Подозреваемый, открыв рот, смотрел на него. — А куда ты ножик бросил? — в это время вкрадчиво спросил опер. — Под кровать, — машинально ответил паренек, и тут же задергался. В голове его смешались мысли. Зам и опер воспользовались смятением чувств несовершеннолетнего, и начали его разваливать. Кусакин в это время жадно пил воду прямо из графина. Светке за убийство дали двенадцать лет, малолетке-восемь. А косильщик голов отсидел трое суток за мелкое хулиганство. Грамота за честность Лейтенант Кусакин писал отказной материал. Надо было убедить всех, кто будет его читать, в том числе и прокурора, что ущерб от кражи автомагнитолы из машины совершенно незначительный, и поэтому не стоит терять время на заведение уголовного дела и проведение расследования. Покрутив в руках заявление от потерпевшего автовладельца, он начал внимательно читать его. Дойдя до предложения "причиненный ущерб является для меня значительным", Кусакин вытащил из стола пригоршню ручек, и начал подбирать подходящую по цвету пасту. Осторожно черкая в заявлении, с четвертого раза он вроде бы нашел подходящую. Высунув язык, лейтенант осторожно дописал две буквы "не" перед словом "значительным". Получилось "незначительным". Просмотрев остальные листы материала, Кусакин везде, где надо, воткнул эти две буковки. После чего лейтенант взял два листа бумаги, проложил их копиркой, и начал письменно излагать версию, почему дело не может быть возбуждено, а магнитола найдена. Когда он уже закончил сшивать листы отказного материала, в нему в кабинет зашли два охранника с машзавода. Один держал в руках мешок, набитый, видимо, железяками, а второй придерживал за рукав телогрейки понурого мужика. — Взяли с поличным, — доложил охранник и поставил мешок в угол. Кусакин посмотрел на вошедших, вздохнул и поблагодарил за службу. Охранники, усевшись за свободный стол, настрочили объяснения, или, как они их гордо называли, докладные, где подробно изложили, где, когда задержали мужика с мешком запчастей к мотопилам. Потом они ушли. Дело было привычным. Где-то раз в неделю охрана ловила "несунов", тащила их в райотдел, где мужики, взятые с поличным, уныло каялись. Чтобы не утруждать потом следователя, прокурора и судью, целью кражи указывалось "чтобы продать на рынке, а деньги потратить на собственные нужды". Так вышло и в этот раз. Мужика задержали возле забора машзавода, когда он, воровски оглядываясь, готовился нырнуть в заросли сирени, окружавшей заводскую территорию. Потратив около часа на бумажное оформление, Кусакин проверил, везде ли расписался мужик. Потом он отпустил его домой, велев завтра принести характеристику с места работы. Это надо было для суда-установить моральный облик жулика. Но обычно за такие кражи давали год условно. Закончив с делами, лейтенант потянулся, попил воды из мутного графина и закурил. Внезапно дверь снова открылась, и зашли все те же охранники. — Опять с поличным взяли, — доложил охранник и поставил мешок, который держал обеими руками, сверху на тот, что он принес пару часов назад. Охранники написали свои докладные и ушли. Задержанный сидел, заложив нога за ногу, и разглядывал кабинет. Кусакин молча начал писать объяснение от лица доставленного мужика. Написав, он перечитал его и велел "несуну" подписать его. Тот внимательно прочел бумагу и положил на стол. — Тут, начальник, неправда написана, — мужик покачал головой. — Не воровал я запчасти. — Ты чего несешь, — лейтенант удивился. — Задержали тебя, когда ты с мешком бежал от забора машзавода. — Так я ведь в охрану бежал, — пояснил задержанный. — Иду себе вдоль забора, гляжу в кустах мешок лежит. Ну, думаю, жулики проклятые, добро заводское решили украсть. Поднял его на плечи, и в сторону караулки шагом марш. А тут охранники выскочили, и давай меня вязать. И не верят ведь, что я к ним шел. Кусакин перечитал докладные охранников. Действительно, они задержали эту наглую морду около забора, когда он шагал. А куда шагал, непонятно. — Ты сколько раз судимый? — спросил Кусакин. — Два раза, за кражи, — бодро доложил мужик. — И чего теперь, — лейтенант постучал зажигалкой по столу. — Грамоту почетную тебе за честность выдавать? — Ага, — согласился жулик и почесав щеку, добавил. — Чтобы как книжка открывалась. И чтоб Ленин был нарисован. — Пиши объяснение сам, и без ошибок, — разозлился Кусакин. Раскрытие второго за день преступления безнадежно срывалось. Перечитав сочинение жулика, лейтенант выгнал его вон. Тот ушел, поклонившись, и улыбаясь. Через неделю Кусакина вызвал к себе прокурор. — Ты чего, лейтенант, людей обманываешь? — пробурчал советник юстиции и подвинул к нему по столу какое-то письмо. Содержание было обычное, жалобное. Житель райцентра обращаясь к прокурору, сетовал на то, что он вернул украденное имущество на огромную сумму, и лейтенант Кусакин обещал наградить его за это почетной грамотой, но вместо этого регулярно посылает его, когда он звонит Кусакину по телефону, на три веселых буквы, и угрожает сгноить на "киче". Кусакин перестал спать ночами, и регулярно пропадал в засадах около заводского забора. Но посадили его приятеля за поножовщину. Из колонии от него Кусакину пришло письмо, в котором тот просил сообщить начальнику зоны о его примерном и честном поведении на воле. Последний поход "Муссона" В начале сентября из затерянного в камской тайге села Зеленый Яр пришло сообщение об убийстве. Якобы убили некого Степку Рваных. Полковник Дудукин приказал нач. УР Кусакину ехать и разобраться. — Преступление должно быть раскрыто, — сказал Дудукин, глядя на майора сквозь темные стекла солнцезащитных очков. — Тем более в деревне. Там все друг друга знают. Кусакин знал об этом, но тащиться на край света ему ужасно не хотелось. Дорог в Зеленый Яр не было. Добираться надо на катере не меньше шести-семи часов. — Так ведь там следователь из прокуратуры собирается, — почесав затылок, ответил он. — А согласно приказам, именно он является старшим оперативно-следственной группы. Опер с участковым будут. Разберутся. Дудукин, подравшийся вчера с прокурором района из-за смазливой дознавательницы, встал из-за стола. — Они дебилы там все, в прокуратуре этой, — полковник плюнул в урну для бумаг. — Напортачат там, а потом разбирайся. Все, езжай. Катер готов. Милицейский катер "Муссон" ходил по Каме много лет. Дата его постройки затерялась в веках, потому что документы были утеряны во время одной из милицейских корпоративных пьянок. Механизмы неоднократно чинились, и заменялись крадеными. На ремонт судна деньги в ГУВД выделяли неохотно, не без оснований считая, что большую часть навигации "Муссон" используется не для поддержания общественного порядка и раскрытия преступлений, а как пловучий бордель. Капитан "Муссона", майор милиции, чью фамилию никак не мог запомнить Кусакин, пришел на инструктаж в уголовный розыск. Узнав о том, что надо будет идти аж до Зеленого Яра, он начал выпрашивать у Кусакина солярку, аккумуляторы, цемент, краску и картошку. Нач. УР отправил его к Дудукину и пригрозил, что если пароход не будет завтра готов к отплытию, капитана "Муссона" выдадут на руки судовой инспекции. Капитан страшно боялся этой службы, аналога ГИБДД, только в речном варианте. Они обещали арестовать катер, оштрафовать бесфамильного капитана, и тем самым лишить его источника различных доходов. Утром группа грузилась на корабль. Следователь прокуратуры, худой, шустрый Стас Дабров, явился, держа в одной руке маленькую пишущую машинку, а в другой двуствольное охотничье ружье. — Ты, Стас, когда на охоту собираешься? — поинтересовался Кусакин. — Во время раскрытия убийства или после? Дабров немотивированно захохотал. — Утки, понимаешь, утки, — поставив пишмашинку на палубу и прицеливаясь из ружья в людей, стоявших на берегу, завопил он. — Охота, утки. Продолжая смеяться, представитель следственных органов поднял машинку и ушел в каюту. Кусакин вздохнул. Из моторного отсека вылезли капитан "Муссона" и мужик в сером затасканном пиджаке, фасона времен освоения целинных и залежных земель. Как выяснилось, мужики что-то чинили в трюме всю ночь. Капитан, рассказывая это Кусакину, начал расхваливать мужика в целинном пиджаке, что, без него, дескать, ничего бы не вышло. — Ну и что? — спросил нач. УР, болезненно морщась, и пытаясь увернуться от капелек слюны, летевших ему в лицо. — Как что? — удивился капитан. — Освободить его надо. Он два дня тут жил практически, борт чинил. — Так я его и не держу, — Кусакин отошел подальше. — Что я, рабовладелец дон Педро, или барин какой-то. Пускай валит. В это время на борт катера поднялись опер с участковым. Опер, увидев чумазого целинника, вытаращил глаза, и отвел Кусакина в сторону. — Это же Владлевский, — зашептал он шефу на ухо. — По шести кражам проходит. Его позавчера по мелкому хулиганству на десять суток закрыли. А он здесь. Его сегодня мужики колоть собрались. Как только не убежал. Мы его два месяца искали. Кусакин вздохнул. — Тебе кто разрешил его из камеры достать? — спросил он у капитана. — Так это же Валерка Владлевский, бывший механик с парома, — удивился капитан. — Я как узнал, что его поймали, пошел к Дудукину, и попросил, чтобы его мне определили. Мелкие хулиганы ведь работать должны. Вот он два дня и работал. Ночью катер опять же охранял. Кусакин снова вздохнул и сплюнул за борт.