– И… что? – Да ничего! – снова махнула рукой Эмма. – Вернулись, так он начал свинарник за котельной строить! Свиней хочет разводить! Ну не больной? Любопытство у него! – и, усмехнувшись, добавила: – Он любит, когда боятся! Нет, пожалуй, Самарин сейчас вряд ли озабочен свиньями. У него другие проблемы. А говорит она явно в настоящем времени. Однако я спросила: – Так вы с мужем… в Колумбию ездили? Глаза у моей собеседницы забавно округлились и она, рассмеявшись, фыркнула: – С мужем? С Аркадием? Ты что, свихнулась? Аркадий Борисович у нас предпочитал цивилизацию… Швейцарию или Францию… – голос у вдовы чуть заметно дрогнул. Я поняла, о чём она и видела, что воспоминания эти Эмме неприятны. Она как-то отрешенно и с досадой пробормотала: – Муж! Объелся груш! Может мне и следовало бы помалкивать, но теперь меня разбирало не хуже, чем Эмму. – Эмма Леонидовна! – Я словно в нерешительности замялась. – Вы не думайте, у моей подруги Алисы никогда ничего с Аркадием Борисовичем не было! Поклясться вам могу! Моё пламенное заявление вызвало у Эммы гомерический смех. Я кротко взирала. Насмеявшись, моя собеседница с явным сарказмом уточнила: – Ничего не было? Точно? – Точно! – преданно кивнула я, молитвенно сложив руки. – Не было! Явно желая произвести впечатление, Эмма картинно и чуть небрежно вздохнула: – Да, я знаю. Не переживай. Некоторое время мы молчали, отхлёбывая по очереди мартини. Я начала немного беспокоиться. У бутылки скоро покажется дно, а нормальный разговор так и не завязался. Псарня и свинарня в расчет не шли. Да и в комнату может ввалиться каждую минуту кто угодно. И что дальше будет, один бог ведает! – А ведь я его любила! – неожиданно начала вдова. – Правда! Тогда… давно ещё. Он старше был, в институте работал. У нас и не было тогда ничего. «Жигули» только! А потом… Как завертелось всё это! Деньги, машины, заграницы… Детей так и не завели. Для себя хотелось пожить. Может из-за этого всё? – Эмма вздохнула. – А потом вдруг выяснилось, что разная у нас «жизненная философия»! Ему музеи подавай и выставки, а то, что в это время мимо трёх мегашопов прошли, ему плевать! Вдова в раздражении опрокинула в себя остатки из бокала и налила вновь. – Но ведь это же – робко встряла я, – можно… уравновесить как-нибудь? – Можно! – рявкнула вдова. – Один раз. А потом каждый оказывается там, где ему интересно! Когда появилась эта сука челябинская, сирота поганая, уравновешивать совсем стало нечего! Мне, конечно, было уже всё равно, с кем он там по выставкам ходит, но тут мой супруг любезный совсем по фазе тронулся. Я философски вздохнула: – В любви иногда случается так, что человек ничего с собой поделать не может. Эмма злобно сверкнула глазами: – Тогда за него это делают другие! – Зачем? – ангельским голоском прозвучала я. – Ведь можно просто расстаться. И начать строить новую жизнь… – С чем начать? – едва не взвилась над покрывалом Эмма. – С голой жопой? Ты вот вообще дура или прикидываешься? Что, я могла поцеловать его в лоб и сказать: «Прости, дорогой, давай расстанемся друзьями?» После всего того, что эта сволочь выкинула? Мало, что он меня на весь свет опозорил, носился у всех на глазах в чёртову Швейцарию как мальчишка, так он ещё… – тут она несколько опомнилась и поостыла. Прищурившись, глянула на меня. – Тебе ведь отсюда её брат помог смотаться? Я кивнула. – Да, Егор. Они близнецы были. – И, опережая всякие коварные вопросы, простодушно пояснила: – Он сестру хотел разыскать… Или её могилу. Глаза Эммы потемнели вдруг до черноты. – Нет у неё могилы, – жёстко отчеканила она. – И у него нет. Я отчаянно старалась сохранять спокойствие. Невозмутимость, с которой миловидные женские уста произносили эти слова, вызвали у меня ужас. – Он сам во всём виноват, – продолжала Эмма, не обращая ни малейшего внимания на мои эмоции. – Я говорю о муже… Из нормального делового человека он стал превращаться в… – она не находила точных слов для выражения своих мыслей и явно от этого злилась. – Эти его витания… в эфирах! И Дима был прав, это не могло продолжаться, это было гибельно для бизнеса! И мы уничтожили эту тварь, – Эмма едва не зарычала, стискивая кулачки, – да уж оказалось поздно… – Какую тварь? – не сразу поняла я и испугалась, что мои расспросы насторожат, и она замкнётся, но как видно Эмма действительно пришла для того, чтобы высказаться. – Ну какую… Олесю эту… – Вероятно женщина поняла, что выражается весьма сумбурно. – Думаешь, у него таких куриц не было? Были! Но эта тварь превратилась в настоящую занозу. Убрать её было совсем не сложно. Она и не пряталась, к тому же и охраняли их наши ребята! Вика их постоянно записывал… Не стерпев, я высунулась с давно мучавшим меня вопросом: – Что же, служба охраны могла пойти против своего босса? – Своего босса? – хмыкнула Эмма и через несколько минут я удостоверилась, что Бубликов, говоря о третьей фатальной ошибке Самарина, не соврал. – Мы с Димкой Коломатниковым учились в параллельных классах. Даже встречались пару раз, классе в девятом… Он всегда такой был: обаятельный и… опасный! Что хотел, то и брал. Девчонки от него таяли. Компания у него была своя. Та ещё компания. Кто сидел, кто отсидел, кого сажали. Был там и такой недоумок малолетний, Вика Прунов, на пару лет нас младше. Шпана шпаной, мозги как у креветки и спал с пистолетом в штанах. Так вот замутили они дело какое-то… Ну как дети: хотели одно, а получилось с убийством охранника. Вот почти всю гоп-компанию и пересажали, и Вика загремел. А Димка-то умный, отмазался и даже свидетелем не проходил. Ну после школы мы все разбежались, Димка хороший институт окончил, поумнел, словом. И вот на одной новогодней вечеринке мы с Аркашей с ним и встретились. Я их представила, разговорились… Он мужу понравился. И правда, Димка деловой, умный. Через какое-то время Аркаша его к себе позвал… Димка партнёром стал… Слушая Эмму, я никак не могла избавиться от чувства, что в этом постоянно повторяемом: «Димка, Димка..» кроется нечто большее, чем простая дружба одноклассников. Может Кусякин прав, не такая уж я и дура? – А потом я узнала, что Димка общается со своими старыми дружками. Даже услышала, как по телефону разговаривает и называет Викой. Разозлилась сначала, а потом сообразила! Я не решилась уточнить, отчего же жена босса должна была злиться, если его зам разговаривает по телефону с дамой? Я благоразумно помалкивала. – Когда Прунов освободился, Димка ему помог. Помыл, почистил, научил вилку держать. Тот собрал своих приятелей да организовал ЧОП, слава богу, стволами пользоваться все умели! А у Аркаши бизнес к тому времени был на подъеме, несколько направлений и все удачные. Дима убедил Аркадия, что нужна мощная, а главное, своя система безопасности. Вот так… Эмма посмотрела на меня и хмыкнула. – Так что же вы мужа не предупредили, что Прунов – человек Коломатникова? – Не сдержалась я и тут же по удивленному взгляду вдовы поняла, что сглупила. Говоря о «своей» службе охраны Эмма вовсе не имела в виду мужа. Вероятно судьба Аркадия Самарина была решена задолго до появления в его жизни хорошенькой молоденькой провинциалки. Догадывался ли об этом Самарин, задумав столь странную и сложную игру с выводом своих денег из корпорации? Или, узнав что-то о фактическом предательстве ближайшего окружения, не только своих? – А как