— Завтра, когда заключённых выведут на эшафот и предоставят последнее слово, из первых рядов стражу обстреляют из арбалетов, начнётся резня, тут мы и вмешаемся, — ответил Карим. — А за голову коменданта знатные дома награду не обещают? — раздался хриплый голос Барта. — А пираты думают о чём-то, кроме выпивки и денег? — бросив искоса взгляд на Барта, спросил Эстебан. — Если о них не думают гладиаторы, то они могут свою часть отдать мне, — залпом опустошив кружку вина, равнодушно ответил Барт. — Что это за железная дубина? — взглянув на аркебузу Веласкеса, спросил Эстебан. — Дубина? Ха-ха, — рассмеялся испанец. — Эта дубина со ста метров разнесёт голову коменданта вдребезги, — поглаживая оружие, добавил он. — Кончайте разговоры. Сегодня отбой раньше обычного, — опускаясь на ворох соломы, сказал ассаин. — Завтра все должны быть бодрыми и полными сил. Они нам понадобятся. Глава 11 Глухая ночь, отступая, отбросила длинные рассветные тени. — По коням, ленивое сборище! — заорал вернувшийся из дозора Веласкес. — Пока вы тут бока отлёживаете, комендант пьёт кровь приличных людей! Заспанный Барт пошлёпал себя по щекам и, неохотно потянувшись, взял со стола ремень и саблю. — Гаспар, соберись, браток, ты нам сегодня, как никогда, нужен, — похлопав угрюмого рыцаря по плечу, сказал Веласкес. — Время, парни! Уходим! — воскликнул Карим, бросив свой волчий взгляд на суетящихся мужчин. Раздалось шипение залитого водой огня, тяжёлый топот загрохотал по деревянному полу, и хижина погрузилась в мёртвую тишину. Площадь стремительно наполнялась шумной толпой. Люди нескончаемым потоком стекались со всей округи. Вскоре стало не протолкнуться. В центре площади расположился невысокий эшафот с торчащими из него двумя высокими столбами. Место предстоящей казни было ограждено деревянными щитами и охранялось плотным оцеплением стражи. — Чёрт бы вас всех побрал, сухопутные крысы! — ворчал пират, распихивая зевак. — Благодаря им, нас до сих пор не схватили, дурак! — протискиваясь следом, сказал Веласкес. Послышались барабаны. — Ведут! — сказал Эстебан, указав на ворота внутреннего двора. Вдали показались фигуры приговорённых и конвоя. Массар Годо шёл сам, его лишь изредка подталкивали в спину. Валейтудо был совсем плох и еле волочил ноги, отчего двое стражников вскоре подхватили его под руки и поволокли. — Ну, суки! Убью! — процедил сквозь зубы звереющий от этого зрелища Эстебан. — Где Карим? — окидывая взглядом толпу, спросил Веласкес. — У него где-то здесь встреча с мятежниками. Должен уже вернуться, — ответил Гаспар. Заключённых тем временем привязали к столбам. Валейтудо, подавшись вперёд, опустил голову и повис на верёвках. По лицу монаха побежали крупные капли пота. Перетянутый бинтами живот алел ярким кровавым пятном. — Тихо!!! — раздался крик глашатого. Галдящая толпа стала умолкать. — Обвиняемый, именуемый Валейтудо. За незаконное и неоднократное распространение запрещённой в империи информации, по законам государства и города Ракша, приговаривается к смерти через сожжение, — раздался холодный голос обвинителя. — Осуждённый имеет право на последнее слово. Желаете ли вы сказать что-то перед тем, как приговор приведут в исполнение? Монах поднял голову и, молча взглянув на толпу, снова её опустил. — Обвиняемый, именуемый Массаром Годо! За организацию серии убийств граждан города Ракша, за самосуд и укрывательство опасных преступников властью, данной мне королём, вы приговариваетесь к смерти через сожжение. Желаете ли вы произнести речь перед тем, как приговор приведут в исполнение? — монотонно отчеканил обвинитель. Годо кивнул растрёпанной головой и перевёл взгляд на толпу. — Братья мои и сестры, дочери и сыновья! — со вздохом начал Годо. — Видит Бог, всю свою долгую жизнь я любил и защищал вас от лютого зла, поразившего этот город. Единственное, о чём я хочу вас попросить перед тем, как уйду навсегда, — оставайтесь порядочными и добрыми людьми, что бы ни случилось, вопреки трудностям, не теряйте человеческий облик! Пусть мне, старику, там, наверху, будет радостно, что защищал я вас тут не напрасно! Эстебан нервно положил руку на гарду меча. — Где этот чёртов ассасин? — недовольно прошипел Веласкес. — Почему это контрабандистское отребье не начинает штурм? — прохрипел Барт. Тем временем кто-то в толпе закричал: — Жизнь!!! — Жизнь!!! — кто-то подхватил с другого конца. Через несколько мгновений уже вся площадь в один голос разрывалась от криков «Жизнь! Жизнь! Жизнь!», отчаянно требуя пощады для осуждённых. В страже у эшафота возникло замешательство. — Господин Коррадо! — обратился к коменданту обвинитель. — Народ требует милости. По закону мы можем пересмотреть наказание. — Здесь я решаю, кому жить, а кому сдохнуть! — зыркнув на обвинителя, огрызнулся комендант. — Привести приговор в исполнение! Живо!!! — Так точно! — испуганно произнёс обвинитель и махнул палачу. Протискиваясь через толпу, Карим, наконец, добрался до своих. Глаза ассасина были мертвенно-потухшими, наполненными глубокой безысходностью и отчаянием. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что с планом что-то не так. — Где тебя носит?! — зарычал Гаспар. — Это конец! — обречённо произнёс ассасин. — Что значит конец?! — вонзив в него свой раскалённый взгляд и схватив за руку, спросил Эстебан. — В городе гвардия короля. Ночью был рейд. Многие заговорщики взяты под стражу, остальные убиты. Знатные дома отказались от участия. Восстание подавлено, — убрав с себя руку гладиатора, произнёс Карим. Тем временем уже палач направлялся к осуждённым, сжимая в руке факел. — Да какого чёрта вы встали?! Что?! Обосрались?! Добро позабыли?! — заорал Эстебан. — А ну, застрели его! Стреляй, сукин сын! — тряхнув Веласкеса за плечо, зарычал он, указывая на идущего к помосту палача. Конкистадор секунду помедлил, словно усмиряя в себе вопящий голос разума и взглянув в каменные лица товарищей, стащил тряпичный чехол с аркебузы. — Стреляй, Хуан! — решительно поддержал крестоносец. — К дьяволу страх. К дьяволу смерть! Не спасём, так погибнем мужчинами. Испанец кивнул и, стиснув зубы, вскинул ружьё на плечо Барта. Грянул выстрел. Клубы сизого дыма, словно ядовитый туман, повисли в воздухе. Тело палача на мгновение замерло, после чего с грохотом повалилось на дощатый помост. Крики толпы и паника мгновенно разнеслись по площади. Люди, расталкивая друг друга, бросились прочь. — Сожгите их!!! — заорал комендант, толкнув обвинителя. Однако служитель закона, словно окаменев, не мог отвести взгляда от бездыханного тела палача. — Идиот! — выпалил комендант и, оттолкнув обвинителя, широкими шагами направился к эшафоту. Подняв с земли чадящий факел, он швырнул его под ноги осуждённым. Промасленная солома вспыхнула, занялось пламя. Закрывшись рукавом, комендант попятился. Валейтудо, охваченный огнём, изогнулся, но не издал ни звука. Объятый пламенем старик Годо закричал. Рвущийся к эшафоту Эстебан в ярости раскидывал врезающихся в него людей. Расталкивая толпу, солдаты коменданта настигли Веласкеса и Барта. Испанец вскинул ружьё и ударил одного из стражников прикладом в лицо. Солдат рухнул без сознания, однако трое других набросились на конкистадора. В давке испанец, тщетно пытавшийся достать меч, под тяжестью солдат и своей амуниции с лязгом повалился на землю. — На помощь!!! — в отчаянии закричал испанец. В толпе блеснул изогнутый пиратский нож. Послышались крики и протяжные стоны солдат. — Что, сучье племя? Уже перехотелось вчетвером одного бить! — стаскивая с Веласкеса обмякшее тело одного из солдат, прохрипел Барт.