— Прекратите кричать, — не повышая голоса произнес сторк. Его услышали и быстро свернули митинг. Замораживающий взгляд Главнокомандующего, остановленный на секунду на каждом, заставил поежиться. — Пора признаться, что все мы чувствовали фальшь. И я, и Сапфир прекрасно знали, как выглядит жертва, попавшая под эльфийское заклятие любви-подчинения, но проигнорировали этот знак, считая, что потеря какой-то попаданки не стоит вражды с могущественным кланом. — А в итоге, этот могущественный клан обхитрил нас, — заключил Бай-юрн. — Выходит, Макарка — молодец, пусть через выгорание дара, но вернул любимую, а мы потеряли его доверие и прошляпили книгу. — На всякого мудреца достаточно дуры-Окси, — вздохнул Гугл. — Но что мы будем делать? Смотреть, как угасают Крошка Пиу и Мэя? Ладно, мы. Разбежались по другим мирам и дело с концом. Заставы гибли и не раз, но нам выпал такой редкий шанс — жить рядом с богиней, быть причастными к чуду рождения Колоса, а мы его профукали. Мэя открылась нам, хотя после ухода бесов могла и не признаваться, что она и есть тот самый таинственный Колос, а мы не оправдали ее надежд. Можно сказать, убили собственными руками. Не будет Колоса, не будет разбросанных по мирам Зерен, не будет новых Застав, да и старые со временем вымрут. — Разрушится связь между мирами… — Сапфир подошел к матери и обнял ее. — … и вновь воцарится хаос, — закончила она. — Уведите Окси, — вдруг приказал сторк. Гугл кряхтя слез с кресла, подставил Окси плечо и поволок мало что соображающую блондинку из комнаты. За дверью столпились беспокойные жители Заставы. — Что происходит? Что с Крошкой Пиу? Она умирает? Почему исчезла дверь на Пскопскую сторону? Нашей Заставе пришел конец? — послышались встревоженные голоса. — Отведите Окси к себе, — гном передал девушку подскочившим пограничникам. — И, это, останьтесь кто-нибудь с ней. Не наложила бы девка на себя руки. А нам еще Аравай-абу дождаться надо бы… Гугл плотно закрыл за собой дверь и вернулся к столу, вокруг которого расселись сообщники. — Есть единственный выход из катастрофической ситуации, — прошептал сторк Игеворг, хотя видел, что Галатея и Исида сотворили покров тишины. — Мы обладаем тем, что Дагар жаждет заполучить. И это что-то по значимости дороже «Книги судеб». — И что же это? — простодушно спросил гном, но увидев, как на него посмотрели остальные, заволновался. — Нет-нет! Так нельзя. Мы не можем еще раз разлучить их. — Через пять дней на Заставу прибудут вампиры. Я уверен, что Дагар придет с ними, — сухо продолжил сторк, недовольный тем, что его перебили. — Его девиз «Никогда не делюсь тем, что принадлежит мне» и лорд ему слепо следует. Мы можем обменять Надежду на Книгу. Проводник дороже мнимого долголетия, даруемого «Книгой судеб». Даже вписав свое имя на ее страницы, ты не можешь быть уверен, что проживешь века. Достаточно какому-нибудь врагу отсечь тебе голову. А ходить по мирам с помощью Гердхока, который я заметил на шее ректора, гораздо выгоднее. — Нет, нет, нет! — Затряс тяжелой головой гном. — Макар мне друг. Я не могу! Это подло! — Перестань причитать! — сидящая рядом Исида схватила Гугла за бороду, моментально превратившись в ведьму. Появившиеся длинные когти легко могли бы располосовать его лицо до кости, а сделавшиеся ядовито-зелеными глаза — испепелить. Гном вспотел, но не в силах был отвести взгляд от плывущих по воздуху волос шахматной королевы. Увидев животный страх повара, Исида пришла в себя. Вернулся прежний цвет глаз, исчезли когти, а волосы были деловито собраны в пучок. Проведя ладонями по аккуратной прическе, ведьма спокойно продолжила свою речь, как будто только что не случился устрашающий выпад. — На кону жизнь богини и Содружества. Думаешь, лорд Дагар позволит Макару и Надежде остаться вместе? Как только Крошка Пиу впала в летаргический сон, из которого никогда не выйдет, если не вернуть книгу, исчезли все двери, ведущие на Пскопскую сторону. А это было единственное место, где могли укрыться земляне. На Йеллопухской стороне Дагар легко найдет их. Макару при любом раскладе не жить, если мы не отдадим Надежду. — Сейчас нам всем предстоит сделать выбор, — сторк Игеворг поднялся, заставив всех смотреть только на него. — Обменять Надежду на Книгу и жить здесь долго и счастливо или остаться на Заставе и погибнуть вместе с Крошкой и Мэей. Есть еще один вариант, равносильный смерти — всю оставшуюся жизнь прыгать по мирам и Заставам, чтобы спрятаться от мести эльфийского клана. Что ты выбираешь, Гугельгогенн? Жизнь или смерть? Гном низко опустил голову, но краску стыда, разлившуюся по лицу, ему скрыть не удалось. — Жизнь, — прошептал он. — А ты, Бай-юрн? — Ну, если учесть, что Надя, получив очередной эльфийский поцелуй, забудет Макара и будет счастлива с ректором, то я однозначно выбираю жизнь. Каждый последующий, на кого был нацелен холодный взгляд сторка, тоже выбрал жизнь, хотя ответил не так пространно как кот. Сложенные в единый узел руки голосующих предрешили судьбу влюбленных. Глава 25. Надежда умирает последней Когда смотровая комната опустела, из шкафа вылез Макар. Сделал несколько шагов и остановился. Ноги не держали. Тяжело облокотился о спинку стула и опустил голову на руки. Из оцепенения его вывели возбужденные голоса столпившихся на Пределе пограничников. Предварительно проверив, находится ли шапка-невидимка на голове, Макар выглянул за дверь. Жители Заставы слушали Гугла, эмоционально реагируя на его призывы к спокойствию. Окружив гнома плотной стеной, они избавили студента от нужды прятаться от бывшего друга. Внимательно оглядевшись и не найдя других участников тайного совета, которые могли бы его опознать, Макар невидимой тенью скользнул к комнате Надежды. — Да, Застава в опасности. Сторк Игеворг принимает меры. Прошу набраться терпения, в ближайшие четыре-пять дней ситуация выправится, — гном уверенно отвечал на вопросы собравшихся. «Значит в моем распоряжении всего четыре дня», — подумал Макар и стукнул условным знаком в дверь. Она тут же распахнулась, выдавая нетерпение стоящей за ней девушки. — Что? Что ты узнал? — От волнения горло Нади перехватило, и она закашлялась. Макар молча пододвинул платяной шкаф к двери и только потом поднял на волнующуюся подругу глаза. — У нас больше нет друзей на Заставе. Нас предали. *** За окном Надиной комнаты опустилась очередная, третья из отведенного срока, ночь. Стихли голоса разбежавшихся по домам детей, среди которых была маленькая Вера — именно такую картину видела Надя изо дня в день. Сначала она изводила себя, пытаясь докричаться до сестренки, а потом привыкла и задумчиво наблюдала за детскими играми. Классики, прыгалки, прятки… Видимо таково было ее наказание за то, что более года не вспоминала об оставленной где-то в ином, прежде любимом мире родной душе. — Почему Застава так издевается над тобой? — спросил Макар, впервые увидев полные слез глаза Надежды, наблюдающие за девчушкой, прыгающей на одной ноге. — Это бесчеловечно. — А тебе не кажется, что мы сами наказываем себя? Застава лишь проецирует нашу боль. Ты мучаешься, ничего не зная о матери, я — о Верочке. — Наверное, ты права. Из своей комнаты я могу видеть собаку, но никогда маму. В догадке Нади что-то было. За окном Петры билось море, которое наверняка сыграло какую-то важную роль в ее жизни, за окном Окси — прохаживался грузчик, дразня обнаженным торсом, что доставляло блондинке беспокойство. И лишь в смотровой комнате за стеклом открывалась нейтральная картинка — панорама рабочей окраины с характерным городским шумом. Ничья комната и как следствие — отсутствие определенных воспоминаний. — Что же нам делать? — Надя прижалась к лежащему Макару всем телом, ее голова покоилась на его плече. Дыхание девушки было влажным — в комнате отсутствовала привычная вентиляция. По едва уловимым признакам угадывалось ухудшающееся состояние Заставы. Кресло вроде не изменилось, но сидеть на нем стало неудобно, льющийся из люстр свет потерял накал, дверцы шкафа все время открывались, так как он скособочился, а вода в душе больше не нагревалась. — Застава умирает, Крошка Пиу так и не пришла в себя. Пока ты прятался в смотровой, я стояла за дверью и прислушивалась к разговорам на Пределе. Вместе с «Книгой судеб» пограничники утратили бессмертие. Кто-то порезался, и заметил, что раны уже не заживают так быстро, как прежде, а кто-то, искупавшись в ледяном водопаде, заболел. Ты и сам видишь — паники еще нет, но жители Заставы нервничают. На пустом месте вспыхивают ссоры. Говорят, в кафе уже не раз случилась драка. — Выход найдется, я уверен, — Макар поцеловал девушку в макушку, пытаясь успокоить. — Через пару дней после визита вампиров на Заставу придут вервульфы, можно попросить у них убежища. — Нет, навряд ли оборотни согласятся. Зачем им такая головная боль? Пока Дагар преследует нас, боюсь, нам никто не поможет. — Жаль, что Аравай-аба пропал. Он нормальный мужик. Не понаслышке знает, что такое честь и отвага. — Нет, Макар. Гобляндия тоже отпадает. Разве ты не понимаешь, куда бы мы не бежали, нас всюду найдут. Ты сейчас для Дагара враг номер один. Поверь мне, он уже разнюхал, что его соперник Ловец времени, а значит, ход событий может поменяться не в пользу ректора. Только твоя смерть гарантия его спокойствия. — Какой я Ловец? — Макар шумно выдохнул и закрыл ладонью глаза. — Я даже на мгновение не могу остановить время… — Макарушка, я не верю, что дар выгорел полностью. Рано или поздно ты восстановишься. И тогда… — Что тогда? Как бы мы не крутили, Дагару о способностях Проводника известно с того самого момента, как ты попала к нему. Он не отстанет. — Если только ты не повернешь время вспять. Обещай мне, как бы ни сложилось, ты попытаешься все вернуть назад. Найди меня. Запомни, я взяла в руки проклятый Гердхок пятого июля в деревне Швары Псковской области. Пожалуйста, протяни мне руку до того, как я упаду со склона. Если не получится, дар так и не вернется, соверши невозможное, но выберись с Заставы. Спаси мою Веру. Сестричка осталась совсем одна. Она ходит в школу-интернат олимпийского резерва. Скажи ей, что я люблю ее, но… — Подожди! Мне кажется или ты со мной прощаешься? — Макар поднялся на локте и посмотрел в тревожно-блестящие глаза Нади. — Мы выберемся отсюда вдвоем. Ты слышишь? Я не отдам тебя. Надежда положила пальцы на его губы, заставляя замолчать. — Ты не понимаешь. Только от нас зависит, погибнет Застава или нет. Крошка Пиу не может жить без книги, а я не могу сидеть и ждать помощи неизвестно откуда, в то время как маленькая девочка умирает. Существует лишь один правильный выход. Или я возвращаюсь к Дагару в обмен на «Книгу судеб», или мы оба погибаем, ломая жизни всем остальным. — Нет, — Макар встал и начал лихорадочно натягивать на себя джинсы. — После эльфийского поцелуя я перестану страдать. Даже не вспомню, что любила тебя. Пойми, мне ничего не грозит, я окажусь в безопасности, Застава и Крошка Пиу восстановятся, а у тебя появится возможность окрепнуть и вновь использовать дар Ловца времени. — Но выдержишь ли ты такой сильный разворот событий, если я пущу время вспять? Ты едва выжила, когда я пытался не допустить твой поцелуй с Дагаром. — Я буду находиться в другом мире и ничего не почувствую. Уверена, я ощущаю возврат лишь