— Господин, не терзайтесь думами. Вам сейчас нужен покой и отдых. Люди коменданта расспрашивали меня, я описал вас моложе и другой внешности. Надеюсь, Кобылин был достаточно пьян, чтобы вас запомнить. Думаю, всё сложится хорошо, — по-отечески, заботливо произнёс трактирщик. — Этих мерзавцев было пятеро, уж будь уверен, меня запомнили, — закашлявшись, произнёс Гаспар. — Четверо варятся в аду и уже ничего не расскажут, — со вздохом сказал трактирщик. — Не помню, чтобы убил хотя бы одного, — повернув голову к трактирщику, произнёс Гаспар. — Вы нет, а тот мужчина в сером плаще с капюшоном зарезал всех, — поёжившись, словно от холода, сказал трактирщик. — Вы ему обязаны жизнью, не мне. Жаль, вот Кобылин ушёл. Он и донёс коменданту о случившемся. Сказал, что вас было двое. Вы начали резню, а ему чудом удалось бежать. — Где тот парень? Тот, в капюшоне… — Да одному Богу известно. Как всё закончилось, его и след простыл… Опасный он человек, — заговорщически понизив тон, прошипел трактирщик. — Видели бы вы, как ловко он расправился с теми четверыми. Кровь в жилах стынет. — Как зовут тебя, старик? — взглянув на лысого трактирщика, спросил рыцарь. — Ах, милостивый государь, старая голова совсем дырявой становится. Забыл представиться. Массар Годо, господин, — словно очнувшись от морока, ответил трактирщик. — Спасибо тебе, Массар Годо. Я твой должник. А о своих долгах я помню и плачу их сполна, — произнёс Гаспар. — Поправляйтесь, господин. И знайте, мне от вас ничего не нужно, — добродушно улыбнувшись, сказал трактирщик. Пододвинув к кровати Гаспара стул с подносом еды, Массар Годо попрощался и вышел, тихо притворив за собой дубовую дверь. Глава 2 — Эй, шелудивый!!! — раздался грубый голос стражника. — А ну, вставай, скотина! — заорал он снова и пнул тяжёлым сапогом мужчину, лежащего на мостовой. Продрав свой единственный глаз, мужчина лихорадочно осмотрелся. — Чего развалился?! Сейчас живо в каталажку отправлю! — нарочито пренебрежительным тоном рявкнул солдат. — Гальюнный червяк… Грот-мачту тебе в жопу… — зычно ворча, выругался одноглазый бородач и кряхтя поднялся с мостовой. Солдат удивлённо осмотрел грязный наряд разбуженного им пьяницы и, высокомерно вздёрнув подбородок, не спеша отправился вверх по улице. — Где я, дьявол меня дери?! — прохрипел бородач, потуже затянув на голове красную засаленную бандану. — Капитан меня скормит рыбам. Ты опять вляпался, Барт! — разговаривая сам с собой, недовольно буркнул бородач. Отряхнув вымазанные в грязи штаны и поправив измятый жилет, Барт, пошатываясь, двинулся вниз по улице. От порыва ветра, задуваемого в распахнутый ворот, его белая холщовая рубаха надувалась на нём как парус. На городской башне раздался бой часов. Бородач испуганно вскинул голову и посмотрел на огромный циферблат. Щурясь на солнце и смахнув ошмёток куриного помёта с глазной повязки, Барт вдруг оскалился и бросился бежать. — Пошли вон! — заревел он, расталкивая лезущих под ноги горожан. — Чёрт! Чёрт! Чёрт! Они же отплывут без меня! Я не могу остаться на Ямайке! Меня здесь ищут! Надо было остаться на корабле, а не шляться по тавернам, блудливый олух! — ругал себя Барт и, спотыкаясь о торчащие из мостовой камни, бежал в сторону порта. Однако вместо него старый пират оказался на рыночной площади. — Проклятье! В какой стороне порт?! — схватив за ворот одного из покупателей фруктовой лавки, заорал ему в лицо Барт. Шум галдящей вокруг толпы вдруг стих. В воздухе повисла напряжённая пауза, сменившаяся гомерическим хохотом торговцев и горожан. Люди тыкали в него пальцами и смеялись так, что у многих проступили слёзы. Обезумевший Барт сжал кулаки, намереваясь уже крепко заехать кому-нибудь, как какой-то босоногий мальчишка, дёрнув его за полу жилета, сказал весело: — Дяденька, у нас нет порта! Пират зло посмотрел на мальчишку, затем на торговца, в солидарности пожимающего плечами, и, растолкав галдящую толпу, бросился к городской стене. Взобравшись по лестнице на самый верх, Барт выглянул за бойницы. Взору старого морского разбойника предстала безжизненная пустошь в пыльной дымке, простиравшаяся до самого горизонта. Вместо кораблей по гребням барханов пустынный суховей гонял скачущее перекати-поле. «Что за дерьмо?» — подумал пират, глядя себе под ноги совершенно опустошённым взглядом. — Что это за город?! — схватив за ухо одного из полезших за ним мальчишек, спросил Барт. — Ракша! — испуганно выпалил малец. — Какая на хрен Ракша?! — зарычал Барт, отпуская сорванца. — Какая, к чертям собачьим, Ракша?! Внизу из-под тенистого плетёного навеса показалась крепкая мужская фигура в начищенных металлических доспехах. Появившийся незнакомец явно заинтересовался незадачливым моряком. Постучав по своей нагрудной кирасе и присвистнув, мужчина с аккуратной конусной бородкой и подкрученными усами привлёк внимание Барта. — Спускайтесь оттуда, сеньор! — добродушно махая рукой, крикнул моряку кирасир. Барт, всё ещё ошеломлённый, настороженно взглянул на человека внизу. — Чёрт побери! Испанец! Разрази меня гром! Это же чистый испанец, — скользя глазами по дублету, кирасе и двускатному шлему с пером, буркнул себе под нос пират. — Спускайтесь же, сеньор! Стража не любит, когда кто-то влезает на стену, спускайтесь! — подходя ближе, произнёс испанец. Барт не спеша слез и, щурясь на солнце, подошёл к человеку в латах. — Ты ещё что за чёрт? — застёгивая пуговицу на рубахе, спросил Барт. — Хуан. Хуан Веласкес, — протянув руку пирату, представился испанец. — Аделантадо, конкистадор. Барт нехотя пожал руку. — А как ваше имя, сеньор? — словоохотливо продолжал Веласкес. — Бартоломью… Я… Я… — Вы пират, — усмехнулся испанец, постучав себя по запястью. Барт, неловко смутившись, поправил рукав, из-под которого красовалось клеймо. — Какого дьявола тебе от меня нужно? — пристально глядя на испанца из-под густых чёрных бровей, спросил Барт. — Да ничего мне от вас не нужно, сеньор. Я лишь предположил, что вы оказались здесь, как и я, оттого и чудите, — обтирая со лба градины пота, произнёс Веласкес. — Что это за место? — окинув взглядом прохожих, спросил Барт. — Думаю, мы где-то на востоке, возможно, неподалёку от Индии… — щурясь на солнце, произнёс испанец. — Ракша. Странное название. Никогда прежде не слышал об этом городе, — снимая шлем, добавил он. — Давно ты здесь? — облокотившись на опору навеса, спросил пират. — Четвёртый день, — погладив бородку, ответил испанец. — И мы здесь не одни такие. По крайней мере, поговаривают о странных незнакомцах, что устроили резню у трактира. Один по описанию не иначе как тамплиер, — ухмыльнулся Веласкес. — Это вздор! — обтирая лицо, хрипло произнёс Барт. — Тамплиеров давно уже нет. — Куда идут эти безумцы? — обратив внимание на столпотворение горожан в конце улицы, спросил Веласкес. — Почём мне знать?! — угрюмо вскинув бровь и обернувшись, ответил пират. — Хм, их там собиралась целая свора, — почёсывая волосатую грудь, заметил он. — Предлагаю прогуляться и посмотреть, — предложил Веласкес. — Идея что надо. Может, в толпе сопру кошелёк. А то я уже жрать хочу, как чёртов кракен, — обтирая руки об рубаху, хрипло добавил пират. Поднявшись вверх по улице и слившись с шумной толпой, пират и конкистадор стали продвигаться к городской площади. В центре, неподалёку от театрального помоста, собирались люди. Протиснувшись сквозь толпу, Барт и Веласкес увидели вдали две колоритные фигуры, что, по всей видимости, и были причиной создавшейся давки. Толпу собрали темнокожий мускулистый мужчина и лысый парень, похожий на монаха, в коротких штанах и причудливом жёлтом халате с трепещущими на ветру широкими рукавами. На запястьях великана звонко бряцали металлические кандалы с перерубленной цепью. Оголённый торс гиганта был покрыт длинными и широкими шрамами. Многие из этих заживших борозд когда-то были глубокими ранами. Взгляд темнокожего пристально и недоверчиво скользил по толпе и мгновенно реагировал на каждый смех, крик или аплодисменты. Лысый же, напротив, был расслаблен и добродушен, и, по всей видимости, именно он и привлекал внимание публики. Прислушавшись, Веласкес понял, что мужчина ведёт обыкновенную проповедь… Удивительно, но его негромкие, непринуждённые рассказы вызывали у публики неподдельный интерес. Всякие упоминания о религии в городе были под запретом, а распространение знаний преследовалось и нещадно каралось по закону. На территории империи был провозглашён атеизм, хотя народ в большинстве был несогласен с политикой власти. Оттого устроенное этими двоими представление создало в обществе острый резонанс. Внимать подобному беспрецедентному преступлению закон никак не запрещал, и люди охотно просвещались. Слухи о вопиющем злодеянии мгновенно донеслись до коменданта, и на площадь потянулись солдаты. Расталкивая горожан в стороны, орудуя деревянными палками, стражники ринулись к зачинщикам собрания. — А ведь эти ребята определённо «наши», — склонившись над ухом Барта, сказал Веласкес. — Похоже на то, — почёсывая спутанную бороду, ответил пират. — И, по всей видимости, им сейчас отшибут их безмозглые головешки, — глядя на стражников, добавил он. Тем временем солдаты прорвали кольцо толпы, обступившей проповедника и его темнокожего товарища, и, набросившись на них, стали осыпать градом ударов. Однако монах и гремящий кандалами гигант неожиданно дали такой отпор стражникам, что толпа ухнула. Темнокожий великан необычайно ловко для своей громоздкой комплекции уходил от ударов и со свистом стегал солдат короткой, но тяжёлой цепью. Стражники, сражённые ударами темнокожего, навзничь падали на мостовую под визг обезумевшей толпы. Монах тоже не остался в стороне, его широкие рукава хлопали, словно крылья птицы, движения были отточены, а удары точны и молниеносны. Проповедник так же, как и его спутник, с лёгкостью уходил от ударов, жёстко отвечая нападавшим длинной крепкой палкой, туго обмотанной тонкой верёвкой. — Разрази меня гром! Что вытворяют эти черти?! — хлопнув Веласкеса по плечу, вскрикнул Барт.