— Если тебе кому-то нужно позвонить, предупредить, что уезжаешь из города, сделай это сейчас, — сказал он, тронув машину с места. — То есть я останусь без всякой связи, едва окажусь за воротами? — Почему же? На КПП есть телефон, можно сделать экстренный звонок. — А если я кому-то понадоблюсь? — Я же спросил тебя про жену и детей, ты сказал, никого нет. — Но имеются родственники. — Он не стал уточнять, что в Армении. И то не близкие: не по крови, по сути. — Неделю-другую обойдутся без твоих звонков. Они и не вспомнят, скорее всего, о тебе. А если захочешь на постоянку, все обговоришь с самим хозяином. У Павла зазвонил телефон, и он начал разговор по нему. Баграт же звонить никому не стал, но написал СМС Боре и двум своим постоянным работодателям. Сообщил всем, что уехал в область за длинным рублем, не уверен, что там будет ловить связь, и просил не терять его. Ехали долго. Баграт даже успел подремать после еды. Когда они свернули с шоссе, он приготовился подпрыгивать на кочках и проваливаться в ямы. Москва давно позади, а это значит, их ждет бездорожье. Колеса большие, не застрянут в грязи, но их потрясет, что нежелательно (желудок плохо переносил фастфуд). Однако к удивлению Баграта машина шла так же ровно. Он приспустил стекло, высунул голову и посмотрел на дорожное покрытие. Оно оказалось идеальным. — Три года назад асфальт положили, — сказал Виктор, вынув изо рта сигарету, на сей раз электронную. Этот человек не мог не курить! — До сих пор ни одной выбоины. Хозяин специалистов из Белграда вызывал. — У нас своих нет? — Нашим он не доверят. Дом тоже иностранцы строили. — А ты у него кем работаешь? — Личным помощником. — То есть тебе хозяин доверяет? — Больше, чем всем остальным. Я сын его давнего кореша. Все, подъезжаем. Баграт и сам видел это. Свет фар высветил огромные ворота, похожие на тюремные, но чуть меньше и симпатичнее. Когда машина подъехала к ним, из будки КПП вышел охранник. Судя по осанке, отставной офицер спецназа, а по шрамам на шее, что не мог скрыть ворот водолазки, боевой. Он подошел к пикапу, Павел опустил стекло. — Это кто? — спросил охранник, указав квадратным подбородком на Баграта. — Работник на подмену. — Плохой совсем Сафар? — Оклемается. Но в больничке полежать придется. — Телефон давай, — это уже Баграту. Тот протянул мобильный. — Документы при себе какие? — Тоже отберете? — напрягся работник на подмену. — Зачем? Копию снимем. — Паспорт есть. Охранник протянул руку. Давай, мол. Нехотя Баграт расстался со своим паспортом. С ним он чувствовал себя спокойнее. Ворота отъехали, пикап покатил уже по брусчатке к крытой стоянке авто. На ней черный «Мерседес», мощный, хромированный, не такой роскошный «крузак», еще и грязный (заболевший Сафар, скорее всего, не помыл), квадроцикл и машина для гольфа. Круто для человека среднего класса, но скромно для богача. А вот масштабы имения Баграта поразили. Он ни разу не был за границей, но по телевизору видел огромные пятизвездочные отели Турции, Египта, Доминиканы, где территории бескрайни, а на них и бассейны с горками, и фонтаны, и цветущий сады, и спортплощадки. Тут было не так все пышно, красочно, как на телекартинке, но все равно красиво и функционально. Территория, замысловато подсвеченная в вечерний час, разбита на зоны, и даже новичок мог легко на ней сориентироваться. Баграт сразу понял, где зоопарк и поле для мини-гольфа. Домиков для прислуги видно не было, очевидно они располагались где-то вдалеке от хозяйских глаз, а вот особняк находился в центре парка. Тот разбили недавно, от силы год назад, и выглядел он куце. Впрочем, как и само строение. Баграт ожидал увидеть махину сложной архитектурной конструкции, но дом оказался двухэтажным, выполненным в стиле минимализма. На площади в несколько гектаров стоял дом в пару сотен квадратных метров. Он, если бы не мощный фундамент, казался бы хлипким. Такое ощущение, что из фанеры выстроен. И стоило ради такого мастеров из-за границы привлекать? — К работе придется приступить прямо сейчас, — сказал Павел, проведя нового работника к подсобному помещению, искусно скрытому за стилизованной под развалины замка краснокирпичной стеной. — Комбез, куртку, резиновые сапоги и перчатки найдешь. Переодевайся, бери тачку, лопату и вилы и приходи к зоопарку. Там в первую очередь нужно прибрать, а то завоняет. — Мне б в туалет. — В сарае есть. Баграт зашел туда, сделал все свои дела, а перед тем как выкатиться с тачкой на улицу, переложил кустик в нагрудный карман комбинезона. Решил воткнуть его в землю на какой-нибудь грядке. Тут явно есть садовник, он о растении позаботится. У зоопарка Баграта поджидал мужчина, назвавшийся Алмазом. Он определил фронт работ и, подхватив под мышку двух енотов, пошел по своим делам. Удаляясь, он с животными разговаривал, называя одного Чундрой, другого Чучундрой. А Баграт приступил к чистке первой клетки. Первую тачку он быстро загрузил и повез туда, куда велели, чтобы ее опорожнить. По пути осматривался, искал клумбу для кустика. И тут откуда ни возьмись появилась девочка. Она то ли из-за живой изгороди вынырнула, то ли из беседки, стилизованной под юрту. Уже взросленькая, худенькая, беленькая, одетая в стеганый плащ от Christian Dior и дутики той же фирмы. Дочка хозяина? Или внучка, скорее. Раз он дружил с отцом Паши, которому под пятьдесят, напрашивает вывод, что владелец имения мужчина в годах. — Привет, — поздоровался с девочкой Баграт, но тут же прикусил язык. Может, ему, чернорабочему, не дозволено с барскими детками разговаривать? Чадо кивнуло и попыталось улыбнуться. Только сейчас Баграт заметил, что у девочки заплаканные глаза. Хотел спросить, не обидел ли ее кто, но опять сдержался. Если к хозяину лезть нельзя, то к членам его семьи тоже. Баграт хотел убраться от греха подальше, но девочка остановила его вопросом: — А что у тебя вот тут? — И приложила руку к груди. Баграт опустил подбородок. Думал, что кустик выглянул, но нет, он целиком помещался в карман. — Подарок для тебя, — сказал он. — Чтоб больше не плакала. — И достал многострадальное растение. Девочка протянула к нему руки. Обхватив ладошками кофейный стаканчик, просияла. Она не просто улыбнулась, а будто изнутри засветилась. Баграт замер. Белокурая девочка с ромашками… Он уже видел ее! Она явилась к нему, умирающему, и заставила очнуться. Та была помладше, и волосы ее доходили только до плеч, но все это не важно… Сейчас перед ним стояла та же самая девочка, просто повзрослевшая. Она материализовалась? Или Баграт сошел с ума? — Жемчужинка, ты где? — послышался взволнованный мужской голос. Девочка сразу потухла изнутри. — Я тут, капитан, — откликнулась она звонко. Игривая интонация не соответствовала выражению лица. Через несколько мгновений из-за угла дома показался старик. Худой, высокий, в наспех накинутом пальто и с тростью. — Ты почему убежала без предупреждения? — Я отошла на несколько шагов от дома, — пожала плечами девочка. — Зачем? — мягко, но настойчиво выспрашивал дед. — Земли для цветочка набрать. — И продемонстрировала ему кустик. — Он погибает, буду выхаживать. — Моя хорошая, — умилился старик и чмокнул девочку в белокурую макушку. — А ты чего встал? — Это уже Баграту. — Тащи дерьмо куда надо, нечего прохлаждаться. — Это я его остановила, — встало на защиту разнорабочего милое создание. — Лопатку попросить хотела. — Если что-то нужно, обращайся к Анне. И больше не убегай. Пойдем, дорогая, чайку попьем. И, приобняв девочку, повел ее к дому. Перед тем как развернуться, он зыркнул на Баграта. У того тут же по телу побежали мурашки… Эти глаза! Хоть и красивого цвета, но тусклые, похожие на рыбьи… С черной точкой на белке! Такие были у Лешего, главного криминального упыря перестроечной Москвы. И теперь Баграт на него работает. Часть четвертая Глава 1 Саня и Ваня хоть и были двоюродными братьями, познакомились, когда первому было девять, второму — шесть. Их матери в молодости поругались, не поделив мужика, и перестали друг с другом общаться. Первая встреча пацанов состоялась у бабушки в деревне. Саня жил у нее, а Ваню привезли на лето. Братья были похожи внешне: оба долговязые, худенькие, голубоглазые, с густыми, выцветающими до белесости бровями. Но при всем при этом выглядели они по-разному. Саня вечно чумазый, наголо бритый, с кожей, покрытой синяками, царапинами и болячками, носил исключительно обноски, иногда рвань. Его принимали за детдомовца, но даже те были аккуратнее одеты и лучше накормлены. Ваня же воспитывался в нормальной семье, его стригли в парикмахерской, обстирывали, по случаю наряжали, одаривали игрушками. Не баловали особо, но и не притесняли. Санька же рос как сорная трава. Алкаши-родители скинули его бабке, денег на содержание не давали, а она свою пенсию на внука тратить не собиралась. Был бы путный, можно было бы хоть иногда радовать, но ей паскудник достался, так пусть жрет кашу на воде и недозрелые яблоки, носит обноски, ходит без волос, чтобы не завшиветь, болячки лечит подорожником да зеленкой, а за проступки свои получает ремня. Младшего же внука старуха приняла. Называла его своей отрадой. Это не вызывало у старшего зависти. Саня не нуждался в бабкиной любви, но с братом дружить хотел. Он мог бы многому его научить, например, по деревьям лазить, яйца в соседских курятниках тырить, в карты мухлевать, скатываться в корыте с речного откоса и сразу плюхаться в воду. Он познакомил бы его с друзьями, деревенской шпаной и детдомовцами, что отдыхали в ближайшем пионерлагере. Показал бы, как дрессировать бездомных собак. А мог бы просто в футбол с ним поиграть! А то Ванька с утра до вечера сидит в саду или дома и что-то рисует. Иногда лепит из глины. И ни с кем не общается. Дикий какой-то. Или запуганный городской шпаной. Видно же, что маменькин сынок. Но стоило Сане подойти к брату близко и начать общаться, как бабка гнала его с криком: «Не зырь на него, паскудник меченый, сглазишь еще! И вообще, держись от брата подальше!» А потом еще ремня давала, чтоб внук точно уяснил. А если под рукой ремня не находила, чем придется охаживала: мухобойкой, башмаком, дорожкой, которую трясла.