— А не пробовал повиниться? — продолжила допытываться тетя Сара, игнорируя его предложение. — Поздно уже. Она замуж вышла. — А с дитем встречаешься? — Я бы рад, да уехали они далеко. — И кудыть? В другой город, чай? — Да, в Москве нынче живут. — Ох, смелая девка! — покачала головой тетя Сара, покачивая головой, и добавила с сочувствием: — Намается, дорогуша, Москва не мать родна. Но тут она вдруг спохватилась, заохала: — Где у тебя часы-то, не вижу. Дмитрий отогнул манжет своей вельветовой рубашки и посмотрел на наручные часы. Катерина давно обратила на них внимание: в золотой оправе, плоские и, наверное, очень дорогие. — К девяти подходит. — Ой-ой-ой, — запричитала тетя Сара, — сейчас кино начнется. Побегу я. — Подождите, я вас на машине довезу. — Нет-нет, вы вечеряйте, а я побегла до соседки. Тут она недалеча живет. У нее и посмотрю. И она, опершись на подлокотник, тяжело встала и поспешила к выходу. — Тетя Сара, — окликнул Дмитрий, — вы сумку забыли. Да и бутылку возьмите, соседку угостите. Тетя Сара с сомнением взглянула на бутылку, потом на Дмитрия, но, прикинув, наверное, что не дело ему в одиночку допивать (она заметила, что Катерина больше не притронулась к спиртному), согласилась. — Давай, пробочкой только заткни. — Да здесь крышка хорошо завинчивается. — И то ладно, — одобрительно кивнула женщина, положила бутылку в кошелку и попрощалась. — Да не торопитесь вы так, давайте я вас провожу, — предложил Дмитрий. — Нет-нет, сама добегу, здесь недалече, а у тебя гости — привечай. Как только тетя Сара ушла, Катя почувствовала себя несколько неуютно. — Ну и нам пора. — Она встала из-за стола и взглядом поискала дочку. Ксюшке надоели взрослые разговоры, и она давно выскользнула из-за стола. Сейчас она, свернувшись калачиком, мирно посапывала на кровати. Дмитрий подошел к девочке и осторожно, стараясь не разбудить, накрыл ее пушистым пледом. — Пусть спит, — сказал он. — Поставив на стол прозрачный бокал с зажженной свечой внутри, выключил свет и присел рядом: — Давай еще посидим, куда тебе торопиться? Кате действительно не хотелось никуда идти. Она сейчас с удовольствием составила бы компанию своей дочке, но ей было любопытно узнать побольше о прошлом Дмитрия. Теперь, кажется, она поняла, что настораживало ее в его облике: она чувствовала его скрытую силу, присущую человеку, способному брать на себя большую ответственность. — Налить тебе чаю? — спросил Дмитрий, чтобы нарушить затянувшуюся паузу. — Да, пожалуйста! Дмитрий ушел заваривать чай, а она задумалась. Вот и у Дмитрия семья распалась. И что за напасть сегодняшнего времени! Кажется, и люди неплохие, а отгораживаются друг от друга будто стеклянными стенами. Вроде бы и рядом человек, а тепла его не чувствуется. И живут все поодиночке, бьются об углы не знающей сострадания жизни, разбивая душу в кровь. А лечить нечем. Любовь ушла из жизни, а вместе с ней — уверенность и счастье. Хорошо, что у нее есть такая замечательная дочка, думала Катя и в который раз улыбнулась этой согревающей душу мысли. Дмитрий разлил чай по белым в мелкий цветочек чашкам. Катерина поднесла чашку к лицу — вдохнула тепло чая и пряность бергамота, сделала глоток: — Спасибо, хороший у тебя чай, крепкий. Я уж и соскучилась. Мы с хозяйкой только травяной чай пьем или молоко. — А может, кофе хочешь? У меня есть хороший, в гранулах, — предложил Дмитрий. — Да нет, спасибо. Я от кофе не сплю, а сейчас уже почти ночь. Дрожащее