– Ты так думаешь? – спросила Гермиона. Она снова повернулась к Люси и в задумчивости склонила голову набок. – О да! В частности, глаза. Я обожаю карие глаза. Мне всегда нравились именно такие. На самом же деле она не уделяла особого внимания цвету глаз, но сейчас, когда об этом зашел разговор, цвет глаз Грегори Бриджертона вдруг показался ей наиболее изысканным. Ореховый. С вкраплениями темно-коричневого и зеленого. Гермиона посмотрела на нее с любопытством. – Не знала об этом. Люси пожала плечами. – Я же не все тебе рассказываю. Еще одна ложь. Гермиона посвящалась во все подробности жизни Люси, и так продолжалось три года. Не знала она, естественно, только о планах Люси выдать ее за мистера Бриджертона. Кстати, о мистере Бриджертоне. Нужно вернуть разговор к его персоне. – Но ты должна признать, – с наигранной задумчивостью сказала Люси, – что он не сверхкрасив. И это хорошо. – Мистер Бриджертон? – Да. Его нос свидетельствует о твердости характера, согласна? А брови красиво изогнуты. Люси нахмурилась. Она даже не подозревала, что так хорошо знает лицо Грегори Бриджертона. Гермиона только кивнула, однако Люси продолжила: – Вряд ли мне захотелось бы выходить замуж за сверхкрасивого мужчину. Это, должно быть, ужасно страшно. Я чувствовала бы себя неуклюжей уткой каждый раз, когда открывала рот. Гермиона хихикнула: – Уткой? Люси кивнула и решила не крякать. Ей стало интересно, а не мучаются ли такими же мыслями мужчины, ухаживающие за Гермионой. – Уж больно у него темные волосы, – заметила Гермиона. – Ну, уж не настолько. – Люси вспомнила, что волосы у него умеренно каштановые. – Настолько. Ведь у мистера Эдмондса значительно светлее. У мистера Эдмондса действительно были очень красивые светлые волосы, но Люси решила не говорить об этом. Она знала, что в этом вопросе следует соблюдать особую осторожность. Если она станет слишком настойчиво подталкивать Гермиону в сторону мистера Бриджертона, Гермиона упрется и погрязнет в своей любви к мистеру Эдмондсу, а это будет катастрофой. Нет, тут нужно действовать тонко. Нужно, чтобы Гермиона сама пришла к мысли, что следует перенести свою привязанность на мистера Бриджертона. – И у него очень крепкая семья, – проговорила Гермиона. – У мистера Эдмондса? – осведомилась Люси, делая вид, будто не поняла, о ком речь. – Нет, у мистера Бриджертона, естественно. Я так много интересного узнала о них. – Ах да, – сказала Люси. – Я тоже слышала. Мне очень нравится леди Бриджертон. Из нее получилась потрясающая хозяйка. Гермиона кивнула. – Думаю, ты ей нравишься больше, чем я. – Не глупи. – Да мне все равно, – заверила ее Гермиона, пожимая плечами. – Дело не в том, что я ей не нравлюсь. Просто ты ей нравишься больше. Ты вообще нравишься женщинам больше, чем я. Люси хотела было возразить, но промолчала, потому что сообразила, что это правда. Странно, что она сама этого не замечала. – Да, но ты же замуж за нее не собираешься, – сказала она. Гермиона резко вскинула голову. – А я не говорила, что хочу выйти замуж за мистера Бриджертона. – Естественно, нет, – поспешила согласиться с ней Люси, мысленно пиная себя за промашку. Она поняла, что говорит не то, что нужно, как только слова сорвались с языка. – Но… – Гермиона вздохнула и опять устремила свой взгляд в бесконечность. Люси наклонилась вперед. Что может крыться за этим словом? Она прикидывала, прикидывала… и, в конце концов, не выдержала. – Гермиона? – позвала она. Гермиона, сидевшая на кровати, упала навзничь. – О, Люси, – простонала она с трагизмом, достойным «Ковент-Гардена», – я в таком замешательстве. – В замешательстве? – Люси улыбнулась. – Это хороший признак. – Да, – ответила Гермиона, принимая изящную позу. – Когда я сидела за столом с мистером Бриджертоном… в общем, сначала он показался мне ненормальным, но потом я поняла, что мне приятно в его обществе. Он был очень забавен и даже рассмешил меня. Люси молчала, ожидая, когда Гермиона доскажет остальное. Гермиона издала звук, похожий и на вздох, и на стон. Он выражал глубочайшее страдание. – А потом вдруг я это поняла. Я посмотрела на него и… – Она перекатилась на бок и подперла голову рукой. – Я затрепетала. Люси все еще пыталась переварить характеристику «ненормальный». – Затрепетала? – эхом отозвалась она. – Что значит «затрепетала»? – У меня все задрожало. Желудок. Сердце. Еще что-то – не знаю. – Так же, как когда ты в первый раз увидела мистера Эдмондса? – Нет. Нет. Нет. – Каждое из этих «нет» было сказано с другой интонацией, и у Люси возникло подозрение, что подруга просто пытается убедить в этом себя. – Совсем не так, – добавила Гермиона. – Но немного… похоже. – Понятно, – проговорила Люси с достойной восхищения важностью, если учесть, что на самом деле ничего не поняла. – Как ты думаешь: если бы я была отчаянно влюблена в мистера Эдмондса, могла бы я трепетать при взгляде на кого-то другого? Люси задумалась, потом ответила: – Не понимаю, почему любовь должна быть безысходной. Гермиона легла на живот, оперлась на оба локтя и с любопытством посмотрела на подругу. – Я спросила тебя о другом. – Гермиона, в том, что ты сомневаешься в себе, нет ничего плохого. Замужество – это очень важный шаг, самое главное решение в твоей жизни. И после того, как примешь его, ты уже не сможешь передумать. Гермиона заговорила только после очень долгой паузы: – Вероятно, ты права. – Если тебе действительно суждено быть с мистером Эдмондсом, он дождется тебя. – Боже! Люси не верилось, что это сказала она. Гермиона спрыгнула с кровати и, подбежав к подруге, крепко обняла ее. – О, Люси, ты в жизни не говорила мне ничего приятнее. Я знаю, что ты не одобряешь его. – Ну… – Люси откашлялась, пытаясь придумать подходящий ответ. Раздался стук в дверь. Хвала господу! – Войдите! – хором крикнули девушки. Вошла горничная и сделала книксен.