– Тайка, – не вытерпела я и ткнула её в бок, – кто такой этот Шверг? – Ювелир! – прикрыв рот ладошкой, прошипела та, одновременно прислушиваясь к тому, что говорит по телефону охранник. – Первая попавшаяся гольтепа с улицы к нему не попадёт. Он человек авторитетный и время своё ценит дорого… Меж тем охранник вежливо погукал в трубку и кивнул нам головой. Мы живенько просочились во двор, и Мегрэнь уверенно направилась к одному из подъездов. Похоже, она здесь бывала. Проигнорировав лифт, Мегрэнь пошла наверх пешком. Да и грех было не пройтись по такой чистой лестнице с ковровой дорожкой и лакированными дубовыми перилами. – Нам на третий этаж… Ювелира зовут Зиновий Михайлович. – А этот ювелир тебе кто? – Друг, – не задумываясь, отозвалась Мегрэнь и, оглянувшись, озорно наморщила нос: – Вот интересно: увидишь – сколько дашь ему лет? Мне это вовсе не было интересно. Гораздо интереснее было, зачем понадобилось к нему идти? Хотя… Если ему лет двадцать пять… Тридцать… Наверху послышался звук открываемой двери. Мы подошли к последнему пролёту, и я увидела возле перил высокого поджарого старика в домашней бархатной куртке с атласной оторочкой. Шейный платок тёмно-свинцового цвета благородно оттенял аккуратно зачесанные длинные седые волосы. Но возможно именно из-за цвета платка взгляд старика казался тяжелым. Я отчего-то оробела. – Таисия! – вдруг воскликнул старик, разглядев Тайку, и взгляд его моментально изменился, словно посветлел. – Добро пожаловать! Рад вас видеть… Та тоже встрепенулась и радостно защебетала: – Здравствуйте, Зиновий Михайлович! – Мы одолели последние ступеньки, и ювелир приветливо пожал протянутую Тайкину ладошку. – Знакомьтесь, это Анечка Шмелёва… Старик величественно склонил седую голову: – Рад… Очень рад… Зиновий Михайлович! – Аня! – пискнула я, всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке. Твёрдый властный взгляд старого ювелира смущал. – Здравствуйте… Хозяин любезным жестом пригласил нас в квартиру, помог снять верхнюю одежду и решительно пресёк мою попытку разуться. Жилище ювелира наверняка по достоинству оценил бы Александр Ли: куда здесь не падал взгляд, на язык просилось одно слово – антиквариат. Мебель словно была отражением своего хозяина: благородная, величавая и строгая. В прихожей стояли огромные шкафы тёмного дерева с резными боковинами, и едва не половину стены занимало зеркало в затейливой бронзовой раме. Шверг пригласил нас в просторную гостиную с большим овальным столом, окруженном массивными велюровыми стульям с витыми ножками. Прямо над столом висела огромная трехъярусная хрустальная люстра. Длинные тонкие подвески чуть заметно колыхались, разливая по стенам сотни разноцветных солнечных зайчиков. – Сейчас подадут чай, – отодвигая для нас с Мегрэнью пару стульев, кивнул ювелир. – Присаживайтесь… Он задал нам обеим несколько вежливых вопросов о погоде и самочувствии, и не менее вежливо выслушал ответы. И лишь после этого позволил себе расспросить Мегрэнь о её делах, о Юрке и его жене Светлане. Я конечно в беседу не лезла, сидела, помалкивала, украдкой оглядывая обстановку. На стенах гостиной висели картины и несколько фотографий в рамках. Моё внимание привлекала фотография красивой пары в необыкновенной рамке золотой чеканки. Фото было старое, чёрно-белое, однако очень хорошего качества. Женщина улыбалась, и блеск её улыбки мало чем отличался от блеска жемчужин из ожерелья, охватывающего шейку красавицы. Элегантное платье, талия-рюмочка и тонкие гипюровые перчатки… Невольно представив своих современниц, именуемых с лёгкой руки жёлтой прессы светскими львицами, я хмыкнула. Болонки… Мочалки крашеные… Тонка грань между безупречностью и вульгарностью. Впрочем… Я вновь вернулась к снимку. Мужчина в дорогом светском костюме стоял чуть позади, и взгляд его был устремлён не в объектив, а на свою спутницу. На миг показалось, что в глазах статного красавца застыла какая-то потаенная печаль, но это, конечно, была лишь игра оттенков несовершенной