пламя свечи притягивало их взгляды. Они сидели в тишине, но в этом молчании было некое ощущение единения. Дмитрий вдруг коснулся ее руки. Она невольно сжала пальцы в кулак. Он, не сказав ни слова, убрал руку и встал. Подошел к кровати, где спала Ксюша, и долго смотрел на спящего ребенка. — У тебя славная дочка, — тихо произнес он, возвращаясь к столу. В полумраке его глаза казались ей бездонными. Кате захотелось притянуть его голову к себе и поцеловать эти глаза так, чтобы веки его сомкнулись, а когда бы он вновь открыл глаза, его взгляд стал бы радостным и открытым. Но вместо этого она налила себе еще чаю и, сделав глоток, спросила: — А твою дочку как зовут? — Как ни странно, тоже Ксенией, — грустно улыбнулся он. — А жену? — Мариной. — Давно вы в разводе? — Да, с девяносто седьмого не живем вместе. Дмитрий долго смотрел на горящее пламя свечи и о чем-то думал. Неяркие блики огня делали его лицо печальным. — Знаешь. — Он повернулся к Кате и опять взял ее за руку. На этот раз она не отдернула руки. — Мне кажется, я не знал, что такое любовь, до недавнего времени. — А что, ты встретил другую женщину? Катерина пристально смотрела на вдруг посерьезневшее лицо Дмитрия. — Можно сказать и так… В его глазах она вдруг увидела какую-то нечеловеческую боль. Он так сжал ее пальцы, что Катя невольно вскрикнула. — Прости, я не хотел… И снова воцарилось тягостное молчание. — Вот так и другим делал больно, сам не замечая того… — Дмитрий встал и вышел из комнаты, но тут же вернулся. В руках у него была зажженная сигарета. — Я тут постою покурю. Вообще-то я бросил, да сейчас что-то потянуло. — Он сделал несколько затяжек, потом резко раздавил в пепельнице недокуренную сигарету. — Слабость все это. Наверное, стоит рассказать тебе… Он опять сел рядом и начал свой рассказ: — Помнишь начало девяностых? — И, не дожидаясь ее ответа, продолжил: — Все как с ума посходили, шальные деньги вскружили голову не одному мне. — Шальные деньги? Но откуда? — спросила Катя. — Я раньше спортсменом был, призы брал. Да и фарцевал при Советах, это мне тоже потом помогло. Бензином стал торговать — удачно. Фирму организовал, потом еще одну. Все новое, интересное, кучу времени съедало. Семья казалась неглавным. Есть где-то, и ладно. Дмитрий умолк, глядя в темноту. — А как жена? — пытаясь вывести его из задумчивости спросила Катерина. Дмитрий перевел отсутствующий взгляд на ее лицо. Наконец, словно очнувшись, продолжил: — Я ее тогда не понимал, да и она, впрочем, вряд ли могла понять меня. Я иногда по нескольку недель дома не бывал — все по командировкам. Домой приезжаю — а там слезы, упреки: где был, почему не звонил? Спать раздельно стали. Ну и, сама понимаешь, другие женщины появились. — И что же? — Кате хотелось понять женщину, которая смогла уйти от этого сильного и богатого мужчины. — Марина не раз пыталась со мной поговорить, а я ей одно: я, мол, работаю, тебе денег уйму даю, а ты в мои дела не суйся. Но жена моя была не просто красивая женщина, она — гордая, умная и сильная. Несмотря на золотые горы, ушла от меня и от денег отказалась. — А как же дочка? С дочкой тоже не разрешила встречаться? У Кати от волнения перехватило дыхание. Дмитрий глубоко вздохнул, налил себе чаю и в задумчивости сделал несколько глотков. — Дураком я был самовлюбленным. — Так ты и с дочерью не виделся? — Голос Катерины зазвенел от возмущения. Дмитрий схватился за виски и замычал, как от жуткой головной боли: