В общем, дурачились от души. Мы с Верой по-прежнему общались как друзья. И лишь иногда заходили на территорию, на которой обычно случается нечто большее, чем дружеское общение. Всё-таки забота и переживания друг за друга выдавали наши чувства с потрохами. Примерно через месяц после начала тура я не смог доиграть концерт в Новосибирске из-за мощного удара током, который прошёл через меня, когда мне пришлось собственноручно исправлять технические неполадки вместо пьяного работника концертного зала. Мне даже вызывали скорую помощь, но в итоге всё обошлось лёгким испугом. Несмотря на то, что меня давно не било током, а до обращения к врачам после подобного и вовсе никогда не доходило, сильнее впечатлило не это, а то, как Вера переживала за меня! Я на мгновение даже подумал, а не купит ли она билет на самолёт, чтобы проверить, не занимаюсь ли я бравадой, когда говорю, что со мной всё в порядке. Мы созвонились по видеосвязи, и я стал изображать, что не могу дотронуться до кончика носа и тычу пальцем себе в глаз, а потом с трудом связываю слова и заплетающимся языком говорю в камеру: — Ты кто такая? Я тебя не знаю! — Вот теперь вижу, что ты в порядке, — засмеявшись, сказала Вера. И в то же время, если Вера куда-то уезжала по делам и должна была возвращаться поздно вечером, мне, будучи на другом конце страны или за границей, непременно требовалось знать, нормально ли она добралась до дома. И, конечно же, в такие моменты во мне порой и ревность просыпалась, так как мы не говорили на тему личной жизни и иногда я думал, что Вера вполне могла бы уже найти себе кого-то другого. Или вновь наладить отношения с Киром — я был уверен, что, пока тут гастролирую, друг старается изо всех сил, пытаясь вернуть жену. Но всё же в первую очередь во мне включалось банальное переживание за близкого человека. Я просто хотел знать, что с Верой всё в порядке и что ночные улицы никак ей не навредили. Несмотря на то, что тур проходил восхитительно, хоть и не без сложностей, я получил кучу опыта и эмоций, сильно сдружился с музыкантами, увидел новые города и страны и по касательной отхватил немного любви от фанатов группы, но я всё равно ловил себя на мысли, что хочу вернуться как можно быстрее. В один из вечеров в отеле на другом конце страны я даже решил перечитать договор, который заключил перед началом гастролей. Я намеревался выяснить, могу ли вернуться до окончания тура, учитывая то, что я работаю с напарником, который уже показал себя отличным световиком, способным достойно подменить меня в случае чего. Помимо желания поскорее увидеть Веру и расставить наконец все точки над «и», меня тянуло назад и кое-что другое — у папы появился какой-то секрет! Я не пытался его раскрыть, но по недомолвкам заметил, что какие-то перемены у отца явно случились. Он зачастил ездить на дачу и уходил от ответов на некоторые вопросы. Было непохоже, что он скрывает что-то страшное вроде болезни, поэтому я решил дождаться возвращения, а там и выпытать, в чём тайна этого крепкого орешка. До жути было любопытно узнать, что же у него такое происходит. Но договор, естественно, не предусматривал возможность расторжения в случае изнеможения от зуда любопытства или острой любовной недостаточности. В общем, Костя-профессионал утихомирил Костю-романтика и сказал своё веское: «Работаем до конца тура!» 90 Вера После случившегося в театре меня немного поколошматило, причём я не сумела определиться, от чего конкретно — причин было слишком много, — но быстро отпустило. Благодаря Кате, в детские проблемы которой я погрузилась, как только вернулась к свёкрам. А потом Костя написал про свой отъезд, и я резко выдохнула. Отлично! У меня есть время, чтобы всё нормально обдумать. И я действительно много думала те два месяца, что Вершинина не было в городе. Даже перечитывала наши старые переписки — и с Хэнгом, и с Костей — и пыталась рассуждать. Порой меня разрывало на части от желания хорошенько наподдать рыжему за ложь, но… шло время, и я начала его понимать. Забавно, потому что Кира, который пока ещё значился моим мужем, понимать совсем не хотелось. Хотя в его рассуждениях была логика — не моя, а его, — но вникать в неё не было желания. Для меня это было сродни чему-то невероятному — пытаться понять предательство близкого человека. Всё равно что признать: он имел на это право. Я не могла это принять, и отсекла Кира от себя вместе с его причинами. А вот Костя… Да, я порой называла его рыжим предателем — но если уж быть честной с собой, то никаким предательством его поведение не было. Нехорошим поступком — да. Глупостью — безусловно. Порой трусостью — однозначно. Но что бы я стала делать, если бы была на Костином месте? Если бы это я первой догадалась, с кем разговариваю? Мне хотелось думать, что я не стала бы обманывать Вершинина, призналась бы сразу. Но… вот только он уточнил, что понял всё после того, как впервые довёл меня до оргазма. Признаваться? После такого? Ну уж нет, я бы со стыда сгорела в процессе. Значит, и он испытывал нечто подобное. А ведь я помню, как мне тогда казалось, что Хэнг пытается меня избегать… И примерно в это же время я сама начала замечать интерес Кости ко мне. Вот бедняга! Его должно было здорово колбасить. Как ни крути, на тот момент хорошего решения не было. Если бы Костя кинул меня как Хэнг, то эта ложь всё равно осталась бы между нами. Признаться он не мог — трусил. Я бы тоже не смогла, да. Вот и продолжал балансировать на грани… пока всё не зашло слишком далеко. Ну и в итоге Костя всё же признался! Да, поздновато и когда я сама начала догадываться, но признался! В отличие от того же Кира. И я решила оставить эту дурацкую ситуацию с Луной и Хэнгом в прошлом. Я верила, что Костя не хотел ничего плохого — и это было главным. Но что насчёт «быть вместе»? Да, я шутила каждый раз, когда Костя задавал этот вопрос в переписке. А что мне оставалось? Не признаваться же, что я безумно нервничаю? И потому что странно и страшно переходить из дружеского формата в… какой-то другой. И потому что я слишком хорошо понимала, что когда-нибудь это кончится мордобоем. Ну не простит Кир Костю! И обязательно полезет выяснять отношения. Тут даже на Таро не нужно было гадать. Да и свёкры… Я очень дорожила Антониной Павловной и Алексеем Дмитриевичем, и мне вовсе не хотелось, чтобы они думали обо мне плохо. А Кир в горячке наверняка им наплетёт что-нибудь… Да и в целом ситуация неприглядная. Почти бывшая жена и… почти бывший лучший друг. Я знала, что эта ситуация сложилась только из-за предательства Кира, но со стороны точно будет смотреться иначе. И мне было бы безразлично, если бы не свёкры. Я безумно не хотела их терять! Тянуло ли это всё на причину не быть вместе с Костей, я поначалу не знала. Но… время шло, раны затягивались, шрамы переставали саднить, страхи начинали постепенно казаться смешными и нелепыми… И я всё сильнее склонялась к мысли о том, что нам нужно хотя бы попробовать. На контрасте с Костей — общение с ним доставляло мне радость, как и всегда, — Кир, который так и не смог смириться с нашим разводом, раздражал как никогда. И пробовать восстановить семью мне абсолютно не хотелось, о чём я многократно говорила, но он не воспринимал эту информацию. Кир отчаянно старался, и мне даже было его жаль. Он нашёл нам с Катей квартиру в том же районе, неподалёку от детского садика, куда я собиралась отдавать дочку осенью. Оформил её на нас, отказавшись от любых претензий, и заплатил половину стоимости — я подозреваю, что потратил все накопленные деньги, а может, и кредит взял. Обещал, что за пару-тройку лет всё выплатит, чтобы, как он сказал, «я не переживала». Квартира мне нравилась. Она была двухкомнатной, и уже с мебелью, и с маленькой уютной лоджией, на которой стоял диванчик. На этом диванчике я полюбила отдыхать, пока Катя днём спала. Читала и переписывалась с Костей, когда он не был занят. И мечтала, как мы будем сидеть здесь вдвоём… В мои мечты постоянно вмешивался Кир, присылая цветы и подарки, и жизнь постепенно превращалась в квест «Как отделаться от почти бывшего мужа и вернуть ему его презенты». Я даже пыталась говорить об этом со свёкрами, но толку не было. Да и они в этой ситуации находились на стороне сына, рассчитывая, что Кир всё-таки сможет переломить моё сопротивление. И однажды вечером, примерно за неделю до возвращения Кости, я призналась во всём Антонине Павловне. Хотя нет, не во всём. Я не рассказала о Хэнге и Луне. Только о том, что мы с Вершининым стали больше общаться после моего переезда к свёкрам и как-то так получилось… — Ясно, — вздохнула Антонина Павловна. Она выглядела очень расстроенной. — Я давно думала, что у тебя кто-то появился, но Костя мне в голову не приходил. Да… для Кира это будет большой удар, если вы всё-таки… — Костя пока в отъезде, и мы дали себе это время, чтобы подумать, — негромко сказала я, испытывая дикое смущение. И попыталась оправдаться: — Я