— Он Потомок Ангелов Хранителей? — с ужасом повторила я. — Это невероятно. — Это не слова в твоей книге Ангелов, Джемма. Хранители — чрезвычайно мощные существа. Они известны как Заступники Человека из-за их боевых навыков и способности принимать форму животного, чтобы защитить свою цель. Они сильны и безжалостны, и никогда не следует относиться к ним легкомысленно — Поверь мне, — усмехнулась я, — и не намеревалась так относиться. — Голова шла кругом. — Ты сказал, принимать форму животного? — Да. Большинство Ангелов обладают способностью трансформироваться, но у Хранителей и их Потомков это врождённое. — Выходит, Потомки Хранителей могут менять внешность? — спросила я, немного испугавшись этого откровения и вытекающих из него выводов. — Да. Я с трудом проглотила ком в горле. — Даже Доминик? — Даже Доминик, — стойко ответил он. — Он может обернуться любым животным, но, чтобы превратиться, нужно лишить того жизни. — Это правда… пугающе, — сказала я, совершенно сбитая с толку всей этой новой информацией. — Даже не могу представить такое. — На самом деле это довольно увлекательно. Само превращение… — Спасибо, — прервала я, вскинув руку вверх, чтобы остановить его. — Я не прошу демонстрировать или чего-то ещё. Габриэль кивнул. — Я забываю, что всё это для тебя в новинку. Представляю, как сложно принять всё сразу. — Ты понятия не имеешь насколько, — ответила я, потирая виски. — Я всё ещё пытаюсь переварить ту часть, что являюсь Воином, а Доминик — Потомком Ангелов Хранителей — Не ведись на имена и титулы, — сказал Габриэль, заметив моё выражение лица. — Они все просто отдельные фракции Анакимов, отражающие различные ветви происхождения. И он может быть одним из Потомков, но по-прежнему оставаться личностью со своей собственной волей. Мы все такие. К сожалению, имея свободу воли, Доминик всегда тяготел к темной стороне вещей. Я это заметила. — Он всегда был таким? — Не могу вспомнить, чтобы когда-то он был другим. — Уверена, тебе от этого не легче… — убить его, добавила я про себя, не произнося этого вслух. — Подозреваю, что нет, — он повернулся, чтобы посмотреть мне в глаза. — Это значит, ты приняла решение? Ответ казался железобетонным, словно тяжелый молоток, тянущий вниз своей неподъемностью. Доминик был монстром. Если я сообщу Совету о том, что он сотворил — едва не убил меня этой ночью — его казнят за это. И несмотря на то, что он истерзал меня, несмотря на мою ненависть и то, что он не совсем человек и может даже заслужил наказание за совершённое, я буду чувствовать себя не в своей тарелке, если расскажу и заставлю парня, который спас мне жизнь, убить своего собственного брата. Я никогда не смогла бы так поступить. — Я решила ничего не говорить. Он заморгал, удивлённый моим решением. — Не уверен, что ты понимаешь серьёзность ситуации, — возразил Габриэль. На самом деле, я и сама была не уверена. — Думаю, тебе прежде следует обсудить это с Тессой… — Нет! — я решительно покачала головой. — Я не хочу, чтобы она знала. Не хочу, что вообще кто-то знал. От этого будет только хуже. — Для меня. Если Тесса об этом узнает, она, без всякого сомнения, доложит об этом дяде, а я не хочу, чтобы у него было ещё больше рычагов давления на меня, чем уже есть. Никому нельзя об этом знать. Я совершила ошибку, я это признаю, но всё уже закончено и забыто. Этого больше не повторится. — Пообещай, что ничего ей не расскажешь. Могу только представить, что он думал обо мне — о моём решении молчать. Он, наверное, считал меня легкомысленной и глупой или наивной относительно опасности, исходящей от Доминика. Или, возможно, он испытал облегчение. Как бы там ни было, он не произнёс ни слова. Просто кивнул, и, слава богу, оставил эту тему. Я переключила своё внимание обратно на шумящие деревья за моим окном и мысленно молилась, чтобы не пришлось сожалеть об этом решении на смертном одре. Глава 18. Невидимая сторона Я, казалось, часами лежала на спине, наблюдая за лунным светом, лившимся через окно спальни, и старалась осознать произошедшее сегодня. Всё, от чего я бежала, словно хлынуло в мои мысли, будто в голове прорвалась плотина. Всё, с чем я боялась столкнуться: кем я была, кем должна быть и что нужно делать. Что случится с моей жизнью, за которую я так отчаянно цепляюсь? Что станет со мной? Груз этих вопросов невыносимо давит на плечи, а последствия непреодолимы. Я ещё не готова ни к правде, ни к будущему, ни к ответственности, но знаю, что так продолжаться не может, потому что стоять на месте гораздо опаснее, чем двигаться вперёд. Для меня это больше не вариант. Так что же мне остаётся? Я знаю, что не готова защищать людей от вампиров, и, честно говоря, не уверена, что хоть когда-то буду готова. Но и сидеть на месте и ждать смерти мне не хочется. Я слишком молода, чтобы умереть. Я ещё не успела пожить. Выбор у меня есть. Так себе, но всё-таки выбор. Я могу спрятаться, укрыться ото всего мира и ничего не делать, моля Бога, чтобы Доминик или подобные ему не стали снова меня искать. Или я могу стать такой, какой меня хочет видеть дядя, и всю жизнь каждый день заходить в клетку со львами. В любом случае, ничего хорошего. Я ломала голову в поисках выхода, какого-то компромисса, позволившего бы мне жить по-прежнему. Найти золотую середину и не бросаться из крайности в крайность. Ответ лежал на поверхности. Если я хочу, чтобы у меня были шансы победить, мне нужно хоть что-то для этого сделать. Я должна подготовиться к следующему разу — как мне и говорил Трейс. Чтобы я могла защитить себя. Нанести ответный удар. Выжить. И что бы я ни думала, как бы себя ни обманывала, это и есть реальность: жизнь или смерть, сопротивление или гибель, я или они. И я выбираю себя. *** Утром я проснулась на удивление отдохнувшей, несмотря на привычный кошмар, и впервые за долгое время почувствовала, что достигла душевного спокойствия. Приняв решение и выбрав свою судьбу, я ощутила сладкое избавление, и не могла не поддаться его живительной силе. Прежде чем рискнуть выйти из комнаты, я внимательно изучила отражение в зеркале и с удивлением заметила, что два прокола на шее практически зажили всего за одну ночь. В этом было что-то нереальное, и, хоть это и пугало, я всё же почувствовала облегчение: по крайней мере мне не придется думать, как объяснить выразительные раны дяде, или скрывать следы каким-то невзрачным шарфиком на работе. Переодевшись в рабочую униформу, я украдкой бросила ещё один взгляд в зеркало и поспешила вниз поговорить с дядей Карлом. Он сидел за столом в кабинете и изучал счета и другие бумаги. При моём появлении на его лице отразилось крайнее удивление. — Я думал, ты ночуешь дома у Тейлор Валентайн, — сказал он, нахмурившись. Употребление им полного имени Тейлор вызвало у меня улыбку. — Решила вернуться домой после вечеринки. Захотелось поспать в своей кровати, — сказала я, сев напротив него в кожаное кресло. — Всё в порядке? — спросил он, сняв очки и положив их на стол. В его взгляде читалось беспокойство. Я нервно вдохнула, готовясь рассказать изменённую версию произошедшего. — После вечеринки на меня напал Воскрешённый, — произнесла я с пугающим спокойствием. И, увидев, как округлились его глаза, быстро добавила: — Со мной всё в порядке, мне удалось сбежать. Ничего не случилось. Враньё вылетало из меня как из пулемёта. — Ради всего святого, Джемма, почему ты не сообщила об этом вчера? Мы могли бы послать кого-то за ним. — Не подумала, — сказала я, пожимая плечами. — Просто хотела вернуться домой. Дядя недовольно вздохнул, хотя в его взгляде, кажется, мелькнуло некоторое понимание. Разговор явно ушёл не в ту сторону. Нужно вернуть его в нужное русло. — Дядя, я на самом деле рада, что это случилось, хоть и было страшно, потому что это заставило меня кое-что понять. Он с любопытством посмотрел на меня, не понимая, к чему я клоню. — Это заставило меня понять, в какой опасности я нахожусь, — сказала я, — и что буду лёгкой добычей, если продолжу и дальше засовывать голову в песок. Он откинулся в кресле и задумчиво кивнул, словно какое-то время пытался смириться с этой ситуацией. Я тоже пыталась принять эту реальность, принять тот факт, кем я являюсь и что должна сделать. До сих пор я не могла признать, что это и есть моя судьба, и хоть я и сопротивлялась изо всех сил, альтернативой было бродить в потёмках, оставаясь слабой и беззащитной перед хищниками вроде Доминика. Этого мне совершенно не хотелось. — Я хочу, чтобы вы разрушили заклятье, — уверенно заявила я. Если заклятье подавляет мои способности — не даёт чувствовать Воскрешённых — то я хочу покончить с ним. Его губы расплылись в улыбке, а глаза расширились, отражая комнатный свет: