— Конечно, к высокоорганизованным! — Дмитрий тихо рассмеялся. — Но наверное, я был все же не рыбой, а дельфином. О! Как же я люблю этих умниц! И Дмитрий даже прикрыл глаза от восторга. — Я, как только смогу, куплю яхту и пойду в море, хотя бы на месяц. Представляешь, как разливается по водяной глади алый рассвет, а потом море из серого становится лазурным, как тихо бьется о борт волна, трепещет от легкого ветра парус, а в толще прозрачной воды серебром сверкает чешуя рыб… Плоская пучеглазая рыба подплывала к ней все ближе и ближе. Катя усиленно замахала руками, раздвигая тяжелую, густую, казавшуюся вязкой воду, но не смогла даже двинуться с места. Она чувствовала дыхание большого животного на своем лице. От ужаса она закрыла глаза руками, силилась закричать, но вода заливала горло, и она не могла издать ни звука. Что-то шершавое и мокрое лизнуло ее щеку, а мягкое и липкое ткнулось в ее нос. Катя открыла глаза. Ксюшкины глаза-пуговки изучающе смотрели на нее. Рядом сидел Рекс, дружелюбно поворачивая голову то к девочке, то к лежащей на диване. — Она не спит! Она не спит! — закричала Ксюша, еще раз чмокнула Катю в нос и бросилась из комнаты. Рекс остался рядом с Катей. Чуть склонив голову набок, он внимательно глядел ей в глаза. Она протянула руку, погладила жесткую шерсть животного, потрепала за ухом. Пес терпеливо сносил ее прикосновения. — С добрым утром, Рекс, — сонно прошептала она, улыбаясь ощущению утреннего счастья. Пес слегка шевельнул хвостом и внезапно лизнул ее в щеку. Как будто застеснявшись такого проявления своих чувств, он поднялся и поспешил за девочкой. Катя огляделась. Она лежала на диване, голова ее покоилась на маленькой подушке, легкое байковое одеяло почти полностью сползло на пол, открывая ноги. Катя села, поправила смявшийся подол своего халата. Она не помнила, как заснула. Вероятно, ее сначала утомила баня, а потом убаюкал мерный рассказ Дмитрия. — Ну что? Как спалось? Он стоял на пороге комнаты, дружелюбно улыбаясь. На нем были только потертые джинсы, а в руках он держал влажное полотенце. Она невольно залюбовалась красотой обнаженного мужского торса — мускулистого, загорелого, с пушистым островком темных курчавых волос на груди. — А мы уже на речку сбегали. — Его улыбка стала еще шире. — Да, мамочка, мы с Рексом еще и зарядку сделали. Девочка вынырнула из-под руки Дмитрия и затараторила: — Сначала пробежка… Правда, дядя Дима? Потом приседания, потом апорт, потом водные процедуры… Бр-р-р! Знаешь, мам, какая вода холодная? Девочка, запрыгала по комнате, напевая: Холодная и мокрая бежала по дорожке, холодная и мокрая мочила детке ножки. Раз! Ух! В воду плюх! На последнем слове она упала на мягкое сиденье дивана рядом с матерью, обняла ее за шею и опять чмокнула в нос. Катя невольно рассмеялась: — Приветствие индейца, да? — Нет, мам. Индейцы носами здороваются. А это мое приветствие — у тебя такой носик смешной, так и хочется укусить. Девочка открыла рот, словно собираясь и вправду укусить ее, но Катя со смехом прикрыла свой нос ладошкой: — Нет-нет, он мне еще пригодится! — Тогда пойдемте скорее завтракать, а то эта голодная девочка и меня может съесть, — сказал Дмитрий. — Съем, съем, съем! — Девочка соскочила с дивана, растопырила руки, открыла рот и с криком бросилась в его сторону. — Ой-ой-ой! — Дмитрий, изображая сильный испуг, ринулся вон. Вскоре Катя услышала лай: видимо, и Рекс включился в их веселую беготню по двору. Она встала, потянулась и вышла во двор, щурясь от яркого солнца. Ксюшка, забравшись дяде Диме на плечи, шептала, наклонясь к его уху. — Ну ладно, заговорщица, потом поговорим, — добродушно сказал Дмитрий и одним движением снял с себя девочку. — Все же пойдемте к столу, ужас как проголодался. И, обращаясь уже к Кате, спросил: — Плов доедать будешь? — Да нет, я с утра только чай пью. — А я буду! — напомнила о себе Ксюша. — Ой, как кушать хочется, даже живот хлопается! Взрослые рассмеялись, и, глядя на них, и девочка залилась своим беззаботным, звонким смехом. Рекс не умел смеяться, поэтому просто залаял. — Ну ладно, ладно, — пытаясь остановиться, стала урезонивать смеющихся Катя. — Вот от смеха точно живот может лопнуть. — Хлопнуть-лопнуть, ха-ха-ха! — Ксюшка, не удержавшись, повалилась на крыльцо и задрыгала ногами. Катя с трудом сдержала новый приступ смеха. Она с деланно-серьезным выражением лица взяла девочку под мышки, подняла и повела в дом. Все вместе они сели за стол. — Лопнуть, хлопнуть, топнуть… — Ксюшка хотела было продолжить веселье, но одного взгляда Дмитрия оказалось достаточно, чтобы девочка угомонилась. — Ксения, осторожно, я несу горячее, — предупредил он и поставил на стол большую сковороду с пловом. Катя с удовольствием наблюдала, как дочка уплетает за обе щеки красивый, золотистый рис с морковью и ароматными кусками мяса. Это дома она все ковырялась в тарелке: морковку, мол, она не хочет, а ежели лук жареный увидит, то все — тарелка в одну сторону, сама — в другую. «Правильно все же деревенских детей растят: не хочешь — не ешь, гуляй, пока аппетит не нагуляешь», — думала она. Воспоминания о доме легким облачком грусти набежали на ее лицо. — Мам, смотри — бабочка! — вывела ее из задумчивости Ксения. Катя посмотрела, куда показывала дочка. Яркая черная бабочка с голубыми глазками на крылышках кружилась по комнате, демонстрируя свое великолепие, но через несколько мгновений опять упорхнула на улицу. — Красивая, да?! — Девочка от восхищения даже перестала жевать. — Настоящая принцесса, — согласилась Катя. — Жалко, что сачок не взяли, а то я бы поймала и Саньке показала. — А ты ему лучше нарисуй. И красота умножится: бабочка живая и бабочка нарисованная вместе будут жить, — предложил Дмитрий. Катя невольно заметила, насколько он мудр и тактичен в общении с ее дочкой. — А у меня ни карандашей, ни красок нет, — ответила девочка. — А я тебе привезу. Я завтра в город поеду. — Как — завтра? — Ксюша, только что весело смеявшаяся, уже выглядела расстроенной. — Надолго? — Глаза смотрели на него вопрошающе. — Да нет, дня на три-четыре, — улыбнулся Дмитрий. — А как же я? — Ее янтарные глаза наполнились слезами. — Не уезжайте, пожалуйста. — И первая слезинка скатилась по нежной щечке. — Да не волнуйся ты так, я ненадолго. Просто у нас с Рексом в городе работа. — И Рекс работает? — Девочка от удивления приоткрыла ротик. — Конечно, у него очень ответственная работа. — А что он там делает? Тоже дом сторожит, как здесь? — И дом, и хозяина от бандитов спасает. — От каких бандитов? — Секунду назад готовая разрыдаться, Ксюша сейчас уже сгорала от любопытства. — Это я пошутил. — Дмитрий умоляюще посмотрел на Катерину, которая легко погладила девочку по голове, успокаивая. — Ксюш, ты не забыла, что мы обещали тете Саре помочь окучивать картошку, — применила она отвлекающий маневр, — и ты, по-моему, хотела Бульку кое-чему обучить. Не все же ей скучать под забором. — Мам, Булька такая бестолочь! — возмутилась девочка. — Что такое? — Катя сделала вид, что не поняла, а сама подмигнула Дмитрию. — Что за слово? — Тетя Сара ее так называет, — стала объяснять Ксюша. — Это значит — сколько ни толочь ей в голову всяких слов, все равно будет бесполезно. Одним словом — толочь не толочь — все равно будет бестолочь! Дмитрий внимательно слушал. — Да-а, — протянул он, — в логике тебе не откажешь. — И, обращаясь к Катерине, заметил: — Я подчас удивляюсь твоей дочке. У нее такое неординарное мышление, в каждом слове видит какой-то особый, только ей видимый смысл. — Да, — согласилась Катя, — у нее явные лингвистические способности.