Проводив со двора вдову, я вернулась в гостиную. Тайка, помахивая фотографией, словно веером, встретила меня вопросом: – Анька… А Алиска тут и правда… не голая? – Правда, – хмыкнула я. – А похоже. – Конечно, похоже! Слышала бы ты, как Эмма прошлый раз на нас с Лисой орала! Подружка насмешливо поморщилась: – Зато в этот раз она была сама деликатность! – И снова уставилась на Алискин снимок, задумчиво склонив голову. – А знаешь, что я тебе скажу? Вдове твоей сегодня было плевать, простишь ты её за тот случай или нет. Зато картину получить ей и в самом деле хотелось. – Это как ты определила? – Психология, Анечка, психология! Хочешь узнать истинные намерения человека – последи за его жестами, за взглядом… Даже перемена позы может говорить о готовящихся намерениях. – Так чего же Эмма, по-твоему, добивалась? – Откуда ж мне знать, чего она добивалась? Одно могу сказать: фотографию она отдала, чтобы показать, что о ссоре жалеет. Это жест примирения, в ответ на который Алиска должна была портрет мужа отдать, а не послать Эмму куда подальше. То, что Алиска уехала, для неё точно было неожиданностью. Она до последнего надеялась, что та дома, просто выходить не хочет. Я конечно не удержалась: – Ты всегда такая умная или в данном конкретном случае? В смысле, ты могла бы заранее определить, что «Мерседес» тебе под зад даст исходя из того, как он едет? Мегрэнь рассмеялась, вспомнив, видимо, пару забавных эпизодов сегодняшнего бурного дня. Однако ответить не успела, поскольку нашу беседу в очередной раз прервал звонок с улицы. – Что-нибудь в поведении предвещало, что она вернется? – зловредно хихикнула я. – Иди, глянь на её позу! Тайка пульнула в меня маленькой диванной подушкой и пошла к дверям: – Вдова сегодня не вернётся! Это наш бельгиец с велосипедом, пари держу! Жаль, что принять пари я не успела, поскольку, глянув на экран, Мегрэнь вдруг удивленно вскрикнула: – Батюшки! Это что ещё… за… сарделька? Этого вполне хватило, чтобы через секунду я оказалась возле видеофона. В сумеречном квадрате экрана и впрямь маячило нечто странное. Какой-то рябой блин… Или тарелка? А из-под неё высовывалась… Ну не может же, в самом деле это и вправду быть сарделька? Интуиция меня не подвела. Пёстрая тарелка чуть качнулась назад, и я разглядела между ней и сарделькой блестящие пуговки темных глаз. Я захохотала, согнувшись от смеха пополам. – Вот идиот! – с сердцем выругалась Тайка. Моего веселья она явно не разделяла. – Какого ж чёрта он суёт свой рубильник прямо в камеру? Мне ж бог знает, что померещилось! Что это ещё за придурок? Ты его знаешь? Я затрясла головой, всё ещё не в силах успокоиться. – И что же делать? – продолжая разглядывать колоритного кавказца в кепке-аэродроме, растерянно заморгала Мегрэнь. – Да прекрати ты ржать как кобыла! И правда, не дача, а сумасшедший дом! Меж тем новый гость, явно неудовлетворенный положением дел, активизировался. Стуча согнутым пальцем в ворота, он нараспев затянул: – Алиса-джан, это я! Это я! Не бойся, открывай, Алиса-джан! Это я, Алишер! Мегрэнь снова взглянула на меня, я пожала плечами. Ни о чём таком я и слыхом не слыхала. – Алиса-джан! – не унимался незнакомец по имени Алишер. – Ты дома? Открывай, у меня дело к тебе есть! Не зная как поступить, Тайка едва не взвыла. Любопытство раздирало её на части, но пускать в такое время в дом неизвестного мужика было боязно. – Так притащила же ты сюда Александра! – вдруг отчего-то брякнула я и сама удивилась своей храбрости. – И правда! – так же неожиданно согласилась подруга и лихо хлопнула ладонью по кнопке. – Ну не убьет же он нас, в конце концов? Замечание мне не понравилось, но теперь уж было поздно. Спуститься с крыльца