— Боже! Каким я был уродом! Все какая-то суета: деньги, дорогая одежда, коньяк, путешествия за границу с девками пустоголовыми… Вспомнить стыдно. А Марина, наверное, тогда помучилась! И дочку, представляешь, я только на Новый год поздравлял, даже дату дня рождения не помнил. — А сейчас? Сейчас помнишь? — Сейчас-то помню… — Он покачал головой. — Но, знаешь, есть одно емкое слово — поздно! — Поздно — что? Любить поздно? — В голосе Кати прозвучало недоверие. — Мне кажется, у меня внутри выгорело все… Знаешь… — Дмитрий встал и подошел к окну. — И годы эти все — как дошло, что натворил, — жил словно по инерции, в работу с головой ушел — пахал как проклятый. Вот ругаю себя: дурак, от жены ушел, ребенка бросил, но ведь не все это, Катя. — Он повернулся к ней. — Еще и убийца я — я женщину убил. — Что? — Катерина даже задохнулась от такого признания. Она видела только темный силуэт на фоне окна. Голос Дмитрия звучал глухо, выдавая душевную боль пережившего трагедию человека. — Ехал я как-то… из командировки возвращался, стемнело… Зимой это было, когда темнеет рано. На спидометре — сто двадцать, дорога без ограничения скорости. И вдруг под колеса что-то бросается. Я по тормозам… Думаю, зверь какой-то дорогу перебегал. Ведь темно кругом, ельник вдоль трассы. Выхожу — а на дороге женщина лежит. Я в беспамятстве в машину ее, в больницу. А там сказали, что она сразу погибла, шейные позвонки я ей перебил… Он замолчал. — А откуда ж эта женщина взялась, почему она в этом месте дорогу перебегала? — сдавленным от ужаса голосом спросила Катя. — В том-то и дело, что не перебегала, а бросилась под колеса. Специально ждала… Только ошиблась немного. Думала, ее любовник возвращается. У него тоже джип, как потом оказалось, был. — То есть… Я не поняла… Катерина вся сжалась в комок от страха. Она никогда, даже в самые тяжелые мгновения своей жизни, не испытывала того состояния глубокого отчаяния, когда проще одним махом, одним прыжком преодолеть неизмеримое пространство между реальностью жизни и жуткой неизвестностью небытия. — Вполне по русским понятиям банальная история, — продолжал бесстрастным голосом Дмитрий. — Богатый мужик закрутил с молодой девчонкой. Для него это так, развлечение: в деревеньке в баньку сходить да девку, кровь с молоком, трахнуть. А у нее, глупой, любовь неразделенная. Вот и решила она броситься под колеса машины своего возлюбленного, чтоб его… Дмитрий глухо выругался. Катя даже немного поежилась от грубого слова, но она понимала, что ему надо как-то снять нервное напряжение, даже на расстоянии ощущаемое ею. — Как же ты пережил весь этот ужас? — спросила она участливо. — Сложно, конечно, было, могли и срок дать. Хорошо, что девчонка записку оставила, вернее, целое письмо на пяти страницах. — А сколько лет ей было? — Двадцать два, совсем еще ребенок. Он опять подошел к столу, сделал глоток остывшего чаю. В его глазах читались недоумение и гнев. — О чем она думала? Ладно — любовь, страсть… Но у нее же маленький ребенок был! Ведь сироту оставила! — Как — сироту? — спросила Катя. — Да был у нее сын, в семнадцать родила от одноклассника, а тот в Чечне сгинул. И жила она с матерью-алкоголичкой. Представляешь, в какой клоаке эта девчонка обитала? Холод, голод, ребенок маленький. А тут — царевич-королевич на джипе, с кучей денег. Вот и вскружил ей голову, А она уже не смогла больше вернуться к прежней жизни. — И что? Что с ребенком? — Катя вдруг разволновалась. — Я хотел усыновить, жалко мальца стало. Да дед с бабкой, родители погибшего парня, не отдали. Они ничего, крепкие. Я им регулярно деньги высылаю. Они даже и не знают от кого — сказали им, что это русский благотворительный фонд помощи старикам, которые детей в Чечне потеряли. Так они и дом отремонтировали, и машину купили. Дед с внуком на базар ездят морковку-картошку продают. — Ты что, следишь за ними? — Катя удивленно посмотрела на него. — Есть немного, — спокойно ответил он. — Проверяешь, как деньги твои расходуют? — От негодования у нее задрожал голос. — Да! — резко ответил Дмитрий. — Если деньги действительно в помощь — не жалко, на то они и деньги, чтобы их по уму тратить. Это дураки только да преступники откупаются от своих грехов. А я действительно хочу, чтоб старикам легче жилось и из парня чтобы вышел толк. Катя молчала, не зная, что и сказать. — И дальше буду следить… — В напряженной тишине эта фраза прозвучала как приговор. Катя почувствовала правоту Дмитрия, и у нее отлегло от сердца. — А ты говорил, что твоя бывшая жена в Москве живет. Ты виделся с ней? — Она поспешила увести Дмитрия от тяжелых воспоминаний. — А с дочкой? Дмитрий вздохнул: — С Мариной-то встретился, да. — Как же вы встретились? — Кате стало до неприличия любопытно. — Как-то собрался я на отдых в Испанию. Сижу рейса жду. И тут вижу — Марина стоит, табличку держит — «Калейдоскоп-тур». Оказывается, она в туристическом агентстве работает, туристов провожает тоже на этот рейс. — Ну и как она? — перебила Катя. — О! Все такая же красавица! Только лицо усталое и морщинки появились. — Дмитрий грустно улыбнулся и замолчал. Взгляд его потеплел, мелькнула улыбка, но тут же исчезла. — Фотографию показала дочки. Она у нас оказалась вундеркиндом, к математике у нее открылись особые способности. — В голосе Дмитрия звучала отцовская гордость. — Программированием занимается. Даже пригласили в какой-то международный лагерь для особо одаренных детей. Хорошо, что я тогда Марину встретил. Она как раз сильно переживала, что девочка не сможет поехать — нужно было где-то около пятисот баксов. А она и так сильно потратилась, в долги залезла — девчонке компьютер надо было мощный купить. — А ты же сказал, что твоя жена снова вышла замуж. — Вышла-то вышла, да на этот раз с другого краю зашла. Непризнанного гения где-то откопала. Наверное, лежит себе на диване, стишки кропает, а жена его зарабатывает на всю семью, — досадливо поморщился Дмитрий. — Это она тебе сказала? — Да нет, она у меня жаловаться не мастак, знаю я ее: терпит-терпит — а потом взорвется, и все! Не залатаешь… — Дмитрий сделал паузу, задумавшись. Потом тряхнул головой, как будто откидывая неприятные мысли, и продолжил: — Так и со мной было. Терпела она мои выкрутасы долго — почти пять лет. А потом враз отрезала — и обратной дороги нет. — Значит… и возврата нет? Он отрицательно покачал головой. — Но теперь мы хоть не враги. Обещала, как только дочь вернется, организовать нам встречу. Моя Ксюха, наверное, не больно-то своего отчима любит. Марина говорит — резкая она. — А может, это возраст такой? Сколько ей сейчас? — Четырнадцать. И на меня похожа. Катя невольно взглянула на Дмитрия оценивающе. Красивым его, конечно, не назовешь: высокие скулы явно достались от далекого монгольского предка, густые, сросшиеся на переносице брови, прямой нос, небольшие, глубоко посаженные карие глаза, в темноте казавшиеся черными, еле заметные ресницы… Дмитрий перехватил ее взгляд и усмехнулся: — Да нет, внешностью она в мать, слава богу, а характер вот мой. Я ж тоже в спецшколе учился, если бы не спорт, может, с золотом бы школу окончил. И упертая она, как я. Мне если надо что — землю переверну, а цели своей добьюсь! Катя еще никогда не встречала таких людей, и ее поразило жесткое, почти злое выражение его лица и безапелляционный тон, каким была произнесена последняя фраза. Она усмехнулась: — А если по головам придется идти? Дмитрий резко повернулся к ней: под рубашкой заиграли мышцы. — Иногда и приходится — время нынче такое жестокое. Грехов у меня предостаточно. Но свои дела на костях, на чужом горе не строю, и на руках моих крови нет. Не все сегодняшние большие люди могут о себе это сказать. Они замолчали, задумавшись каждый о своем. Катерина была далека от перипетий большого бизнеса, но прекрасно понимала, что отнюдь не всем удается сделать карьеру, сохранив при этом душу. Ей захотелось перевести их беседу в другое русло. — А ты много путешествовал? — спросила она. Ей пока не довелось побывать за границей, но она страстно об этом мечтала. Дмитрий помедлил с ответом. Видимо, тяжелые мысли еще крутились у него в голове. Но, заглянув в расширившиеся то ли от любопытства, то ли от недостатка света Катины зрачки, вдруг озорно улыбнулся: — Да! Я попутешествовал. — Его голос стал по-юношески звонким. Катя невольно вздрогнула и оглянулась на спящую дочку. Дмитрий проследил за ее взглядом, кивнул и продолжал уже тише, почти шепотом: — Очень люблю море, поэтому на всех теплых морях побывал. Был в Испании, Турции, Египте, Тунисе, Греции, Франции, на Мальте… — А океан видел? — Катя тоже перешла на шепот. — Океан — это чудо. Да, я был в Австралии. Поразительная страна: иной мир, иная природа, иное мироощущение. Мысленно Дмитрий перенесся на другой конец планеты. Ночной покой деревенской жизни, свеча, мерцающая ярким островком среди темноты летней ночи, молодая женщина, сидящая рядом, — все это растворилось, исчезло, отступило. Перед его мысленным взором предстало величие безграничного водного пространства, сливающегося у горизонта с таким же бесконечным небом. — Океан — это олицетворение вечности. Когда ты рядом с ним, твое «я» исчезает, растворяется, как нечто несущественное, ненужное, наносное. Мыслей нет, остаются только ощущения. Подсознание управляет тобой. Когда я впервые увидел океан, вдохнул его воздух — сразу влюбился, раз и навсегда. И мир около него другой: ярче, сказочнее. Кажется, что и ночи там чернее, и солнце более жгучее, и воздух легче, и запахи там особенные: свежие и чистые, но в то же время дурманящие и чувственные. Он смаковал свои впечатления, на лице появилось выражение мальчишеского восторга. Катя подумала, что такое выражение лица было у ее Ксюшки, когда та начинала рассказывать о своих детских радостях. Казалось, что еще немного — и в рассказ Дмитрия начнут вплетаться, украшая повествование, яркие фантазии. Но Дмитрий ничего не сочинял, не приукрашивал, только лишь делился с ней тем состоянием счастья, что настигло его в той далекой, похожей на сказку стране. — А с аквалангом ты плавал? — спросила Катя, вспомнив, что рассказывала ей Шура об их недавнем отдыхе в Турции. — Конечно! И знаешь, что я тебе скажу? Это непередаваемо! Если верить в перерождение души, то в прошлой жизни я, вероятно, был рыбой. Катя невольно улыбнулась, представив Дмитрия в виде маленькой золотой рыбки, что держал у себя на подоконнике в небольшом круглом аквариуме Шурин сын Санька. — Чего смеешься? — вероятно прочитав ее мысли, несколько обиженно спросил Дмитрий. — Непохож? — Почему же, — Катя невольно стала оправдываться, — только никак не определю, к какому виду рыб тебя отнести.