— Вызывайте милицию. — Но ему же нужна медицинская помощь. — В Катином голосе появились просящие нотки. — Ладно, называйте адрес. Она сбивчиво назвала улицу, номер дома. — Ваша фамилия? — Пырьева, соседка, — зачем-то уточнила она. — Ждите. — Когда? — Скоро, в течение получаса. Эти слова холодом стянули ее сердце. Полчаса неизвестности… От своего бессилия ей захотелось плакать. — Нет-нет, скорее, это вопрос жизни и смерти! — в отчаянии закричала она в бесстрастную пластмассовую трубку. — Как сможем, машины все на вызовах. И трубка равнодушно запищала. Катерину словно ударило током, холод сменился жаром, лоб покрылся испариной. Она вбежала в свою квартиру, на ощупь открыла ящик письменного стола, достала дочкину открытку с ухмыляющейся собачьей мордой и кинулась к телефону. Какой длинный номер! Еще одна цифра… Наконец гудок и… щелк. — Я слушаю, — спокойный, знакомый голос. — Дмитрий, это Катерина. — Катюшка… — Не перебивай, пожалуйста. Нужна твоя помощь. Муж моей подруги провалился в люк колодца. Машина «скорой помощи» будет только через полчаса! — «Скорая» будет в течение пяти минут. Адрес, ориентиры, — по-деловому осведомился Дмитрий. Катя машинально отвечала на его лаконичные вопросы. Разговор занял не больше минуты, но ее вдруг охватила необъяснимая радость. Теперь все будет хорошо, она уверена. Есть Дмитрий, который знает, как, когда и с кем разговаривать, и он сделает все, чтобы спасти неизвестного ему человека, потому что его попросила об этом она. Действительно, через несколько минут к ним во двор с воем влетела машина «скорой помощи». Через секунду головы санитаров склонились над отверстием, а еще через несколько минут неподвижное тело Вячеслава с разбитой головой положили на носилки и понесли к машине. — Ты жена? — строго спросил Катю высокий, худой мужчина, вероятно врач и старший в спасательной команде. — Нет, вот его жена. — И Катерина указала на дрожащую от нервного напряжения Шуру. — Кто с ним поедет? — Врачу, вероятно, было достаточно одного взгляда на Шуру, чтобы понять, что она находится на грани нервного срыва и в любой момент может впасть в истерику. Но Шура, услышав вопрос, как будто очнулась, подошла к нему и спокойно сказала: — Я должна, я сейчас… Я еду. — Она уже перестала дрожать, лишь ее худые руки, сжатые в кулаки так, что побелели костяшки пальцев, выдавали, в каком она находится напряжении. — Едем. — Врач кивнул ей и помог забраться в машину. Шура села рядом с носилками. Двери захлопнулись, и через секунду машина опять взвыла и понеслась по тихому, ночному городу. Катя вернулась домой. Только она набрала воду в электрический чайник и включила его, как в дверь тихо постучали. Она запахнула халат потуже, завязала пояс и открыла дверь. Большая, тяжелая фигура заслонила дверной проем. — Жив? — шепотом вместо приветствия спросил Дмитрий. Катерина кивнула. — Увезли? — С минуту назад. — Немного не успел… — В голосе Дмитрия звучала досада. — И куда? — Я не знаю… Не спросила. — Ничего, не беспокойся, лучшие врачи города сейчас рядом с ним. И столько уверенности и знания ситуации было в его голосе, что Катя поверила — это действительно так. Взглядом она поблагодарила его: — Проходи. Они прошли на кухню, где горела неяркая лампочка под белым стеклянным колпаком. — Чай пить будешь? — спросила Катя, когда в чайнике забурлила вода. — Выпью, пожалуй. — Дмитрий тяжело опустился на табурет и обеспокоенно спросил: — Дочка спит? — Да, ни Ксюшка, ни Санька не проснулись. Завтра я их в садик отведу, они в соседних группах. — И добавила: — Санька — это сын того, кто в больнице. А Шура сейчас рядом со Славиком. — Конечно, — кивнул Дмитрий, — жена же… Катерина не стала ничего объяснять, чувствуя себя не вправе посвящать Дмитрия в запутанную историю жизни ее подруги. Она встала, достала с полки железную банку с чаем и засыпала заварку в чайник в виде слоника, залила кипятком и прикрыла чайник тряпичной куклой. Дмитрий внимательно наблюдал за ней. Уютом и теплом веяло от ее неторопливых движений. — Ты завариваешь чай, как моя мама. И кукла такая же несуразная… Катя взглянула на куклу: пуговки-глазки, как всегда смотрели вызывающе бесстрастно, но рот ниточкой добродушно растянулся в улыбке. Она устало присела. — Кать… — Дмитрий попытался взять ее за руку, но она резко отдернула руку. — Катерина, я хочу все объяснить… — Не надо… Зачем? Катя встала и, не глядя на Дмитрия, достала чашки, поставила на стол. А он взял в руки чашку и улыбнулся: — В горошек, как любит тетя Сара. — Да, Ксюшка как увидела в магазине, так и заставила купить. Говорит, из таких чашек все вкуснее пьется… — Катя откинула со лба прядь спутанных волос и взглянула на Дмитрия уже мягче. — Почему ты не приехал? Ксения ждала… — Не мог я… — Дмитрий опустил голову, старательно разглядывая простенький рисунок на чашке. Катерина вздохнула: — Ты прав, зачем приезжать, и так все классно получилось! — Кать, не надо так… У меня жена заболела… — Ты ведь сказал, что не женат! — Сердце подпрыгнуло и провалилось в пустоту. Не помня себя, она словно в тумане подошла к плите. Зачем-то чиркнула спичкой, зажгла газ, но, опомнившись, повернула кран обратно. — Марина нуждалась в моей помощи, и я не мог ей отказать. Ее муж, может, и гений, но только полный тюфяк. А ей нужен был нормальный врач, и отдельная палата, и хороший уход, и лекарства… Дмитрий встал из-за стола, подошел к Кате и хотел обнять ее, но не решился, словно чувствуя ее сопротивление. — Врачи нашли у нее рак. Катя резко повернулась к нему, и в ее глазах он увидел тревогу. — А как же ребенок? Он сейчас с тобой? — Нет, Марина уже дома. Операция, кажется, была сделана вовремя. А Ксения только что вернулась из международного лагеря и сейчас рядом с ней. Я думаю, что все будет хорошо… Я надеюсь на это… — Ты вернешься к ней? — Катя не узнала собственного голоса, настолько глухо и незнакомо он прозвучал. — Это невозможно, — спокойно ответил Дмитрий.