– Неа, не забыл, – помотал я головой. – Быть мне Чкаловым, нутром чую. Лен, Пашка когда ожидается? – Скоро, – глянула она на часы, висевшие на стене. – Вот-вот подойдет. Часы висели как раз над входной дверью, и едва она произнесла эту фразу, как в эту самую дверь Паша и вошел. На этот раз увидел нас сразу, подошел, перецеловал дам, пожал мне руку и плюхнулся на лавку. – Стакан мне дадут? – спросил требовательно. – А ты чем его заслужил? – аналогичным же тоном спросил его я. – В наше тяжелое время стакан надо заслужить. Вакантный стакан на столе был, и я его к Пашке придвинул. – Я, в отличие от тебя, бездельника, сегодня на службе был, полноценный рабочий день. – Это с чего это? – удивился я. – А я теперь еще и за инспектора, между прочим, – сказал Пашка. – Строения объезжаем на предмет проверки состояния, как там к противодействию Тьме готовы. Ввели новые должности как раз после тех «пионеров» в кинотеатре, так что в отличие от тебя, у меня не три выходных, а два. Сутки, день отдыхаю, потом просто рабочий день, еще день отдыхаю, ну и опять сутки. – Ну, может и правильно, – согласился я. – Так хоть польза от тебя будет, бездельника. – Ну ты нахал, – засмеялся он. – Кстати, как скатались? Слух дошел, что машины притащили? – Точно, – кивнул я. – Притащили. Одну сдали, одну себе оставил. – С проблемами? – Было немного, – ответил я. – Под конец «гончие» гнали целой стаей, еле вырвались. Паша нахмурился, покачал головой. – Это не «немного», – сказал он. – «Гончие» одни из самых паскудных тварей, от которых уйти – большое счастье. В разведбате недавно такие патруль порвали возле Лыково, это а границе Тьмы. Шесть человек, в пешем порядке деревню осматривали, так на них со всех сторон, до бронетранспортеров добежать не успели. – Легко верю, – кивнул я. – Скорость очень впечатлила, даже не верится, что такое бывает. Особенно прыжки. Компьютерная графика какая-то, не может живое существо так скакать. – А они и не факт, что совсем живые, – сказала Лена. – До сих пор толком не понятно, как они устроены. – Не потрошили? – удивился я. – Пытались, я думаю, – сказала она. – Толку-то? Там через Тьму ничего не видно, а когда она развеивается, так и существо испаряется. Руками щупали, воде как – что-то внутри есть, но много ты разберешь в перчатках и наощупь? – Рентген? – предположил я. – Их не берет, не прозрачные. – Откуда ты такая грамотная? – удивилась Настя, посмотрев на подругу. – Я же говорила, что раньше у Милославского на «ферме» работала, потом в больницу перешла. – Что за «ферма» у профессора? – спросил я. – Десять километров от города, в бывшем железнодорожном депо вроде как исследовательский центр открыли, – сказал Паша. – Вроде экспериментальной базы. Пытаются выращивать там всякое, вот и прозвали «Фермой». А за городом потому, что всякое случиться может. – А я и не знал… Вскоре принесли шашлык, что вызвало немалое оживление за столом – есть хотелось уже всем. Накалывая кусок на вилку, я задумался, я затем спросил: – Слушайте, а как получается, что тут вообще мясо есть? – В смысле? – замерла с вилкой у рта Настя. – В смысле того, что свинья сколько растет? Как мы стареем? – Нормально она растет, – ответила Лена. – И собаки нормально, и кошки, и все остальное. И раны заживают у нас нормально, и насморк за неделю лечится. Я помолчал, усваивая сказанное, потом снова спросил: – Ну а как получается, что мы долгожители? – Что-то со временем, – ответил Паша. – Только люди, больше никто. Мы… мы как-бы не совсем этому миру принадлежим, есть такая версия. И его время к нам относится не совсем напрямую. – Погоди, старение ведь процесс физический? Так? – окончательно запутался я. – Может и так, – кивнул он. – А может и нет. – Милославский говорит, что физическое старение вторично, я его сама об этом спрашивала. – сказала Настя. – Мы стареем в силу какого-то нашего отношения с течением времени, а физические процессы под это уже приспосабливаются. Поэтому рана зарастает нормально, а вот ребенок растет медленно. Потому что рост и есть старение, а заживление раны – просто процесс. Кстати, забеременеть здесь тоже очень трудно. Никто не предохраняется давно, а случаев единицы. Что-то не так с нами здесь. – Есть еще момент, – заговорила уже Лена. – Беременная женщина, которая провела вблизи зоны Тьмы достаточно много времени, сутки, кажется, или больше, оказывается не беременной. Если на раннем сроке. – В смысле? – не понял я. – Выкидыш? – В смысле, что беременности словно и не было, – ответила она. – Вообще. – Почему? – уже с мольбой спросил я, понимая, что уже вообще перестал что-либо понимать. – Увидишь Милославского – спроси, – ответила она. – У него наверняка какая-то теория есть, а я не знаю. Но факт всем известный, хоть и тщательно скрываемый вроде как. Иногда на этом разведбат подрабатывает. – В смысле? – повторил я свой «коронный» вопрос. – В смысле, что если женщина залетела нежелательно, можно договориться, чтобы взяли в рейд, – ответила Лена. – Это не поощряется и стоит дорого, но реально. – Наши тоже так халтурят, – добавил Паша. – Есть несколько человек. – Это вообще как, преступление? – уточнил я. – Если только против нравственности, – ответил он. – А вот вывоз гражданских в зону повышенной опасности – преступление. Которое предпочитают не замечать, но если с этим попадешься – штрафной отряд на полгода обеспечен. Кстати, шашлык офигительный сегодня. – Ага, точно, – кивнул я, вцепляясь зубами в мясо. * * * Настроения провести весь вечер в компании не было, так что после ужина мы откланялись и поехали в «Би-Боп», где играл джазовый квартет из местных любителей музыки. Но хорошо играл, с фантазией, под них хотелось притопывать ногой и слушать, отставив в сторону стакан. Там было неожиданно неплохо, полумрак и уют, и даже напитки в баре при всей местной скудности выбора демонстрировали некое разнообразие, что делало честь фантазии барменов. Клуб был полон, при этом Настя шепнула, что в зале в основном всякое городское начальство. Но это я еще раньше понял, когда увидел целый ряд легковых полноприводных «доджей» – верный признак начальства, возле которых стояла кучка хорошо вооруженных шоферов, больше смахивающих на телохранителей, дожидавшихся своих хозяев. В общем, тут все по правилам было – народу рюмочные, начальству – клубы. Когда вышли из «Би-Бопа», было уже далеко за полночь. Усевшись в машину, Настя спросила: – Ты же выходной завтра, так? – Выходной. – Отлично, и у нас погода не летная ожидается, так что спешить некуда. Выспимся… Блаженно замурчав, она прижалась ко мне, а я с наслаждением обнял ее за плечи, поцеловав в макушку. Ну, вот и все, я счастливейший человек в этом мире. Это как минимум, а так может и во всех остальных мирах, всех слоях действительности в совокупности, вместе взятых. Тут даже спорить не о чем. Доехали до нашего нового места, поставили машину под окнами, в рядок с тремя другими. Огляделись, убедились, что из темноты на нас никто бросаться не собирается, похватав сумки, быстро перебрались в круг света у двери, при этом рук с пистолетов в кобурах далеко не убирая. Было слышно, как где-то негромко трещит генератор, питающий фонари. На звонок открыл дверь сам толстый одышливый комендант, явно еще не собиравшийся спать, одетый в военную форму без знаков различия, столь популярную у местных начальников малого ранга, пропустивший нас в тамбур, где тщательно, выдерживая все полагающие нормативы, светил нам в глаза настольной лампой, повернув ее шарнирный колпак. Лязгнул засов, дверь в решетке распахнулась, пропуская нас внутрь, и мы зашли в комендантскую, тесную и жарко натопленную. – А что, сами дежурите? – удивился я, когда комендант выдал мне ключи с биркой, вытащив из ящика стола. – А что мне? – пожал он толстыми плечами. – Дом у нас спокойный, народ по ночам ходит редко, а у меня бессонница. Бывает что супруга подменяет, а так я один в основном. Да, баллон газовый тебе поставили сегодня с утра, как и обещали, чистое белье в шкафу найдешь на нижней полке, счет из прачечной прямо на нем лежит, деньги мне занесешь, завтра. Позавчера, когда завозил квиточек из сберкассы с отметкой об оплате, попросил коменданта, которого, к слову, звали Петром Геннадьевичем, обеспечить меня горячей водой и газом на кухне, а заодно и постельным бельем, что он сделать обещал и сделал. – Спасибо, Петр Геннадьевич, прямо спаситель! – польстил я ему, к явному его удовольствию. – Да ладно! – отмахнулся он. – Хорошим жильцам всегда рады, соответственно и отношение. Девушка, вы уж простите за намек, если чего, – обратился он к Насте. – Но если планируете тут… ну, жить, в общем, то надо зарегистрироваться. Тогда комплект ключей вам выдам и опять же претензии предъявить сможете, если что не так. Настя не смутилась, а просто вытащила из кармана карточку удостоверения личности и протянула Петру Геннадьевичу, при этом сказав: «Я сюда жить». Тот кивнул солидно, выложил документ перед собой и начал аккуратно переписывать данные из него в домовую книгу, диктуя самому себе, для солидности, наверное. – Так… Дроздова Анастасия… Владимировна… пилот… вот как? Слышал я про вас, слышал, кто же не слышал, мы со всем уважением… Так… порядок, документик получите, – добавил он, придвигая удостоверение по столу к ней и придавливая его звякнувшими ключами. – Теперь порядок, и вы тут в своем полном праве. – Спасибо.