Александр! Несомненно, он говорит о нём. Что я могла ему рассказать? Про апельсины? Про боулинг? Что он мне такой же приятель, каким я до сегодняшнего утра считала его самого? – Так, – буркнула я, – знакомый один… Коломатников хмыкнул и снова назвав всех баб дурами, щёлкнул пальцами. Тотчас возле него возник серый, подал хозяину сигару и большую металлическую зажигалку. Затем, пропав на секунду, вернулся с новым стаканом виски. Бронзовые часы на каминной полке показывали пять. Пока Дмитрий Сергеевич, блаженно щурясь, предавался удовольствиям сигарокурения, я молча маялась в кресле. Так долго сидеть сложно и в более приватной обстановке, а сейчас это странное ожидание и непонятная игра на нервах и вовсе сводили меня с ума. Что будет дальше? Наступит вечер, он пойдёт спать и положит меня вместо собаки на коврике? – Я в туалет хочу! – вдруг громко и главное совершенно неожиданно для себя самой заявила я. – Сколько мне тут сидеть? Коломатников вздрогнул, едва не выронив сигару. Он цветисто и с душой выругался, и взглянул столь свирепо, что я немедленно поняла, что вполне могу потерпеть с посещением туалета дня два, три. Возле плеча хозяина неслышно возник молодой человек в сером. – Забери эту дуру и запри где-нибудь… Вот ведь, сволочь, везде как прыщ вылезет! Потрясённая такой несусветной грубостью, я даже не нашла достойного ответа. Серый за шиворот вытащил меня из кресла. Вслед я услышала: – Подождём ещё… И имей в виду, малахольная, здесь ночью не только щенки охраняют! Подождём? Щенки? Прискуливая от боли я торопливо семенила вдоль коридора за Серым: он тащил меня за руку и при малейшем отставании безбожно дёргал. К моему облегчению идти оказалось недалеко. Спустившись в конце коридора на пролёт лестницы, Серый уверенно ткнул рукой, как мне в первый момент показалось, в стену, однако потом я поняла, что это дверь, отделанная, как и всё остальное, деревянными панелями. – Иди сюда, – без особых эмоций приказал он, – садись! Мы оказались в небольшой комнате, чем-то напоминавшей гостиничный номер, впрочем, весьма приличный и чистый. Мне уже совсем не хотелось получать ни тумаков, ни тычков, я послушно опустилась на стул возле письменного стола и затихла. Серый достал рацию: – Третий, передай раввину, я в левом крыле под лестницей… – рация щёлкала и хрюкала. – Жду! Он убрал рацию и замер, словно истукан, сцепив руки на причинном месте и глядя куда-то в угол. Прошло время, мы ждали, вероятно, раввина. Я уже не реагировала ни на какую происходящую вокруг галиматью и почему-то надеялась, что служитель божий возможно окажется доктором, проявит милосердие и принесёт мне хотя бы обезболивающее. Наконец за дверью послышались шаги, она распахнулась, и на пороге появился… обладатель волевой американообразной челюсти Михал Семёныч… – Ох! – вырвалось у меня, и сознание очистилось, словно весенний воздух после дождя. – Хр-р! – вырвалось одновременно у Михал Семёныча и в глазах появилось явно что-то нехорошее. – Раввин, – подал на моё счастье голос Серый, и прозвучал он весьма убедительно: – она здесь побудет. Девушка пока отдохнёт! Отвечаешь. В лице Раввина явственно обозначилось разочарование. – Понял! – Кивнул он. – Ждём пока? Серый тоже кивнул и они оба вышли, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я выдохнула. Мыслей в голове не было никаких. Я поднялась, машинально оглядывая комнату. Кровать, шкаф, кресло… Окна нет. Я подошла к двери, расположенной между кроватью и шкафом, она оказалась заперта. Ещё одна дверь возле письменного стола. Это оказались совмещённые туалет и ванная комната, и я возрадовалась. Вскоре я стояла перед висящим над раковиной зеркалом, с недоумением вглядываясь в чужое бледное лицо с запавшими глазами и опухшим носом. Что со мной происходит? Как всё это могло