понимаю, что Киру будет больно, но мы же не специально! — Да не оправдывайся, — махнула рукой тётя Нина. — Я знаю, что не специально. И ты, и Костя — хорошие ребята. Да и ты ему всегда нравилась, ещё со школы, он просто этого не понимал в силу возраста и упрямства. — Думаете?.. — Конечно. И он тебе нравился. Ваши чувства родом из детства, Веруш, но сумеете ли вы сохранить и преумножить их сейчас? Да, это был хороший вопрос… На который я очень хотела ответить положительно. — Мы постараемся… — В любом случае — если ты переживаешь, что мы с Лёшей будем хуже к тебе относиться теперь, то не стоит, — подытожила Антонина Павловна. — Ты ничего плохого не сделала. Мы всегда будем относиться к тебе как к дочке, Веруш. Я прослезилась и кинулась обниматься. 91 Вера Дни до приезда Кости я считала, как ребёнок считает дни до Нового года. Волновалась, убирала квартиру, постоянно переставляя предметы с места на место, и даже начала готовить Катю к тому, что к нам в гости придёт «дядя Костя». Дочка, конечно, уже не помнила, кто это такой, но слушала с интересом и радостью — гостей она любила. Единственным, что меня беспокоило, был Кир. Нас наконец развели два дня назад — Косте я об этом не сообщила, решив сделать это при встрече, — и я предполагала, что это станет для бывшего мужа причиной умерить свой пыл. Однако я ошиблась. Кир придумал новую тактику, которая была как лом, против которого нет приёма, — он, зная, когда мы с Катей гуляем, стал подкарауливать нас на улице и, пользуясь любовью дочки, набивался в гости. Я бесилась и раздражалась, просила не делать так, но Кир только строил обиженную физиономию и возмущался, что я лишаю его общения с дочерью, а он вообще не ко мне приехал, а к Кате. Я не знала, как этому противостоять. Не могла же я сказать: «Не приезжай, Кате ты не нужен»? Разумеется, дочка радовалась, когда видела папу. И Кир изо всех сил делал вид, что он и вправду только к ней и приехал — строил из себя идеального отца. Кормил, играл с Катей весь вечер, а потом покорно уезжал, не пытаясь остаться. Но я не сомневалась, что подобную покладистость бывший муж демонстрирует временно — пара недель, и он начнёт действовать по-другому. И как же мне не хотелось скандалить при Кате! Но я чувствовала, что без скандалов вряд ли обойдётся — Кир был слишком навязчив. Да и у меня были на жизнь другие планы, я не собиралась бегать от бывшего мужа. Вопрос нужно было решать, и решать поскорее, поэтому я… Да, я совершила нехороший поступок. Зная, что Кир наверняка подъедет к дому, когда мы с Катей будем вечером гулять на детской площадке, я назначила на это же время встречу с Костей. 92 Костя Мы с Верой договорились встретиться на следующий день после моего возвращения с гастролей. Честно говоря, я бы и в тот же день примчался к ней, несмотря на то, что наш самолёт прилетал за полночь. Но не хотелось давить на Веру таким напором, я же не знал, что она решила насчёт нашего с ней будущего. Я подъехал к дому, в котором Вера стала жить с недавних пор. В разговорах с ней мы мало упоминали Кира, но как-то раз вскользь она поведала, что он сильно помог ей с жильём и теперь у них с Катей новоселье. Я не стал заезжать во двор, чтобы не выискивать место для парковки, а вместо этого остановился в первом же попавшемся месте недалеко от нового дома Веры и дальше пошёл пешком. Моё солнце я узнал сразу, несмотря на то, что она сидела на скамейке спиной ко мне и была одета в незнакомую мне одежду. Подобравшись ближе, я заметил и Катю, игравшую в песочнице с другими детишками. Ох, сколько раз за минувшие девять недель я представлял эту встречу! Сколько раз я думал, что мне скажет Вера, как ответит на все те бесчисленные варианты вопроса, придуманные нами в переписке. Я глубоко вдохнул и сел рядом с ней. Просто подошёл сбоку и сел, как сделал бы незнакомый человек. Я с волнением смотрел на её лицо, предполагая, что в первой эмоции, которая отразится на нём, я всё увижу и всё пойму. Но, когда это случилось, я не сразу поверил… Вера неожиданно развернулась, намереваясь посмотреть, кто это к ней подсел, и мгновенно расплылась в такой солнечной улыбке… в такой… Ради этой улыбки стоило ждать и два месяца, и годы, а может, и несколько жизней. Вера придвинулась ко мне, положила голову на моё плечо, а затем взяла меня за руку. Нас окружал май месяц. Не такой жаркий, чтобы претендовать на летнюю погоду, но и не настолько холодный, чтобы не давать надежды на тёплые деньки.