черно-белой фотографии. Мужчина смотрел решительно и твёрдо, как и положено смотреть мужчине. В его плотно сжатых губах и резко очерченной линии подбородка угадывался характер, сила воли и, вероятно, жестокость. Выдержать такой взгляд непросто, но женщина, к которой он обращён, знает, что есть на свете плечо, на которое она может опереться… Постойте-ка! А ведь мужчина на фотографии… сам Шверг? Давний чёрно-белый снимок увёл мою фантазию столь далеко, что мне понадобилось время, чтобы вернуться. – Чай, Анечка… – Мегрэнь осторожно теребила меня за руку. Уверяю вас, в любой другой ситуации она со словами: «Анька, не спи, замёрзнешь!», просто пнула бы меня под столом ногой. Я оторвала взгляд от стены и огляделась. На столе уже стояли чашки, пирожные, печенье и конфеты. Невысокая полная женщина в переднике аккуратно расставила перед нами розетки с клубничным вареньем и тихо удалилась. – Так что же, девушки, вас интересует? – вежливо подождав, пока мы с Тайкой пару раз основательно приложимся к варенью, спросил хлебосольный хозяин. – Если я правильно понял, вас заинтересовало колье с названием «Путь Бога»? Тут я сообразила, что тема Тайкиной учёбы и Светкиной беременности исчерпана и мы перешли к делу. Что ж, возможно Мегрэнь и права: у кого, как не у ювелира спрашивать о ювелирных изделиях? – Ага, – тряхнула белобрысым хвостиком подружка, – именно «Путь Бога». Казалось, ювелир о чём-то задумался. – Это колье… как ювелирная работа, не имеет большой ценности… – Почему? – активно облизывая ложку, удивилась Мегрэнь, и я разделила её удивление, правда, молча. Лиса ведь называла там какое-то бешеное количество бриллиантов? – Оно же старинное? Ювелир ласково улыбнулся, словно разговаривал с неразумными дитятями: – Безусловно, старинное… Но и это не является его плюсом…– Мы дружно моргали на Зиновия Михайловича, ожидая, когда же он разгонит сей ювелирный туман. Оглядев наши непонимающие физиономии, он сообразил, что объяснять нужно подробно. – В изделии пятьсот семьдесят четыре бриллианта. Но! – Шверг поднял вверх указательный палец. – Это для вашего слуха звучит громко: бриллиант! Здесь идёт мелкий камень, и ценность обретает только своим количеством. Основной интерес, конечно, представляют три камня, расположенные в центре – это так называемые красные алмазы. Вы знаете, что цена цветного алмаза может в десять раз превосходить цену аналогичного бесцветного. – Лично я не знала, но кивнула. Мегрэнь кивнула тоже. – Какое-то время назад, в одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году, на аукционе красный камень весом в девяносто пять сотых карата был продан за восемьсот восемьдесят тысяч долларов! Красный Хэнкок! Мы с Тайкой дружно охнули, но не от осознания величины сделки, а от того, как это произнёс ювелир. Вероятно, это было что-то грандиозное. – Если красные алмазы самые дорогие, тогда почему «Путь Бога» не имеет большой ценности? – Я сказал: «как ювелирная работа», – поправил Тайку Зиновий Михайлович. – К тому же, понятие дороговизны и дешевизны вещь относительная… Так за что же мы ценим обработанные камни? Это четыре главных критерия… – он стал разгибать пальцы: – Цвет… Качество… Вес в каратах… Огранка и пропорции… Алмазы, вставленные в это колье, были добыты в середине восемнадцатого века в Танзании. Впрочем, согласно историческим сведениям, понятие «добыты» не совсем верно… Скорее, случайно найдены… – Вождем племени! – машинально брякнула я и смутилась. Но ювелир, улыбнувшись, кивнул: – Что-то вроде этого… В то время основная добыча велась на рассыпных месторождениях, а коренные, то бишь кимберлитовые трубки, были труднодоступны. В них под давлением порода, словно транспортер доставляет минералы к поверхности. Так, волею случая, были найдены и эти три камня. Ни размером, ни качеством они не отличались. Более того, они имели закрытые включения, что, естественно, уменьшало их цену. Такие камни после огранки значительно теряют свою стоимость… Но именно эти дефекты и сделали алмазы разительно похожими на следы. Вот тут-то и начинается история, превратившая обычные минералы в легенду… Если не считать более художественного оформления, рассказ ювелира о превращении предмета религиозного культа в ювелирное украшение мало чем отличался от Алискиного. – А кто же сделал колье? – полюбопытствовала Мегрэнь. Она слушала с таким интересом, что давно уже прикончила варенье, ополовинила коробку конфет и теперь подбиралась к вазе с печеньем. Движимая любовью к ближнему, я незаметно пнула её под столом, кратко напомнив о судьбе Винни-Пуха, побывавшего однажды в гостях у Кролика. – Существует версия, что это один из ювелиров французского двора начала девятнадцатого века, но доподлинно сие не установлено. Превратить алмазы в бриллианты, сохранив при этом их главное достоинство – сходство с отпечатком – было невозможно… На мой взгляд, была выбрана единственная возможная версия их оформления, то есть, практически первозданный вид, но, по моему глубокому убеждению, их лучше было бы не трогать вовсе. К тому же, мастер отчего-то поскупился и бриллианты окружения, как я вам говорил, малы, да и высверк, то есть блеск и игра оставляют желать лучшего… – То есть камни в колье плохо обработаны? – не поняла я. – Не то, что плохо… Качество их далеко от совершенства, а часть камней имеет «нацвет». Кстати, до середины пятнадцатого века, пока придворный ювелир Карла Смелого знаменитый Луи ван Беркем не придумал первый вариант так называемой бриллиантовой огранки, алмазы не пользовались такой популярностью! Мне почему-то стало грустно. Разложенный по полочкам, по граням, к тому же сотворенный ювелиром-скупердяем культовый артефакт на глазах превращался в безграмотную поделку. Мегрэнь тоже отчего-то сникла. Разглядывая наши скисшие рожицы, хозяин поинтересовался: – Почему вас заинтересовал именно «Путь Бога»? Уверяю вас, что существуют гораздо более занимательные истории знаменитых камней! Например, «Кохинор». Легенда гласит, что алмаз несёт на себе проклятие, а избежать его может только женщина. Владеющий им будет владеть всем миром, но также он познает и горе мира. А владеет «Кохинором» английская королевская семья… А знаменитый рубин «Чёрный принц» спас жизнь своего хозяина английского короля Генриха Пятого. Удар меча во время сражения пришёлся прямо в камень… А слышали ли вы страшную историю самого красивого голубого бриллианта? – Заметив, что мы заинтересовались, ювелир вдохновился: – И имя ему было дано, словно в насмешку – «Хоуп»! Надежда! Историю голубого бриллианта мы с Тайкой слушали, открыв рты, совершенно позабыв и о времени, и о цели своего прихода. Потом я даже порадовалась её предусмотрительности в отношении Ли. Было бы чистым свинством заставить его прождать нас в машине целый день. – Голубой алмаз весом в сто пятнадцать карат появился в Европе в начале восемнадцатого века. Его привез в подарок Людовику ХIV из Индии один банкир. Говорили, что там алмаз украшал голову каменного божества. Банкира наградили, даровали дворянским титулом, а камень огранили в виде пирамидки. Украсив себя бриллиантом, король протянул чуть больше полугода и скончался. Следующий Людовик поглядывал на камень с опаской, но всё же решился и украсил им свой орден Золотого руна. Результат был печален: сир заболел оспой и умер. Бриллиант попал к королевской фаворитке, однако счастья ей не принёс. Во время Французской революции дамочка была растерзана разъяренной толпой. Королева Мария-Антуанетта оказалась женщиной не робкого десятка, однако, завладев камнем, тоже долго не протянула – как известно, её ждала гильотина. На какое-то время бриллиант сгинул, по самой очевидной версии, к рукам его прибрали палачи, но потом всё же выплыл у известного голландского ювелира. Дьявольская сила притяжения камня оказалась столь велика, что сынок ювелира выкрал его у собственного отца! Поступок сына произвёл на того такое сильное впечатление, что он скончался от горя. Осознав, что совершил, сын в раскаянии утопился. К несчастью, он не догадался прихватить с собой страшный камень, который, попав впоследствии к английскому королю Георгу IV, свел бедолагу с ума! Наконец камень попадает к банкиру по фамилии Хоуп, который по тщеславию, а, возможно, и по желанию сбить энергетику камня с разрушительного пути, даёт ему собственное имя. К сожалению, надежды старого Хоупа не оправдались. Жена умирает. Внук проигрывает бриллиант в карты. Новому владельцу, американцу, камень тоже не прибавил счастья: он разорился и умер в нищете. Ушедший с молотка камень попал к турецкому султану. Султан подарил его возлюбленной, которую в припадке ревности сам и заколол. Вскоре он отрекся от престола и сошёл с ума. Или сначала сошёл, а потом отрёкся? – Улыбнулся Шверг, и мы засмеялись. – Далее «Хоуп» попадает к богатому греку, с которым обходится самым ужасным образом – грек вместе с семьёй на повозке разбивается в пропасти. В тысяча девятьсот сорок первом году бриллиант оказывается в Париже в собственности русского князя. Князь дарит «Надежду» любовнице. Затем, взревновав, её убивает. Вскоре и сам князь был найден мёртвым на улице. Следующая владелица «Хоупа» хоть сама и избежала страшного влияния камня, расплатилась с ним своей семьёй. Дети её умирали в раннем возрасте, а муж тронулся умом… Шверг выдержал эффектную паузу и развёл руки в стороны, давая понять, что история закончена. – И где же сейчас этот злыдень? – робко спросила Мегрэнь, словно опасаясь, как бы бриллиант по случаю не достался ей. – В Америке, – успокоил её ювелир. Тайке сразу полегчало. – В коллекции одного института… Если хотите, могу показать вам его снимок. – Снимок? Конечно, хотим… – Кивнула я и вдруг сообразила: – Зиновий Михайлович, а фотографии «Пути Бога» у вас случайно нет? – Конечно, есть! – кивнул он и с некоторым удивлением спросил: – А что же вы его даже не видели? Так почему же именно он вас интересует? Вопрос, как говорится, был интересный. Когда хозяин вышел из комнаты, я спросила, кивнув на стену, где висела фотография в золотой рамке: – А это кто? Его жена? Мегрэнь проследила направление моего взгляда и, таинственно вытаращив глаза, протянула: – О-о-о! Это драматичнейшая история! Как-нибудь расскажу…(**) Тут появился Зиновий Михайлович, держа в руках большой иллюстрированный альбом. – Это каталог… Весьма удачный, доложу я вам. Предметы на манекенщицах, я считаю, живая кожа лучше всего представляет камни. Вот тот самый голубой бриллиант… А это… Прошу, полюбопытствуйте… Он перевернул страницу, и мы с Мегрэнью едва не стукнулись лбами, одновременно склонившись над каталогом. Ювелир улыбнулся. Он наблюдал за нами с явным интересом. Загадочный артефакт, вот уже столько дней мучивший воображение, предстал наконец перед моими глазами. Перевернутый треугольник, с первого взгляда кажущийся скоплением переливающихся росинок на плотной ткани… Хм! Необычно… Довольно оригинально. И вполне современно. Я присмотрелась внимательнее. В центре колье три красных пятнышка. Вот он, «Путь Бога». Три камня, расположенные, словно следочки: левый, правый, левый… Я в племенных обычаях слабовата, им, конечно, виднее. Но, честно говоря, чтобы с ходу увидеть в них отпечатки ног, нужно напрячь фантазию. И зачем племя обидели? Молились бы себе люди! Колье и так красивое, бриллианты сверкают, и какой там у них «нацвет» или «высверк» неправильный – моему разумению недоступно. – А что? Красиво! Мне нравится! – Мегрэнь подняла голову и вопрошающе глянула на старика. – Только алмазы, по-моему, не к месту… Шверг снова улыбнулся, словно говоря: «А я о чём полчаса толковал?», и ответил вопросом на вопрос: – Так почему оно вас интересует? – Я замешкалась, соображая, как ответить, чтобы в стране остался хоть кто-то, не посвященный в Алискины проблемы. Но ювелир ответа не ждал. – Это как-то связано с последними событиями в жизни его нынешних владельцев? Мы с Тайкой переглянулись. Не в бровь, а в глаз. Интересно, старик в курсе всех происшествий с ювелирными изделиями или выборочно?