— Так какого чёрта Тахо сделал всё раньше тебя? — недовольно посмотрев на испанца, пробасил Эстебан. — Идёмте! Нет времени на эту браваду! — шагнув в сторону пирамиды, сказал Гаспар. Все четверо двинулись к пирамиде. — Она не такая большая, — окидывая взглядом острые грани, сказал Веласкес. — Мне доводилось видеть крупнее. — Это похоже на вход, — проводя ладонями по высокому прямоугольному выступу, обрамлённому глянцевым камнем, произнёс Гаспар. — Да, только он замурован, — постучав кулаком по гранитной кладке, заметил Веласкес. — Значит, нужно пробить брешь! — сдвинув брови, пробасил гладиатор. — Ты в своём уме, Эстебан? — взглянув на темнокожего верзилу, спросил Гаспар. — Во-первых, это чья-то святыня! Во-вторых, нам нечем разрушить гранит, а в-третьих, с чего ты решил, что это вообще вход в Гипогей? Даже если это и так, то, вопреки словам Читаны, получается, нас там вовсе не ждут! — Скорее всего, ты прав, крестоносец, — осмотревшись, сказал Эстебан. — Но я всё же думаю, что войти внутрь и проверить более разумный шаг, чем рубить эти чёртовы лианы до глубокой ночи. Пусть Тахо срубит дерево, соорудим из него бревно и вышибем кладку. — Ты неисправимый варвар, — со вздохом произнёс крестоносец. — Подождите. Здесь есть надпись и какое-то отверстие… — раздался голос Тахо. — Ну в наблюдательности этому индейцу точно не откажешь. Снимаю каску, — протирая от пыли высеченные в камне мелкие буквы, произнёс Веласкес. — In lapidem scabbard gladium, invenies pacem, — коряво прочёл Гаспар. — Латынь, — уверенно заявил Эстебан. — Меч обретёт покой в каменных ножнах. — Что ещё за чепуха? — взглянув на гладиатора, спросил Веласкес. — Ножны не могут быть каменными. — Может, имеется в виду это? — внимательно осмотрев глубокую прорезь в камне, произнёс Гаспар. — А ну-ка, — добавил он и, обнажив меч, попробовал втиснуть его в щель. — Не выходит, — с досадой заметил Веласкес. — А ну-ка, дай я! — отодвигая Гаспара в сторону, произнёс Эстебан и с металлическим скрежетом вогнал свой гладиус в щель. Земля под ногами задрожала. Раздался низкий грохот трущихся друг о друга камней, после чего кладка, преграждающая путь, медленно поползла вниз, обнажая за собой тёмный проход вглубь пирамиды. Из проёма пахнуло сыростью и холодом, а из глубин донёсся едва слышный завывающий гул. — Пресвятая Божья матерь! — воскликнул Веласкес. — Я не хочу туда! Гаспар с тревогой оглядел товарищей. — Не смею тебя винить, Хуан, ибо из этого проёма разит смертью, — с тяжёлым вздохом, вглядываясь во тьму, произнёс крестоносец. — Проклятье! Да что с вами не так?! — недовольно пробасил на оторопевших мужчин Эстебан. — Нам нужно выбираться из этого проклятого места! — Большой человек прав, — раздался спокойный голос Тахо. — Там, в глубине, зловеще шепчутся тени. Но среди них есть и тень нашей надежды. — Господь с нами! — решительно кивнув головой, произнёс Гаспар. — Зажигай факелы, Хуан! — И в самый тёмный час не угаснет свет Его и прибудет с нами защитой и благодатью! — молитвенно воскликнул Веласкес, запаливая промасленное тряпьё. Выдохнув и перекрестившись, Гаспар решительно шагнул во тьму, следом за ним потянулись остальные. Глава 35 Ступени, уходящие вниз, глухим эхом разносили звуки шагов по каменному коридору. Спёртый воздух вперемешку с гарью от факела ел глаза. — Кажется, я вижу огни, — неуверенно сказал Гаспар, осторожно шагнув на очередную ступеньку. — Да, там что-то светится! — выглянув из-за плеча крестоносца, произнёс Веласкес. Когда последняя из ступеней осталась позади, мужчины оказались в просторном круглом помещении, вдоль стен которого горели масляные лампады. — Тушите факелы, — окинув взглядом хорошо освещённое помещение, произнёс Гаспар. — Кто их здесь зажёг?! — блуждая удивлённым взглядом по настенным лампадам, спросил Веласкес. — Взгляните на эти барельефы, — коснувшись искусно выбитой в камне композиции, сказал Гаспар. — Этого не может быть! — ошарашенно протянул Эстебан. — Не может быть! — Что тебя так удивило, друг? — переведя взгляд на гладиатора, спросил Гаспар. — Это я… — проводя кончиками своих долговязых пальцев по барельефу, ответил Эстебан. — Пречистая дева! — завопил Веласкес. — Да он прав! Он же здесь повсюду! — Каждое моё сражение! — пробасил Эстебан. — Все мои победы, добытые на арене, выбиты кем-то на этих стенах. — Боже правый! Да у тебя есть собственный зал славы! — восторженным эхом разлетелся голос Веласкеса. — Взгляните сюда, — послышался голос Тахо, листающего массивную книгу на каменном постаменте в центре зала. — Что там, друг мой? — спросил индейца Гаспар. — Неловко признавать, но следы я читаю лучше, чем буквы, — спокойно сказал Тахо. — Не беда, старик! — хлопнув индейца по плечу, произнёс Веласкес. — Надеюсь, в школах Мадрида меня мучили не зря, — зашевелив усами, добавил он и, облизав губы, заскользил глазами по страницам фолианта. — Не перестаю удивляться этому месту. Здесь поистине может быть всё, — раздался голос Гаспара, обходящего пыльные скульптуры у стены. — Ты никогда не был здесь, и мир этот для тебя чужой, но кто-то устроил в нём зал твоей славы, — бросив задумчивый взгляд на Эстебана, сказал он. — Да. Этот мир умеет удивлять, — басом протянул гладиатор. — Он выворачивает нас наизнанку, показывая, какие мы на самом деле. Он исполняет мечты, а порой даёт даже то, о чём и мечтать не смели, — заворожённо обводя взглядом выбитую в камне историю собственной жизни, добавил он. — Что там? — тронув за плечо жадно листающего фолиант конкистадора, спросил Тахо. — Где?! — на мгновение оторвавшись от страниц, воскликнул бледный как смерть Веласкес и испуганно заскользил глазами по комнате. — Там, в книге! — указав топором на лежащий перед испанцем фолиант, сказал Тахо. — А, здесь, — растянув губы в нелепой натянутой улыбке, произнёс конкистадор. — Ерунда, описывается, как Эстебан сражался на арене со львами… — махнув рукой, заёрзал Веласкес. — Что ты несёшь, идиот? — раздался возмущённый бас гладиатора. — Я никогда не был бестиарием. — Да? — раздувая усы и почёсывая лоб, произнёс Веласкес. — Видимо, я всё же не так силён в языках, — добавил он и нервно поправил оружие. — Мне кажется, или потолок стал ниже?! — глядя на каменную плиту над головой, воскликнул Гаспар. — Осторожно!!! — вдруг раздался голос Эстебана, позади которого лопнула и рухнула на пол его же раздавленная потолком статуя. — Он опускается! — закричал Гаспар. — К выходу! Живо! Мужчины рванули к двери. Стремительно опускавшаяся каменная плита на мгновение задерживалась, а затем, раздавливая изваяния, снова ползла вниз. Бегущие впереди Тахо и Веласкес нырнули в тёмный проход. Выход из смертоносного зала был совсем близко, когда позади Гаспара раздался звонкий металлический щелчок, сменившийся протяжным стоном Эстебана. — Бежим же! — подхватив под руку опустившегося на колено гладиатора, выкрикнул крестоносец. — Нога! Я в капкане, Гаспар, — пытаясь разжать железные зубья ловушки, пробасил Эстебан. — Козни дьявола!!! Откуда он взялся?! — в сердцах зарычал крестоносец, пытаясь нащупать на скользком от крови металле механизм, разжимающий зубья. — Нет, брат. Не ищи, он не открывается, — тяжело дыша, произнёс Эстебан. — Дерьмо!!! — заорал Гаспар и со всей мочи потянул цепь, которой был прикован к полу капкан. Вены на шее крестоносца вздулись, лицо побагровело, но звенья так и не поддались. Потолок камеры тем временем опустился так низко, что до него можно было достать рукой. Вытащив из ножен отцовский меч, крестоносец в отчаянии стал рубить цепь, но калёный металл лишь высекал холодные искры, оставляя цепь невредимой. — Уходи, Гаспар, — зажмурившись от нарастающей боли, произнёс Эстебан. — Это не зал моей славы, это мой мавзолей, — обречённо добавил он и обтёр со лба градины пота. Потолок опускался всё ниже и ниже, в отчаянии Гаспар упёрся в него руками и, едва дыша от напряжения, стал удерживать смертоносные тиски. Как бы ни был крепок крестоносец, силы стремительно покидали его, и вскоре одно из его колен подломилось, и каменная плита снова поползла вниз. Загремев цепью, Эстебан поднялся рядом с товарищем и плечами упёрся в давящую на них плиту. — Об одном только жалею, — задыхаясь, проскрежетал сквозь зубы гладиатор. — Я всем сердцем желал быть свободным, а умирать всё равно буду в цепях.