"Чертовщины здесь нет, и быть не может, — размышлял я, одевая чистую рубашку. — Главное, спокойно и разумно ко всему отнестись. А что мне сказать начальнику милиции? Подниму тревогу, а наши просто забухали. Позорище ведь. Опять же, с Витькой не все ясно. Утром его не было, а это тревожно. С другой стороны, время уже много, а никто не прибежал с плохими новостями. Черт! Что же полковнику сказать? Попрошу машину до этой Изобильной, или сам как-нибудь доберусь. Пока не буду паниковать". На выходе меня отловил Иваныч. — Алексей, давай похмелимся, — закряхтел он, доставая две бутылки с пивом. — Трубы горят. Мне не очень хотелось идти в райотдел, и я легко согласился. Выпив по паре бутылок, я почувствовал легкость и смелость. Можно идти. Проходя мимо магазина, где исчез Витька, я замедлил шаг, и начал внимательно осматриваться. Минут тридцать я оглядывал это место, но никаких следов или чего-либо подозрительного не увидел. На улицах, как всегда, никого не было. "Ну что за город! — плюнул я. — Занесло же нас. Все-таки, что я скажу полковнику?" Подходя к райотделу, я замедлил и без того неторопкий шаг. Сердце ощутимо забухало в груди. "Вот посмотреть со стороны, — я закурил. — Приехали командировочные, никому не нужные. И через несколько дней приходит один из них, и говорит, все пропали, все с оружием, чего делать? Что полковник сделает? К тому же действительно, я сам ничего не понимаю, потому что так не бывает". Бросив окурок в траву, я подошел к райотделу и поднялся к входу по бетонным ступенькам. Дернул дверь. Она не открылась. Дернул еще раз, постучал, попинал ногами, поорал. Тот же результат. "Она закрыта, — понял я. — Дверь в райотдел закрыта. Это значит, что никого из ментов нет. Это все, это галлюцинация, я сплю, или мне кажется. Скорей всего, я в психбольнице, а весь Георгиевск мне приснился". Я поднял голову. Красная табличка над дверью извещала, что именно здесь находится районный отдел внутренних дел Георгиевского района Ставропольского края. Я присел на ступеньку и закурил. Во всей России двери всех милицейских отделов всегда открыты, днем и ночью. Как железнодорожные вокзалы или травмпункты. И если милиция закрыта, значит, либо это не милиция, а мое воображение, гуляющее отдельно от моего тела, либо, либо, все менты пропали. Исчезли, как Витька, Рыжий, Венька и Стас. Сигарету я докурил до фильтра, не торопясь, вдавил ее в асфальт. И еще раз подергал за ручку. Дверь не открылась. "Параллельный мир, — подумал я, бредя по безлюдной улице. — Все живое трава. Клиффорд Саймак. Там еще дурачок был, помидоры выращивал. На себя, и на гостя нежданного. Тайлер, что ли. Сейчас, подожди Тайлер, поедим вместе твои помидоры. И снится нам не рокот космодрома, а снится нам лиловая, лиловая трава. Приплыли, лейтенант Седых". *** — Надо держать себя в руках, — думал я. — Сейчас поймаю тачку, и поеду в эту станицу. Там все началось. Как будто подслушав меня, на дороге появилась запыленная "семерка". Я взмахнул рукой, голосуя. Машина остановилась. — До Изобильной довезешь? — я наклонился к открытому окошку. — Без проблем, — отозвался водитель. — Сто рублей. Доехали мы до загадочной станицы быстро. Высадился я около местной администрации. Одноэтажный домик в четыре окна, палисадник с цветами, флаг над входом. И никого. Дверь заперта. Пришлось заняться личным сыском, стучать в ворота, и интересоваться, где находится местный участковый. Только в третьем доме оказались люди. Точнее, старик с батогом в руке. Услышав про меня об участковом, он сплюнул и махнул рукой вдоль по улице. Отходя от ворот, я услышал, как железно застучали засовы. — Зашуганные они тут, — я закурил. — Странное место. Навстречу мне попалась моложавая казачка. Уточнил у нее, где тут местный Шерлок Холмс. Она подробно объяснила мне дорогу. Я бодро зашагал по улице. Отойдя метров пятьдесят, я оглянулся. Казачка смотрела мне вслед. Увидев, что я гляжу на нее, она торопливо пошагала в противоположную сторону. Дом участкового был пригож и красив. Но его жена, шустрая и злобная женщина, высказала мне свое мнение об супруге, милиции, и обо всех людях в форме так энергично и живо, что я даже взбодрился. — К Светке Чекановой он хотел на постой определить, — проверещала она. — А сам, как уехал в Георгиевск, дома не показывается, неделю уж нет. Козел ментовский. Разузнав дорогу и извинившись, я побыстрее ушел. — Сейчас разберемся, — думал я. — Сейчас, сейчас. Ворота у Чекановой были заперты, но разве это остановит опера уголовного розыска? Никогда! Дом был закрыт на навесной замок, но вспомнив о простодушном деревенском обычае, я пошарил на косяке над дверью, и нашел там ключ. Внутри было прохладно. Но у меня создалось впечатление нежилого помещения. Как-то запущено все. Две кровати, стол, стулья, шкаф. На столе пять стаканов. Понюхаем. Самогон в них был. А это что? На подоконнике лежало, присыпанное табачным пеплом, краснобокое удостоверение. Открыл. "Капитан милиции такой-то состоит в должности старшего оперуполномоченного управления по борьбе с организованной преступностью". Суровый Рыжий глядел на меня с черно-белого фото. Вот так раз! Опер оставил удостоверение. Не бывает такого. Я сел на стул и помотал головой. Стоп. Из под кровати виднелся кожаный ремешок. Я встал на четвереньки и заглянул под нее. Там лежали два пистолета Макарова, укутанные в комок из наплечных ремней. Вот это да! Стволы! Все еще стоя на карачках, я увидел прямо перед своим лицом, на полу мелкие темно-красные пятна. Я вскочил и начал внимательно осматривать комнату. В шкафу я нашел раскрытые сумки с вещами наших парней, а в мусорном ведре, стоявшем у дверей, окровавленные бинты. Крашеный в желтый цвет дверной порожек оказался залитым уже высохшей кровью. А шкаф, как я присмотрелся, был просто изрешечен чем-то вроде дроби. Я решил ничего не трогать, вышел во двор и навесил замок на дверь. Присел на крылечко и закурил. Вдруг в траве, под вишней, что-то блеснуло. Подошел, посмотрел. Гильза. Гильза от охотничьего ружья. Двенадцатый калибр. Со слабым, но уловимым запахом пороха. И еще одна. Такая же. Картина складывалась ясная. Товарищей моих и видимо, участкового, кто-то завалил. Тела увезли. А вещи оставили на месте. Куда им деваться. Потом Витька пропал. Видимо, решили до конца с нами покончить. Я следующий. И еще в самое логово сунулся. Все сходится. Один в один. Четкая версия. Участковому кто-то угрожал. Он попросил в помощь оперов. Они приехали и их тут кончили. Потом приехал Рыжий. Кончили и его. Потом украли Витьку. Но кто? Вывод один тут напрашивается — местные менты. Все сюда укладывается. Даже то, что никто, якобы не знает, что в эту станицу уехали наши парни. Но зачем? Тут, видимо, были свои разборки, а мы просто угодили "под раздачу". А в станице все всё знают. Вот и смотрят так, странно. И жена участкового тоже, да скорее всего, в курсе, вот и нервная такая. Небо такое чистое, синее, пахнет цветами, а где-то рядом закопаны мои друзья. Надо отсюда убираться. Стоп. А в самом райотделе менты куда подевались? И водитель этот угодливый, довез всего за сто рублей. Может, сектанты тут какие орудуют? Точно. Быстро, незаметно, непонятно. И менты ни при чем. Кошмар. Из станицы я выбрался затемно. Пригибаясь, сделал огромный крюк по полям и вышел на трассу. Поймал грузовичок и на нем добрался до Георгиевска. Всю дорогу я держал руку за пазухой, на пистолете. Было страшно и кружилась голова *** До пансионата я еле дошел. Голова продолжала кружиться, земля как будто потряхивалась. Не хватало еще упасть. У себя в комнате достал бутылку водки, налил с полстакана, выпил, занюхал тыльной стороной ладони. Зашел Иваныч. — Слушай, Иваныч, — заговорил я. Причем появилось чувство, что я забыл, как произносить слова. Напрягся, сел поудобнее. Лечь побоялся, возникло ощущение, что если лягу, исчезну. — Иваныч, а как тебя зовут? — Меня? Так-то Виталий Иванович я, — сторож присел на стул и разлил водку по стаканам. — Виталий, — повторил я и закашлялся. — Виталий. А может, Тайлер? А? А помидоры не выращиваешь? Для друзей с другой Земли. "С ума просто схожу, — решил я. — Сектанты и инопланетяне мерещатся. Что делать-то? Что делать? Напьюсь, к черту! Пьяному не страшно". — Помидоры у меня знатные, — закурил Иваныч. — Это ты верно сказал, друзья хвалят. — А в бога ты веруешь? — я уселся на койке поудобнее. — В церковь ходишь? — У каждого свой бог, — Иваныч почесал ухо. — У меня один, у тебя другой. Любить надо бога. И не в себе, а в людях. Вот помню, сектанты у нас жили лет двадцать назад. Такие с виду, тихие люди, а на самом деле, ого-го! Я вздохнул и подвинул стакан поближе к бутылке. Проснулся от резких толчков. Открыл глаза. Около кровати стоял Витька Пинегин. Его качало. Белая футболка на нем спереди была заляпана красными пятнами. Подборок, щеки, губы, все было в красном. — Леха, вставай, — прогудел Витька. — Пойдем к нам. — Куда? — пролепетал я. — Куда, Витя? — У нас вообще здорово, — Витька, покачиваясь, взял пустую бутылку и презрительно на нее посмотрел. — Водка — это ерунда. Пойдем, не пожалеешь. — Нет, не хочу, — я не мог оторвать глаз от красных пятен на футболке. На Витькино лицо мне было страшно смотреть. — Ну ладно тогда, — Витька, кренясь на бок, пошел к двери. Обернулся. — Прости меня, Леха, прости. И ушел. "Нельзя бояться, — подумал я. — Нельзя". Вскочив с койки, я побежал за Витькой. И уткнулся во входную дверь. Она была закрыта изнутри на железный крюк. Рядом, из комнаты около входа, доносился мощный храп Иваныча. "Спокойно, — подумал я. Меня мотнуло на стену, и я сполз по ней на пол. — Просто я слишком много пью. Это белая горячка. Галлюцинации, алкогольный бред. Спокойно, Леша, спокойно". Собравшись с силами, я поднялся и побрел к себе в комнату. Заставил себя распрямиться. Зашел, сел на койку, осмотрелся. Закурил. Вытащил из-под кровати сумку, нашарил там последнюю бутылку водки. Открыл, плеснул, выпил. Выпил еще, лег на кровать и уснул. *** Утром меня разбудил Иваныч.