потому, что нахожусь рядом с тобой. Смотри, я могу разоблачить лгуна на переговорах, если он сидит в одном помещении со мной. Но стоит покинуть тот мир, пусть обманщик хоть с головой погрязнет во лжи, я этого никогда не узнаю. — Нет. Я поищу лучшее решение. Сейчас пойду в гараж к Хочу и поговорю с Мэей. Она сильный маг, я видел. Это по ее желанию закрылся портал в Дикий мир, иначе Дагар поймал бы нас в два счета. Она на нашей стороне. А на обратном пути загляну на кухню. Ты должна поесть. — Я вообще не понимаю, кто такая Мэя и откуда она взялась? — Надя закуталась в простыню и спустила ноги с кровати. — Сам толком не знаю. Я думал, что она олицетворение Заставы, одна из волшебных хозяек пограничных пунктов, по желанию которых появляются комнаты, раздаются плюшки или тумаки, цветут сады или идет дождь. Но Гугл сказал, что Мэя уникальна, а значит, другие Заставы не имеют своего физического воплощения. Я уверен, пожелай того Мэя, и выход на Пскопскую сторону откроется. Ты помнишь, Исида обмолвилась, что только там мы смогли бы затеряться. В немагическом мире магу Дагару значительно труднее нас отыскать. Макар, надев майку, торопливо поцеловал Надю. У двери он обернулся. — Все будет хорошо. Я скоро вернусь. — Я люблю тебя, Макар, — ответила Надежда и грустно улыбнулась, наблюдая, как он вытаскивает из кармана шапку-невидимку. *** Пересекая Предел и портальный коридор, Макар прятался за спинами снующих туда-сюда пограничников. Хотя для большинства жителей Заставы он оставался невидим, ведьмы, гном или даже Бугер легко могли его распознать. Нет, он не боялся встречи с ними. В конце концов, он не какой-нибудь преступник, раз сама Мэя позволила ему сбежать, и не будь украдена «Книга судеб», друзья так и оставались бы друзьями. Макар не хотел, чтобы «управленцы» узнали, что Надежда в комнате одна. Как ни страшно это звучит, но именно на его любимую объявили охоту и свои, и чужие. Послезавтра откроется портал в мир вампиров, и что-либо предпринять будет в разы труднее. Поэтому Макар сегодня решил использовать шанс и заручиться поддержкой Мэи. Думая только о Надежде, он умышленно отметал в сторону мысли о судьбе тех, кто предстанет перед лицом разъяренного Дагара. Человеколюбие Макара с трудом распространялось на «друзей», проголосовавших за его разлуку с любимой. Застава и магические миры существовали задолго до Макара, и он надеялся, что в арсенале Содружества найдутся и другие способы разрешения проблемы с могущественным вором, и Заставе удастся вернуть «Книгу судеб». В гараже слышались беспокойные крики подопечных Хочь-Убея. Единорог фыркал и бил копытом, какое-то крупное животное выло и бросалось на перегородки всем телом, отчего размещенные рядом твари взвизгивали и рычали. Из дальнего угла доносился тревожный пересвист дракончиков и заунывный плач птицы Семург, насылающей думы о близкой смерти. Из-за оглушающего гвалта животных и мифических тварей, Макар не сразу расслышал песню, льющуюся со стороны убежища Хоча. Голос певца был до того хорош, что студент замер у двери, не в силах прервать чарующую мелодию. А музыка лилась и лилась, наполняя душу гаммой чувств. Любовь, тревога, тоска, нежность — все переплеталось в искусно выводимых руладах. Макар поразился, как точно мелодия соответствовала его нынешнему состоянию. И хоть студент не понимал ни слова, он знал, что эта песнь о любви и о судьбе, пытающейся разлучить влюбленных. Голос стих, дверь медленно открылась. За порог ступил ангел. Его огромные крылья мантией волочились по полу. Глаза ангела были красны от слез. Дрожащими пальцами он попытался их смахнуть, но не справился с нахлынувшими чувствами. Крылатый мужчина разрыдался, и, стараясь скрыть рвущийся из него всхлип, зажал рот ладонью.