– Ты не поверишь, Драккарти, но я в курсе. Тоже, знаешь ли, приходилось иметь дело и с мазутом, и с маслом. – Губы оборотня сжались в линию. А мне стало интересно: где именно гваздался этот двуликий? Подростком в отцовском гараже? Или… оборотницы упоминали, что Стэйн служил на барьере, где в ходу были мощные вседорожники… Додумать мысль я не успела. Стэйн припечатал: – Раз ты наконец готова, выезжаем. Мои ребята уже на месте. И… – Оборотень тяжело выдохнул, посмотрел на меня, как на подаренную вскладчину спокойствием и душевным равновесием надгробную плиту. – Это тебе. Пока свой не починишь, чтобы была на связи. И на стол лег простенький переговорник. По ободу, обрамлявшему центральный кристалл, шла тонкая вязь, обвивавшая пять мелких красных камешков сердолика. Значит, память у амулета всего ничего. – Если экстренно нужно вызвать меня – жми на верхний красный. Ниже – Зарнир. Затем Мириам, за ней – Севрин, последний – Леард. Поняла? – Спасибо. На мою благодарность Мрак отреагировал в духе: поблагодарила – спасибо, а если бы вообще не приходила в отдел на стажировку – было бы большое спасибо! На этот раз до квартиры убитого гоблина мы добирались не на служебном чабиле, а на личном мраковском. Да как! Поездка, полная безмолвия, вышла из серии: был тихий обеденный полдень с ураганом и цунами. Затормозили мы знатно: резкий визг колодок, после которого чабиль на дрифте вписался в парковочное место, оставив на мостовой следы протекторов и моих скоропостижно скончавшихся нервов. – Какого… – кажется, я нечаянно занялась гуманитарным образованием Стэйна. Точнее, расширила его словарный запас. Правда, тот оказался из разряда, когда кувалдометром попадают по пальцу… Но просвещение же должно быть разносторонним. – Какой фтырх в тебя вселился, Стэйн? – У меня все в порядке. Это у тебя нервы шалят, – холодно, словно ничего не произошло, отозвался Мрак. Хотелось сказать, что они у меня сейчас не шалят, а готовы устроить оптом погром, революцию и аутодафе одному невозмутимому оборотню. У меня даже глаз задергался, когда я посмотрела на уверенно-спокойный, словно высеченный из мрамора, профиль Стэйна. Мне стоило больших усилий, чтобы не начать кровопролитие. Бесит! Как же этот оборотень иногда бесит! Именно в таком настроении я и поднялась в квартиру. Но едва увидела обугленный остов дивана, раскуроченный взрывом пол – все эмоции куда-то ушли. Передо мной появилась цель – найти зацепки по делу о похищении Ока. Остальное неважно. Мой взгляд прошелся по тому, что осталось в квартире после взрыва. Тело покойника уже вынесли. Но остального ребята из отряда Стэйна не тронули. Это миф, что взрыв выжигает все следы. Нет. Их остается полно. Главное – уметь смотреть. Впрочем, в квартире гоблина особо и приглядываться не приходилось. Там было столько всего… Я смотрела на оплавленные провода, покореженные схемы магических потоков, закопченные осколки кристаллов и едва сдерживалась, чтобы остаться в глазах отряда Стэйна приличным человеком, а не специалистом-артефактором в стадии полного офонарения. И мне даже это удалось: материлась я про себя, но какими этажами… Столько артефактов. И все были спрятаны под полом! И обложены глушилками, чтобы не фонили… Вот этот покорёженной остов, похоже, от взрывного ежа. А в другом обугленном механизме я узнала отвод глаз. Разбившийся корпус клепсидры – не иначе как ускоритель, при активации которого маг на несколько мгновений может стать сверхбыстрым… Да даже наполовину сгоревший деревянный ключ – универсальная отмычка, о которой нам лишь рассказывали на лекциях, утверждая, что нам навряд ли придется с ними сталкиваться по работе… – Ну, что скажешь? – поинтересовался Мрак, глядя на мое хмурое лицо. – Будем копать улики, – вынесла я вердикт и добавила: – Нужна лопата. И, судя по тому, как вытянулись лица у законников, «копать» и «рыть землю носом» они не воспринимали так буквально. – Знаешь, если бы это сказал некромант, я даже бы не удивился. Но чтобы артефактор собирал улики лопатами… – Зар первым отошел от изумления. – Мешками, – поправила я стрелка. – Тут их столько, что, боюсь, мне потребуется пара дней на одну их сортировку. Пока же могу сказать: убитый был очень… запасливым… – И я перечислила артефакты, которые с ходу смогла опознать. – Какое интересный ты подобрала синоним к слову «сволочь», – хмыкнул Северин, опершись своим внушительным плечом о косяк. – Таким кучу народа положить можно. – Вот сейчас и будем разбираться. Вот только доблестные законники не подозревали, что они «будут», а я – «разбираться». Зар, Сев, Лиард и Стэйн орудовали лопатами. Больше всех, судя по выражению лица, негодовал чувствитель. Тонкие пальцы парня так чужеродно смотрелись на черене лопаты, что у меня, собиравшей вместе с Мириам осколки от еще не опознанного амулета в пластиковый мешок, вырвалось: – Такое ощущение, что Лиард и лопата сегодня были впервые представлены друг другу… Оборотница на это не выдержала и фыркнула: – Еще бы! Наследник древнего рода, бриллиантовая молодежь… Могло случиться, что из всего копательного инвентаря он держал в руках только совок. И то когда играл в детстве в песочнице. – И как же его угоразд… – я не договорила, поняв, что оговорка у меня вышла из разряда «удачного вам дна». А ведь порой именно такие формулировки можно в протоколе вскрытия указывать в качестве причины смерти. – Вляпаться в наш отряд? – подхватила Мири, все прекрасно поняв, и, похоже, не обиделась. Я лишь согласно кивнула. – Это его наказание. Уж за что точно – не знаю. Слухи ходят разные. То ли за вызов, который Леард бросил альфе клана, то ли за сомнительную историю с девицей, в которой непонятно, кто кого еще скомпрометировал, то ли за то, что пошел поперек воли отца… Но задумывалось оно по принципу: ткнут щенка носом в грязь людских пороков, и он одумается. А наш чувствитель в отместку взял и прижился в отделе! И спустя год не захотел возвращаться в клан… – Я, вообще-то, все слышу, – холодно отозвался объект наших сплетен, перестав махать заступом и всем своим видом показывая нам с Мири, что у оборотницы и меня был отличный шанс промолчать. Но мы его упустили. – Скажу больше, – хохотнул громила Сев, прервав работу. – Мы тут все это слышим. – Но кое-кто тактично делает вид, что он словил проклятье глухоты, – хмыкнул Зар, сверкнув белозубой улыбкой и указав на себя. При этом рыжий беззаботно оперся на черен вертикально поставленной лопаты. – Драккарти, – холодно произнес Стэйн, безошибочно найдя причину, по которой раскоп… сбор улик был приостановлен. Причем его голос прозвучал столь выразительно, словно я была виновата не только в техническом перерыве, но вообще ВО ВСЕМ. И виновата ОПЯТЬ! И вот удивительно: произнес Мрак лишь мое имя, а вновь за лопаты схватились все. Даже те, кто их до этого не держал. Например, Мири. И вроде ведь они были из разных кланов, но чувствовалось: сейчас они подчиняются Стэйну не как капитану, а по закону сильнейшего. Вот только я-то оборотнем не была. Потому упрямо посмотрела хмурому двуликому прямо в глаза через всю комнату. И вдруг резко мир сузился до нас двоих. В глубине его холодного взгляда плескалось неразбавленное раздражение. Моим же можно было потопить корабль. Как же он меня сейчас бесил! А больше всего в нем бесило, что я не могла его понять! У-у-у, обор-р-ротень… – Я закончил! – радостный голос Зара был сродни удару кнута, вспоровшего вязкую тишину. Отчего я резко повернула голову в его сторону. Вот ведь неисправимый оптимист! Этот рыжий двуликий был из той породы гадов-жизнелюбов, которых обещаешь за их фонтанирующий позитив сжечь на костре, а они кричат: «Ура! Ну наконец-то появится откуда прикурить!» – Отлично, значит, ты носишь мешки и сгружаешь их в машину, – тут же ответил Стэйн. Тяжкий вздох стрелка заставил засмеяться всю команду. А спустя час мы закончили со сбором улик. Вынесли все. В том числе часть стен, абсолютно весь пол и чуть-чуть потолка. Оставив взамен жильцам дома целую кучу впечатлений о работе законников. А вот когда все это добро привезли в отдел, сгрузив добытое посреди лаборатории, то я услышала потрясенное Хука: – У меня дежавю… Столько мешков разом я видел лишь однажды: когда ко мне приехали разом все родственники ж-ж-жены. Судя по лицу тролля, воспоминания эти были с оттенком кошмара. Он даже заикаться стал. Хотя до моего первого самостоятельного сбора улик я за мастером этого не замечала. – И что вы с ними делали? – поинтересовалась я. – С кем? – все еще гипнотизируя взглядом груду посреди лаборатории, заторможенно вопросил тролль. – С родственниками, – пришлось пояснить. – Пытался не убить, – честно отозвался Хук. Со мной, судя по тому, как нервно тролль забарабанил пальцами по столу, он старался сейчас сделать то же самое. Двуликие к этому моменту уже ушли. Так что с мастером мы остались один на один. Хук еще раз окинул печальным взглядом мешки и выдохнул: – Так, у нас сегодня до ночи много работы. И первое из дел – сварить кофе… Сортировали мы с Хуком все долго. Но как пробило шесть вечера, мастер снял с себя халат, повесил его на крючок и со словами «продолжим завтра» собрался покинуть лабораторию. – А как же… Я кивнула на еще пять неразобранных мешков. – Дэй, ты еще молодая… Но поверь мне, старику: ловля преступников ловлей, а рабочий день по графику. В нашем экспертном ремесле и так очень часто приходится работать сверхурочно, так что пользуйся любой возможностью отдыхать в положенное для этого время. Засим Хук удалился. А я… вспомнила, что помимо работы у меня еще есть личная жизнь. И часть оной – мой собственный переговорник, который я вчера разбила. И я решила его починить. К тому же в лаборатории были артефакты ничуть не хуже, а многие и лучше, чем мои домашние. Прикинула, что часа полтора мне хватит… И вот едва я закончила крепить новый кристалл взамен разбившегося и активировала силовые нити, как амулет завибрировал. И когда приняла вызов, услышала папин голос: – Шестереночка, я не мог до тебя сегодня целый день дозвониться… М-да… не Стэйн один, похоже, пытался сегодня связаться со мной. Оказалось, что отец уезжал на несколько дней: ребята готовили болид к заезду, который должен был состояться через неделю. Но один из механиков сломал руку. – Ты ведь помнишь Люка, Дэй? – спросил отец, не сомневаясь, что я не забыла его друга. – Конечно. – Так вот, он сейчас в гипсе и просил подменить его… Сама же понимаешь, эликсиры не для магов… Я лишь хмыкнула. Ну да, не для магов. Не для артефакторов – так точно: при применении восстанавливающих зелий слегка сбиваются токи силы. И если для того же боевика это не столь страшно, то у маготехника, работающего порой с тонкими настройками и механизмами, это чревато браком изделия. Так что я понимала Люка, который предпочел страдать и проходить пару недель в гипсе, чем потом проводить заново отстройку потоков. – Так что не теряй меня, шестереночка. Вернусь через пару дней… – Береги себя, па… – И ты себя, малышка, – напутствовал отец перед тем, как закончить разговор. Я посмотрела на погасший переговорник и уже было собралась положить его в карман, как он снова ожил.