Меня затошнило от его ехидной улыбочки. — И я? Его улыбка стала шире. — Да, ангел, ты такова. — Откуда ты знаешь? — Я попробовал, — сказал он, облизывая губы. — Твоя кровь не похожа на человеческую, любимая. — Она богаче, слаще, мощнее, и от неё нереально уносит. — Голод и желание заплясали на его лице. — Кажется, меня забросило на седьмое небо. Внутри меня всё перевернулось. — Ты пытался убить меня? — Нет, но, полагаю, был на волосок от этого, да? — он захихикал. — Обычно у меня нет проблем с самоконтролем, но с Воином никогда не знаешь, куда тебя занесёт. — И сознавая, что я могу быть Воином, ты всё равно укусил меня, понимая, что в этом случае не сможешь себя контролировать? — Ты правда хочешь услышать ответ? Я взглянула на Габриэля, который с непоколебимым видом сидел на своем стуле, пристально наблюдая за мной. Он знал ответ, как и я. Доминик Хантингтон был монстром. — Тебе с самого начала было известно, кто я? — я должна была услышать ответ. — Да. Я набрала воздуха в легкие. — Это единственная причина твоего… — мне не хватало духу, чтобы закончить вопрос, и я ненавидела себя за то, что вообще спрашиваю. — Единственная причина моего интереса к тебе? Я кивнула. — А какие другие причины могли быть? — его глаза были опасными, как гололёд. Никогда не видела такой безжалостности. Горло стянуло, слёзы разочарования наполнили мои глаза, застилая видимость. Как я могла быть такой дурой? — А, понятно, — улыбнулся Доминик, поднимаясь со стула одним плавным движением. — Ты хочешь знать, нравилась ли мне? Чувствовал ли я что-нибудь к тебе? И была ли ты когда-либо кем-то большим, нежели пешка в шахматной игре? — Теперь он смеялся, издеваясь надо мной и высыпая вёдра соли на мои уже горящие раны. Я ощутила, как слёзы начинают струиться по щекам и смахнула их, злясь, что они падают без моего согласия. Я была раздавлена и унижена. И я услышала достаточно. — Хочу домой, — сказала я. Мой подбородок дрожал, когда я пыталась сдержать слёзы. — Ой, не будь такой, ангел. Мы только начали. — Пошли, — сказал Габриэль, поднимаясь на ноги и протягивая руку. — Я отвезу тебя. *** Шелестящие силуэты деревьев изгибались туда-сюда, появляясь и исчезая из вида. В их движениях было что-то завораживающее, что-то вещее, словно они знали секреты мира, и его вымыслы служили музыкой для их танца. — Можно задать тебе вопрос? — спросил Габриэль, отрывая меня от моих мыслей и возвращая в реальность. — Ты только что это сделал, — заметила я. Он нахмурился из-за моей раздражительности. — Ладно, спрашивай. — Ты… — он замолчал, задумчиво глядя на меня. — Ты любила Доминика? Вопрос застал меня врасплох. Не из-за того, что он задан и возможных последствий от ответа, а потому что я даже не знала, что означает это слово вне семейного круга. Я скользнула взглядом по спокойному лицу Габриэля и повторила вопрос про себя: Любила ли я Доминика? — Нет. — Я покачала головой. — Я не слишком хорошо его знала, чтобы любить. Оказалось, что я вообще его не знала. — Но он был тебе небезразличен? — Думаю, что так, — ответила я, чувствуя себя неловко от этого признания. — Довольно глупо, да? — Нет, — ответил он, не отрываясь от дороги. — Ты не могла знать. Добрая, всепрощающая часть меня хотела верить в это, но другая не могла ничего поделать с чувством уязвлённости, будто мне следовало быть умнее. — Что ты с ним сделаешь? — спросил он, крепко вцепившись в руль. Он стал ещё более серьёзным и деловым, чем прежде, если это вообще было возможно. — Ты о чём? — Расскажешь Совету о случившемся? Я слышала, как мой дядя вскользь упоминал Совет — они являлись избранными служащими Ордена, которые отвечают за все вопросы, касающиеся Потомков от обучения, отслеживания, анализа угроз до назначения миссии. Впрочем, мне ещё предстояло встретиться с ними лично. — Не знаю, — я пожала плечами, изучая его профиль. — Что случится, если я расскажу? — Скорее всего его приговорят к смерти. — Его что? — мои глаза расширились от ужаса. — Его убьют, Джемма, — проговорил Габриэль без запинки. — Его оставили в живых только потому, что он Потомок и сможет контролировать себя и не будет опасным для людей. — Он посмотрел на меня холодно. — Попытка убийства одного из их Воинов говорит не в его пользу. Это определенно основание для приговора. Бог свидетель, я ненавидела Доминика Хантингтона с яростью извергающегося вулкана, и больше всего я желала никогда снова не видеть его лица… Но хотела ли я, чтобы он умер? — Я знал, что это лишь вопрос времени, — продолжил он отстраненно. — И я готовился к этому. — Ты готовил себя к его смерти? Я не могла не сочувствовать ему. Независимо от того, как я относилась к Доминику, он всё ещё оставался его братом. — Я готовил себя к тому, что сделаю, когда придёт время, — уточнил он. — Я поручился за него и знал цену, которую заплачу, если всё плохо сложится. — Не понимаю, — сказала я, вдруг почувствовав будто мы говорим каждый о своем. — Какую цену ты заплатишь? Он ответил, не глядя на меня. — Цена — исполнить приговор и исправить ошибку. — Исполнить — подожди, что? Это нелепо, — возмутилась я, недоверчиво качая головой. — Они не могут отправить тебя убивать собственного брата. — Я слышала нервные нотки в собственном смехе, хотя ничего забавного тут не было. Он промолчал. — Могут? — я подавила растущее раздражение. Я даже не преставляла, в каком он положении. — Я — Потомок Воителей, Джемма. Моя мать была Воином, как ты, — он кивнул в мою сторону, гордость наполнила его глаза. — Хоть я теперь Воскрешённый, моя миссия не изменилась, как и моя верность Ордену. Мой долг превыше всего — защитать человечество и следовать приказам вышестоящих. Это то, для чего я создан. Я опешила от его непоколебимой решимости. Даже убийство не могло его остановить. Никогда не видела такой преданности чему-либо, кроме себя. Это поразительно. — У меня нет сомнений по поводу моих обязательств, — продолжил он. — Я знал, какие будут последствия, когда просил снисхождения. Думал, что у него есть надежда на спасение, но ошибался. Доминик никогда не изменится. Такова его сущность. — Почему он такой? — задумалась я. — Ты, кажется, так предан всему делу Потомков Воителей, — сказала я и заметила, как Габриэль нахмурился от выбранной формулировки. — Почему Доминик нет? — Во-первых, он не Потомок Воителей, — ответил он, взглянув на меня. — Мой отец женился вскоре после смерти моей матери. Доминик — от второго брака. — Ой. Так вы единокровные братья? — Это объясняло то, что они, на мой взгляд, не имеют ничего общего ни внутри, ни снаружи. Габриэль кивнул. — Доминик — Перевёртыш. Его мать была Потомком Ангелов Хранителей, так же, как мой отец. Он полностью принадлежит этой фракции. Чистокровный.