случиться? Да-а… А вот Кусякин всегда называл тебя умницей. Большой. Пребольшой. Вот всё, мол, ты, Анна Алексеевна, видишь и соображаешь!.. А прав оказался Коломатников. Дура ты, Анна Алексеевна. Большая. Пребольшая. Вот подвести тебя за руки, впритык, ткнуть носом – всё равно ничего не поймёшь! Была ты уже здесь, только в прошлый раз тебя с «чёрного» входа встречали Михал Семёныч и прочая шушера, а сегодня тебя сам хозяин с парадного привёз… Тебе эти белые дорожки во сне должны сниться, а ты шла по ним и не вздрогнула! Здесь охраняют не только щенки! Я застонала от бессилия. Это всё одни и те же люди, и черный «Мерседес», и «друзья покойного», всё это охрана «Ормитса», а что может охрана «Ормитса» я уже хорошо представляла. Машина, на которой в дом Змееныша приезжал кто-то вместе с охранником Львовым, та самая, на которой сегодня мы приехали сюда… Эта мысль подсознательно мучила меня с первой минуты! Но тогда кто сидел в тот раз за рулем? И кто убил Львова? Неужели… сам Коломатников? Зачем первому заму убивать кого-то в доме начальника собственной безопасности? И откуда у того «Путь Бога»? Он действительно украл его после того, как снял с Алиски? И почему тот, кто убил Львова, оставил его в тайнике? Набрав полные горсти ледяной воды, я умылась. Голова пухла от вопросов. На языке вертелся ответ лишь на один-единственный, но задать его даже самой себе я боялась. Чего мы «пока ждём»? Известно чего – Мегрэнь. Вечно мы её ждём. И зачем мы её ждем? И что будет после того, как дождёмся? Нет, об этом лучше не думать. Один раз не дождались, бог даст и во второй она выкрутится… Снаружи послышался шум. Я торопливо вернулась в комнату. Входная дверь открылась, и вошел Раввин. «Ой-ё-ёй! – подумала я, – это нехорошо!» И поспешно ретировалась подальше за кровать. Раввин двинулся вперед, буравя меня ненавидящим взглядом. Мне начало плохеть, но слова Серого, видимо, имели определенный вес, Раввин сделал пару шагов и остановился. – Где машина, гнида? – с трудом сдерживаясь, прошипел он. – Куда девала? – Какая машина? – пропищала я, чистосердечно озадачившись. – Лягая машина! «Мерседес» где, гадина? Я подумала, что проклятый черный «мерин» там, где ему и положено – в лесу под кустом с разбитой мордой, однако благоразумно промолчала. – Откуда я знаю, где ваша машина?! – в голову не шло ничего путного. – При чём тут я? – При том! Я знаю, что ты на ней уехала! – мне даже показалось, что голос Михал Семёныча дрогнул. – Ты мне ещё за бойца ответишь! Не успела я сообразить, кого он тут поминает, как тот вдруг двинулся ко мне, причем явно вознамерившись пройти прямо по кровати! Я шарахнулась в угол с воплем: – Я кричать буду! – Я на это очень рассчитываю! – нехорошим голосом отозвался Раввин, и что-то подсказывало, что говорит он чистую правду. Я уже начала вспоминать своё детство, как вдруг на помощь мне пришёл чистый небесный ангел-спаситель. На этот раз он явился в виде рации, висящей на поясе незваного гостя. Рация активно заквакала, перемежая всё это урчанием и хрипением, но на Михал Семёныча оно возымело самое отрезвляющее действие. – Я! – не сводя с меня бешеных глаз, рыкнул он в рацию. Ответ собеседника явно огорчил его: – Понял, иду! Помедлив несколько секунд, Раввин с очевидной неохотой развернулся, шагнул с кровати на пол, но, всё же не сдержавшись, схватил с покрывала подушку и запустил в меня, сопроводив соответствующими пожеланиями счастливой жизни. Подушку я поймала, в душе радуясь, что Раввину под руку не случилась, к примеру, ваза. Посетитель вышел, грохнув в сердцах дверью, а я, сидя на полу в обнимку с подушкой, от пережитого страха заревела. Если верить моим наручным часам, была уже половина одиннадцатого вечера. После визита Раввина я просидела на полу почти два часа, опасаясь подняться, но тот не возвращался, за дверью было тихо, и я осмелела. Оставив подушку на положенном ей месте, я принялась более тщательно изучать место своего заточения. В ящике письменного стола нашёлся карандаш, а на верхней полке шкафа пачка печенья. Обрадоваться я не успела, поскольку выяснилось, что пачка распечатана, а срок её годности истек полтора года назад. Поразмышляв над этим, я прикинула, что чувство голода ещё не достигло своего апогея и можно ещё малость подождать. Меж тем взгляд мой упал на входную дверь, и я не без некоторого удивления обнаружила, что внизу у неё имеется щеколда. Это открытие меня здорово обрадовало, поскольку лишало Раввина возможности ворваться внезапно. Конечно эта хлипкая конструкция не может надолго задержать здоровенного мужика, но всё же. Заперев дверь, я приободрилась, сбегала в туалет, умылась и вернулась обратно в более приподнятом состоянии духа. Я уселась в дальнем углу кровати, обхватив подушку обеими руками. Поскольку никакого занятия, кроме как следить за стрелкой часов, у меня не было, стала думать. Сколько я не ворочала мозгами, догадки никак не хотели выстраиваться в хоть какую-нибудь более-менее стройную версию. Кто главный кукловод в этой истории? Коломатников? Если Бублик рассказал правду и колье действительно является «ключом» к получению больших сумм, то интерес Дмитрия Сергеевича очевиден. Иди по следу денег… Маргарет говорила, что доля Коломатникова в бизнесе вкупе с другими прочими около половины. Но какая часть из этой половины принадлежит ему? Мне этого конечно не узнать. Но вполне возможно, что узнав каким-то образом о переводе Самариным огромных сумм со счетов компании и почуяв опасность, зам решает разрулить проблему столь кардинальным образом. Один? Часть охраны подчиняется только Коломатникову? Самарин – свадебный генерал? Владея львиной долей в бизнесе, вряд ли. По моему разумению, чтобы восстать против Самарина Коломатникову была нужна какая-то поддержка, чья-то помощь, одной охраны маловато. Чья? Я могу сидеть здесь три года и гадать. Не дай бог, конечно. Сдаётся мне, что свою роль здесь сыграл Бублик. Едва ли он был главным помощником, но на идею с Алиской явно натолкнул. Интересно, они с Коломатниковым сидели, семейные альбомы разглядывали? И почему Бублика, если только Коломатников не врёт, они убили? Ну и зачем им я!? Единственное, что лезло в голову – у них пистолет, из которого убили Самарина, и на нём мои отпечатки. Судя по деликатным расспросам Раввина, пистолет из «Мерседеса», как и саму машину, они не нашли. Но это дело времени, тут не тайга. Тогда почему не пытаются меня шантажировать? Чего ждут? Неужели и вправду, Мегрэнь? Я сердито откинула подушку, кряхтя от досады. Как же всё глупо получилось! Сама позвонила, сама в машину села, сама Алискин адрес дала! Стоп! Я подскочила вверх. Вот оно! Бублика убили из-за Находки. В чём-то они разошлись, и он увёл её у Коломатникова из-под носа. Может, побоялся участи прочих охранников, среди которых, как он сказал «мор начался»? Вскоре я поняла, что несмотря ни на какие обстоятельства хочу спать. Часы показывали два ночи. Помаявшись, я сунула под голову подушку и свернулась калачиком на дальнем краю кровати. Вероятно я крепко уснула. Потому что вдруг вздрогнула и, словно возвращаясь из небытия, уставилась перед собой ничего не видящими глазами. Сонная пелена растаяла и я остолбенела. На том конце, в ногах, на кровати сидела женщина. Серый спортивный костюм, аккуратно уложенные волосы, зелёные глаза. Несколько не вязался со спортивным стилем большой бокал с плавающей в нём оливкой и бутылка мартини, лежащая подле на покрывале. Я машинально протёрла глаза. Увидев это, женщина коротко рассмеялась. А я вдруг поняла, что словно сама собой передо мной началась выстраиваться чёткая цепочка разрозненных событий, и связующим их звеном стала именно эта женщина… У меня даже дух захватило. – Да-да, это я! – хрипловато усмехнулась моя гостья и пригубила из бокала. По весьма характерным движениям я обнаружила, что она изрядно навеселе. – Ну что, узнала? – Здравствуйте, – отозвалась я. – Конечно, узнала, Эмма Леонидовна. – А тебя… Как там? Я запамятовала… – Эмма небрежно пошевелила пальчиками, и оливка в бокале заметалась по кругу. – Ну, напомни? Не без труда я сдержалась. Не время, а главное, не место выпендриваться. – Анна Алексеевна. – Алексеевна! – пренебрежительно фыркнула Эмма и коротко рассмеялась. – Коза драная… Допрыгалась? Тоже мне, бегунья… на короткие дистанции! Я молчала. Пока она упражнялась сама с собой в остроумии, я думала о том, где же нахожусь. Может я запуталась? Эмма выглядит по-домашнему, по-свойски. Неужели мы в доме Самариных? Но не совсем же я сошла с ума! Мы же были там с Находкой! И здесь я была, Егор именно отсюда меня вытащил. Тогда почему Эмма здесь? Именно потому, о чём я думаю? – И какого чёрта ты сюда лезла? – не унималась Эмма, пьяненько щуря глазки. Свободной рукой она делала какие-то плавные волнообразные движения. Мне даже показалось, что она кокетничает. – Чего тебе вообще понадобилось? Слова её были справедливы лишь отчасти, но я продолжала благоразумно молча хлопать глазами. Утверждение, что я лезла именно сюда вообще было чистым враньём. Меж тем взгляд мой упал на входную дверь, и я не без удивления обнаружила, что та всё ещё заперта на щеколду. Тогда как здесь оказалась Эмма? Впрочем, вскоре загадку я разгадала: покосившись вправо, увидела, что запертая ранее дверь между шкафом и кроватью чуть приоткрыта. – Чего ты таращишься? – отреагировала Эмма. – Вылупилась как… Она не закончила, хмыкнула, словно от возмущения и приложилась к бокалу. Наблюдая за ней, я вдруг подумала: «А что если она допьет всю бутылку? Может, уснёт?» Тогда я… дверь приоткрыта… А куда может вести эта смежная комната? Тут левое крыло, может где-нибудь есть правое. А вдруг там никого? А сбегать я уже отсюда сбегала… Чёрт! «Здесь охраняют не только щенки!» – вспомнилось мне, и с досады я скрипнула зубами. И рыжий мальчишка вдруг вспомнился, и Егор… – И не думай даже! – неожиданно хмыкнула Эмма. – Отсюда не сбежишь! Здесь ночью на воле восемь азиатских овчарок гуляют, кишки выпустят, фамилию не спросят! Второй раз не повезёт! Я смешалась. То ли Эмма не настолько пьяна, то ли я открытая книга? Стало обидно, а Эмма вдруг протянула мне бокал и довольно миролюбиво кивнула: – Выпить хочешь? Балдея от идиотизма ситуации, я кивнула. Первое время мы молча сидели друг напротив друга, передавая бокал туда-сюда, поскольку никакой посуды в комнате не было. – Псарня тут у него есть, – первой нарушила молчание Эмма и махнула рукой куда-то за спину. – Там, за прудом! – Она немного помолчала, но было видно, что её разбирает. – Любопытный он человек, любит всякие новшества… Интересно ему было, может ли стая собак человека сожрать и что от него останется… Ну типа, что с черепом будет, он большой, в пасть не влезет? Я едва не вылила на себя весь бокал, он был как раз в моих руках. Эмма ловко подхватила его, отхлебнула и успокаивающе махнула рукой: – Да это в прошлом! Попробовал, уже не интересно. А вот ездили мы однажды в Колумбию. Интересная страна. Странная. Всё по-другому. Мне очень понравилось, только охрану с автоматами приходилось всё время с собой возить. А так хорошо… На экскурсии там ездили на автобусах, и вот один раз наш гид стал историю рассказывать. Мафия, мол, у них, всё такое. И что мафиози эти скормили какого-то живого человека свиньям… У меня появилось ощущение, что волосы на голове готовятся покинуть насиженное место. С кем она ездила-то? С мужем? С Самариным? Кое-как сглотнув, я выдавила: