий куст, я подумывала перепрыгнуть и проучить собаку. — Перри! — я услышала голос мамы у своего уха и вдруг поняла, что она уже несколько раз кричала. Она была рядом, сжимала рукой шаль. В свете дня ее мятный цвет сочетался с вялой травой у моих ног. — Что ты здесь делаешь? Где твоя обувь? Я посмотрела на ноги. Я была в штанах от пижамы, в толстовке. Волосы были стянуты в хвост. Я не знала, где моя обувь. Если подумать, я не знала, почему стояла в глубине двора и смотрела на ограду соседки. Что я здесь делала? Где была раньше? Я снова не могла вспомнить. — Что ты собиралась сделать с собакой? — тихо спросила она. Я посмотрела на нее, словно у нее были две головы. — С собакой? — Почему ты здесь стоишь? — Я… мне… нужен был свежий воздух. Взгляд мамы впивался в мое лицо, ее губы были сжатыми, она думала неизвестно о чем. Может, о том, что я — убийца свиней. А потом она взяла меня за руку и сказала слишком нежным голосом: — Ты замерзла, тыковка. Идем внутрь. Этот тон возвращал другие воспоминания. Я словно снова оказалась в старшей школе. Я выдавила улыбку, мы прошли по влажной траве в дом. Я не хотела переживать из-за того, что она думала, и я не хотела тревожить ее сильнее, чем уже было. Ей хватало переживаний из-за папы. Когда он вернулся и увидел офицеров Монро, Хартли и еще нескольких, делающих снимки дома, у него чуть не случился сердечный приступ. Когда он узнал, что случилось, он побледнел так сильно, что я будто увидела череп за кожей. Я думала, он закричит или что-то бросит (это сейчас случалось часто), но он принял все и дрожал. Это было страшнее. Папе нужно было бросать вещи, кричать, переворачивать столы. Это было в его стиле. Так он справлялся со всем. И то, что он держал все внутри, меня пугало. Гнева и страха в доме уже было слишком много, и становилось только хуже. Мы поднялись по ступенькам за домом и прошли через двери в дом, миновали кабинет, не взглянув. Я боялась смотреть. Комната была закрыта, завтра туда придет команда для уборки, но я все еще ощущала, как зло проникало сквозь щели. Мама села рядом с Адой и отцом в гостиной. Они смотрели «За пригоршню долларов», но не видели фильм. Они смотрели друг на друга. Следили за домом. Были затеряны в своих мыслях. Частичка меня была почти рада, что они напуганы. Было приятно знать, что я страдала не одна, хоть они знали лишь каплю того, что происходило. Я хотела держать их в неведении относительно остального, сколько могла, и был лишь один способ сделать это. Я должна была знать, с чем имею дело, и как от этого избавиться. Максимус сказал, что позвонит мне, но у меня не было нескольких дней. Я не могла это объяснить, но мне казалось, что времени у меня мало. И я не была против поцелуя. Я была только рада этому отвлечению. И была за всеми руками. Я вытащила телефон из кармана толстовки, набрала ему и пошла по ступенькам в свою комнату, чтобы поговорить наедине. — Милая, — ответил он. Я улыбнулась и надеялась, что он это уловил по телефону. — Эй. Как ты? — Я… мне уже лучше. Виски хорошо ударил в голову. Прости, что не позвонил раньше. — Все хорошо, — сказала я, забыв об этом в суете. Мне показалось, что я уловила женский смех на фоне. Я тут же нахмурилась. — Где ты? Он кашлянул. — Дышу свежим воздухом. На рынке. Просто закупаюсь. Тут хорошие тако. Я прислушалась сильнее. Звучало так, словно он был в месте, где много людей. Не знаю, откуда взялась моя паранойя. — Слушай, сегодня кое-что случилось, — сказала я, не желая говорить много по телефону. — Ты в порядке? — Да. И все мы. Но здесь были копы, и… — Копы? — воскликнул он. — Я приду. Ты точно в порядке? — Пока что да, но я бы хотела, чтобы ты пришел и сделал свое чтение или что-то еще. Не знаю, но мне кажется, что времени осталось мало, и, раз уже пугают не только меня, но и мою семью, я не могу стоять в стороне. Не могу. И не буду! — Ладненько, не переживай, Перри. Я уже иду. — Спасибо, — шепнула я в телефон. — Жди, — ответил он, и наступила тишина. Я глубоко вдохнула и переоделась в леггинсы и длинный свитер, чтобы не выглядеть так, будто я только что вылезла из кровати, а потом нанесла на лицо пудру и тушь. Семья внизу все еще молчала и притворялась, что смотрит телевизор. Я устроилась на краю кресла папы и опустила ладонь на его. Она была холодной. Он поднял голову и улыбнулся. Сдержанно, но уже хоть что-то. — Ко мне придет друг, — тихо сообщила я.