Дмитрий Сергеевич познакомился с Бубликовым? – деликатно спросила я, решив, что не грех воспользоваться благодушным настроением вдовы, чем бы ни было оно вызвано. – С Бубликовым? Это с журналистом? А ну они лет пять знакомы, может больше! – Я хотела снова вытаращить глаза, но передумала. – Этот Антон же занимался криминальной журналистикой, где-то и они пересеклись. Совал свой нос, куда не надо. Отметелили его даже сначала, а потом ничего, разговорились. Общались. Подружились, можно сказать. Он, конечно, хитрый чёрт, это журналист. – Про Алису Находку он подсказал? – Он, он! – Эмма рассмеялась, всплёскивая руками. – Говорю же, хитрый чёрт. В машине у Димы случайно увидел фотографию этой потаскухи. Ну Олеси. Дима говорил, Бубликов прямо закричал от удивления. А потом быстро сообразил. К ней лучше, говорит, по рекомендации подойти. Рисовала она у нас в посёлке одного мужика, Дима его расспросил, даже адресом поинтересовался. Вот и пошёл к ней. Бубликов был уверен, что Аркадия в лицо она не знает, но надо подстраховаться. И Дима рубашки мужа надевал, подстригся, в блондина волосы перекрасил. У мужа глаза голубые, а у Димки карие… Она чуть с ума не сошла, потому что он каждый раз линзы менял и перекрашивался! – Рассказывая об этом, вдова от всего сердца хохотала, представляя, вероятно, мучения Алиски. – Но Дима же не мог на приёме предстать в виде Аркадия! Потому с каждым разом тона менял на более тёмные! Я хмыкнула: – Надел бы парик, чего маяться? – Парик? – фыркнула моя собеседница. – К художнику? Да художник любой парик раскусит в два счета! Тем более на мужике! Бубликов говорил, что у художников глаз особый. А у вашей подружки тем более. Да-а, Бубликов, ты не просто хитрый чёрт. Ты сволочь настоящая. Был. – А в нужный день он её просто наркотиками закинул, – разозлилась я. – Чтобы творческая единица представляла себе всё, что угодно, кроме того, с кем она и что вокруг происходит! Я вижу, Дмитрий Сергеевич в этом смысле тоже… свободный художник. Почерк, что называется, прослеживается. Эмма поджала губы: – Это ты про то, как он тебя сюда привёз? Подумаешь, вырубилась на час-другой! Или тебе больше понравилось, как тебя в первый раз сюда доставили? Как сюда меня доставили Омар, Боцман и Тукан мне не понравилось категорически. Поэтому я поспешила вернуть разговор в нужное русло: – Эмма Леонидовна, а ведь вас и вашего мужа на том приёме не было? – Конечно, не было, – не без гордости пожала плечами Эмма. – То есть, считалось, что я должна быть и как первая леди предстать перед зарубежными партнерами в легендарном колье, стоимость которого… – она выразительно сверкнула глазами и тряхнула ладошкой. – Но у меня уж и билет был куплен, и я с удовольствием поцапалась с Аркашей и улетела! Всё это я более-менее себе уже представляла. Эмма улетела, и Самарин поручил Коломатникову найти достойную даму, которая могла бы предстать в колье перед гостями. А у того «дама» уже готова, в платье сидит, кудряшки крутит. И даму эту все, кто когда-нибудь видел Олесю с Самариным, узнают. Узнают и подтвердят под присягой, что она и есть безумная любовь шефа! Поскольку Дмитрий Сергеевич загодя уже намекнул секретарше Маргарет на кого шеф приказал надеть колье. А всё остальное уже додумала и разнесла она сама… Но почему сам Самарин не был на приёме? Почему оказался дома? – У вашего мужа в это время должно было состояться свидание? В вашем доме? В лице вдовы что-то дрогнуло. Она взглянула на меня холодно, но я видела, что она растеряна и вопрос застал её врасплох. Но терять снисходительно-насмешливый тон повествования ей не хотелось. – Да! Должно было. Тут я рискнула почти наобум: – Значит, кто-то за неделю позвонил ему, выдавая себя за Олесю, и он поверил? И ждал, когда можно будет встретиться? И встретиться эта «Олеся» захотела как раз во время приёма? Несколько мгновений Эмма пристально смотрела мне в лицо. Мне показалось, что даже хмель с неё сошёл, но что сможет удержать в себе трезвый человек, не всегда под силу пьяному. – Поэтому он отпустил охрану… Так кто же ему звонил? – Я, – ответила Эмма. Рассказ, поведанный мне Эммой Леонидовной, был до невероятности прост и дик. Я старалась, хоть и не всегда получалось, слушать молча, отчаянно боясь спугнуть легкомысленную Фею Болтовни, посетившую в эту ночь весёлую вдову. Впрочем, если бы я заранее знала истинную причину её благодушного поведения, то поняла бы, что заставить её закрыть рот было не легче, чем вырвать из цепких пальчиков бутылку с остатками вермута. Когда Дмитрий Сергеевич Коломатников поведал ей о появлении у шефа новой молоденькой подружки, Эмма не обратила на это никакого внимания. Но время шло, и супруга стала замечать, что муж начал меняться. Причем в лучшую сторону. Стал беспокоиться о её самочувствии, интересоваться планами и предлагать помощь в решении каких-либо проблем, которых он уже давным-давно проблемами и не считал. После того, как муж в течение полутора часов совершенно искренне вместе с женой занимался рассматриванием и обсуждением чемодана новокупленного барахла, Эмма поняла, что дело плохо. – Сирот и убогих у нас до хреновой бабушки, – глядя в глаза смекалистому заму, резюмировала она. – Всем не поможешь. Тот был согласен, хотя в отличие от жены босса и по совместительству любовницы, ничего особенно страшного в этом пока не видел. Но шло время. И совершенно случайно в руки Коломатникова попала информация о совершении Аркадий Борисовичем тайной сделки, где в результате фиктивной купли-продажи алмазное колье «Путь Бога», являющееся собственностью корпорации, перешло в собственность Воронцовой Олеси Николаевны… Эмма и Коломатников поняли, что настал час «Х». Вскоре Олеся бесследно исчезла. Самарин долго пытался найти исчезнувшую любимую, но всё было безрезультатно. Со временем бизнес был приведен в надлежащий порядок, всё пошло своим чередом, а душевные раны и почти потерянный интерес мужа к жизни, Эмму интересовали мало. Но однажды вся эта идиллическая картинка едва не рухнула, словно рыхлый лёд под ногой неосторожного путника. «Ормитс» получила хорошую возможность провести чрезвычайно выгодную сделку с большой корейской компанией. Это было направление Коломатникова, и Дмитрий Сергеевич весьма успешно над этим работал. И вот, роясь как-то в старых документах, он обнаружил следы каких-то весьма странных переводов со счетов компании. Проведя аккуратное расследование, Коломатников пришел к сногсшибательному выводу: Самарин осторожно и ловко вывел огромные суммы, и понять хотя бы размеры операции довольно сложно. Осознав масштаб опасности, он поделился проблемой с любовницей. По факту получалось: реши Аркадий Борисович послать всех к черту и в любой день уехать, «Ормитс», да и любимая супруга, останутся у разбитого корыта… Тогда Эмма решила поискать ответ на свои вопросы дома, в кабинете у мужа. И оказалась права. По прошествии времени с исчезновения Олеси Аркадий Борисович свою несбыточную мечту оставил, никакой особой бдительности не проявлял, и Эмме не составило труда добраться до секретов мужа. Однако разузнав условия, необходимые для доступа к деньгам Коломатников и Эмма встали в ступор. Повернуть заветный золотой ключик могла либо женщина в красном платье, изображенная на контрольной фотографии в банке, либо никто. И тут появился Бубликов.