во двор мы не решились. Особенно этому поспособствовало последнее Тайкино высказывание. – Что вам нужно? – завидев шагающую по дорожке невысокую мужскую фигуру, громко спросила я. – Вы кто? Кавказец подошёл поближе к крыльцу, остановился и, вглядевшись в наши напряженные лица, удивленно развел руками: – Вах! Какие жэнщины здесь! Как цветы в моем саду. Вот такие розы там у меня! Прэ-экрасные! Розы не особенно ему поверили, но чуточку расслабились. Несмотря на размеры обонятельного органа, вживую незнакомец совсем не казался опасным. – Вы к Алисе, наверное? Он живо кивнул: – Точно! Я сосед, нэдалеко тут живу… Меня Алишер зовут! – Услышав это мы облегченно вздохнули. – А где сама Алиса-джан? – Уехала, – пояснила Тайка. – Несколько дней не будет. Передать ей что-нибудь? Но гость огорченно всплеснул руками: – Вах! Уехала! А моя тётя Мадонна приехала! Как же тэперь быть? Мы с Тайкой глубоко прониклись его горем, правда, в суть проблемы не въехали. – Не знаю, – пожала я плечами. – А ей что, жить негде? – Кому? – не понял он и даже перестал сокрушенно качать кепкой. – Ну-у… тёте? – Зачем жить нэгде? – вознегодовал, оскорбляясь за тётю, племянник. – У меня в доме двенадцать комнат! Что мне для тёти Мадонны – жалко? С готовностью поверив, что не жалко, мы молчком заморгали на занятного визитёра. Тот в ответ моргал на нас снизу, забавно топорща чёрные джигитские усы. Вид у него был почти несчастный. – Она так об этом мэчтала! – не в силах смириться с Алискиным отсутствием, с болью в голосе воскликнул Алишер. Всей душой жалея нашего гостя, я всё-таки уточнила: – Кто «она»? Алиска? О чём мечтала? – Вах! – воздел руки к небу наш гость. – Тётя! Тётя Мадонна! Я же тебе говорю: «Моя тётя Мадонна!» А Алиса-джан говорила: «Как только, Алик-джан, приедет твоя дорогая тётя Мадонна, приходи сразу! Я такой портрет нарисую, ей очэ-энь понравится!» «Стоп! – сказала я себе самой, – стоп, Аня! Алик-джан… Алик… Алик? Кто такой этот Алик? Кто говорил про Алика? Алиска… А что говорила? – Я схватилась за лоб, стараясь отстраниться от трескотни гостя и сосредоточиться. – Лиса упоминала о нём, когда рассказывала что-то о своих нынешних проблемах… Кому? Мне и Бублику? Нет… Мне и… братьям! Точно! Богатый бизнесмен, у которого родни, как у кота блох!» Я обрадовалась, возгордившись своей чудесной памятью и, не отвечая на недоуменные Тайкины взгляды, радостно воскликнула: – Ах, так вы Алик! – Тот в изумлении заткнулся. – Проходите в дом, пожалуйста! Конечно, Алиса про вас много рассказывала! И про родственников ваших… И про… Едва не брякнув: «Про блох!», я вовремя прикусила язык и пригласила Алишера в гостиную. У меня было, о чём его расспросить. – Алишер, это ведь вы рекомендовали Алису соседу вашему… Аркадию Самарину? Ну тому, которого застрелили недавно? – приступила я, едва мужчина опустился в то же самое кресло, где несколько минут назад сидела Эмма. Кавказец с усердием следил за витиеватым развитием моей мысли. Вернее, за её скачками. – Вах! Да, да! Застрэ-элили прямо в доме! Я тэпер у себя в каждой комнате видэ-эокамеры поставил! Если… – Самарин искал художника? – решительно перебила я Алишера, с большим воодушевлением отклонившегося от заданной темы. – Какого художника? Гдэ? – уставился тот на меня, и я поняла, что сейчас начну злиться: – Самарин хотел заказать семейные портреты? Алишер в раздумье пожал плечами: – Нэ-э знаю… Может хотел… – А то, что Алиса портреты пишет, вы ему рассказали? – Нэ-эт! Зачем? Он нэ спрашивал. Я чуть рот не открыла. Неужели я напутала? Но я точно помню, что Лиса… – Может, вы его жене говорили? – с надеждой заглянула я в чёрные глаза собеседника, но он без раздумий тряхнул головой: