Мне опять очень хочется есть. Это все от ароматной выпечки рядом со мной, которую я не ела долгое время. Пакет так и манит… Но есть сейчас мне очень неловко… Как представлю, что сейчас буду шуршать пакетом в этой давящей тишине. Даже в Институте нам не были положены такие угощения. Как говорили нам — мы должны беречь фигуры. Быть худыми и стройными, как тростинки… Видимо, богатым лордам нравятся немощные барышни, падающие в обморок. Мне было это чуждо. А в приюте было еще скуднее: каша на воде по утрам, в обед — жидкий суп-пюре из картофеля, на ужин — чечевица и морковь… А на десерт – возможность избежать гнева сестер… Если верить словам Виктора… А я верю, почему-то… То сегодня приют избавят от сестер и от Слага… Вспоминая последнего, становится дурно… Особенно, когда вспоминаю его руки, которые меня касались, хватали за бедра, рвали платья. Я их физически еще ощущаю... Еще его мерзкое предложение. Его слова и оскорбления. И то мое чувство безысходности… Он рвал платье своими мелкими ручонками! И если бы я не остановила его… тогда... тогда... Чувствую, как мои ладони крепко сжимают, и я распахиваю глаза. Я вижу Виктора перед собой, опускаю взгляд и понимаю, что он крепко держит мои дрожащие руки в своих. Смотрю на него снова… не понимаю… Почему… — Эмили… — он всматривается мне в глаза… с беспокойством? — ты сильно жмурилась и крутила головой… тяжело дышала… Ты что-то вспоминала? – он серьезно смотрит на меня, все также сжимая мои ладони в своих теплых руках, немного наклоняясь вперед в мою сторону. Я и не поняла, но, кажется, вспоминая жуткие приставания Слага, я забылась и не контролировала себя, и пыталась избавиться от наваждения… — В-все хорошо… Просто… видимо… тяжелый день, — говорю все это спокойно… Беру себя в руки, как и учили в институте. «Нельзя показывать паники!» «Нужно держать лицо в любой ситуации! » За всё мое сегодняшнее поведение: как я кинулась к Виктору в руки от сестер, как веду себя сейчас — как нелепое беспомощное существо… Меня бы осудили в обществе… Не знаю почему… Мне стыдно рассказывать Виктору про Слага. Будто это как-то очернит меня. «С леди не должно было происходить подобных вещей!» Все это внушали мне во время учебы в Институте благородных леди… А если и произошло нечто плохое, то виновата сама девушка… «Значит дала повод! » — вспоминаю слова педагога. Неужели меня беспокоит, что подумает обо мне Виктор. А еще, глядя на то, что он держит мои руки… Мне что? Хочется, чтобы он не отпускал? Я быстро вытаскиваю свои руки из его ладоней… Пряча в плащ… Не нужно искать в нем поддержки. Это неправильно и абсурдно. Он многое недоговаривает. Он, может быть, так же опасен. Это просто я, подсознательно, тянусь к нему в поисках защиты. Потому что он оказался в нужный момент и сыграл роль спасителя… Но он сразу дал понять, что ему на меня плевать. А я не должна показывать свою беспомощность. Я должна быть сильнее. А сейчас… Наверное, нужно плыть по течению, хотябы сегодня, и только потому, что я умираю от усталости… А, после, нужно как можно скорее покинуть Виктора Гистли. Виктор смотрит на меня задумчиво. Он хотел что-то сказать, но передумал… И это почему-то разочаровывает... За окном мелькает новая улица, и карета останавливается возле усадьбы. — Мы приехали. Идем, Эмили, – Виктор первый выходит из кареты и подает мне руку. Спускаюсь, немного опираюсь о подставленное плечо и вижу впереди высокий двухэтажный дом, немного скрываемый деревьями. Сейчас туман и сыро. И от этого создается ощущение таинственности, которое обволакивает местность… Проходим в дом. Здесь тепло и уютно… Но присутствует ощущение пустоты и одиночества. «У дома нет души» — как сказал бы мой папа… Сразу после входной двери находится просторная гостиная, она имеет потолок до второго этажа. По центру гостиной стоит длинный изогнутый диван, перед ним низкий газетный столик. Все в темных шоколадных тонах с локальным и декоративным освещением из классичеких ламп-артефактов. За диваном вижу широкую лестницу на второй этаж, который в виде бельэтажа… и сразу же видно двери комнат с первого этажа, сквозь перила. К нам подходит пожилая женщина. Осматривает меня и будто вовсе не удивлена моему появлению. — Эмили, это миссис Джексон. Она поможет тебе расположиться, — безэмоционально дает распоряжение Виктор и быстро покидает нас. Уходит в комнату, расположенную слева от входа. Успеваю заметить на секунду мелькнувшее пространство комнаты и понять, что это похоже на кабинет. — Здравствуй, Эмили. Ты, наверное, сильно устала с дороги? – перевожу взгляд на женщину. Я на столько привыкла к грубому обращению сестер в приюте, да и к холодному отношению персонала института, что теряюсь, глядя на участливый взгляд миссис Джексон. Она с неким сочувствием смотрит на меня. А я вспоминаю, что выгляжу не лучшим образом. Разбитая губа, ссадины на лице. Растрепанная, с синяками под глазами. Выгляжу, как бродяжка… А кто я и есть? Действительно… бездомная бродяжка и сиротка… А ведь у меня был отец… Моя защита… Который давал мне все самое лучшее… От своего внешнего вида мне немного стыдно перед миссис Джексон, я поправляю волосы, смотрю в пол… — Пройдем, милая. Твоя комната на втором этаже, — она так по-доброму со мной разговаривает, а я лишь киваю в ответ и направляюсь за женщиной по лестнице, кутаясь в плащ Виктора, и оборачиваюсь на закрытые двери его кабинета. Я прохожу в комнату и осматриваюсь. Уютно. Комфортное помещение с удобной широкой кроватью. Напротив двери высокое окно, из которого открывается красивый вид на сад и простор поля. Возле окна письменный стол, напротив кровати шкаф для одежды и трельяж. Помещение озаряет небольшое освещение от лампы цвета сепия. За окном уже начинает темнеть. — Это комната раньше принадлежала господину Гистли, когда он был еще маленьким… — поясняет мне миссис Джексон. — Вы так давно здесь работаете? — спрашиваю, чтобы хоть что-то сказать. Я будто разучилась общаться. А еще мне неловко… Я появилась здесь, как нахлебница. — О да, с самого рождения Виктора, — женщина о чем-то задумывается и потом указывает на дверь в комнате, которую я сразу не заметила. — Это ванная комната, Эмили, пройдем. Тебе нужно согреться с дороги. Я помогу с водными процедурами. Соглашаюсь. Я так устала и вымотана, что не хочется уже ни о чем думать. Ванная просторная, с санузлом. Имеется шкафчик с многочисленными флаконами. Передо мной, источающая пар и аромат масел, набранная ванна. Миссис Джексон помогает мне раздеться, но слышу, как она ахает. Поворачиваюсь и понимаю, что она увидела ссадины и синяки от пальцев Слага на моих бедрах. — Я упала, сегодня… случайно… — говорю, что первое пришло в голову. И женщина понимающе кивает, хмурясь. — Можно мне принять ванну самой? Хочется побыть немного одной… Миссис Джексон не спорит, кладет полотенца и халат на стул возле ванны. — Хорошо, Эмили, не беспокойся и располагайся. Я принесу тебе ужин в комнату… Вижу, как ты устала. — Спасибо, — тихо говорю я… А в голове, действительно, давящая усталость. А от тепла и пара расслабляюсь еще сильнее. Погружаюсь в ванну, мне очень тепло и уютно. Растираю пену в руках. Женщина ушла. И я могу побыть одна, погрузившись в свои мысли… Мне стоит о многом подумать. Осознать произошедшее. И то, как мне нужно вести себя с Виктором Гистли... Глава 8. Внутреннее чудовище *** Виктор Гистли Поручив миссис Джексон помочь Эмили освоиться, ухожу в свой кабинет. Я доволен, что моя домработница нашла мое письмо, которое оставил ей утром. В нем, я просил миссис Джексон, задержаться и дождаться меня. И нашу гостью… Поразительно, но я был уверен изначально, что привезу Эмили сегодня в свой дом. Быстро привожу себя в порядок и переодеваюсь. Нужно спешить в свой отдел… Ведь туда скоро доставят моего нового знакомого. Я сам дожму Слага, чтобы его окончательно уничтожить. Слишком нервно завязываю галстук, ничего не выходит, поэтому с яростью кидаю его на диван. Выдыхаю. Стоило вспомнить Эмили, которую избивали сестры, и на душе становится гадко. Я ведь решил, что в дороге полностью от нее абстрагируюсь. И у меня это почти получилось. Но потом услышал ее сбившееся дыхание. И повернулся чтобы увидеть, как она отрицательно качает головой, борясь с какими-то мыслями, сильно жмурясь. Брови ее были нахмурены. Она точно вспоминала нечто ужасное... И я не смог остаться в стороне… Опять. Придвинулся ближе, чтобы взять ее ледяные тонкие пальцы. Но Эмили даже сначала не заметила этого. Причиной такому ее состоянию был Слаг, я полностью уверен. И сегодня он получит по заслугам. В дверь кабинета стучат, и входит миссис Джексон. — Простите, господин Гистли, но я хотела бы вам сказать, — в ее голосе сильное беспокойство, и это мне не нравится. Невольно смотрю вверх, в направлении комнаты с Эмили. — Что случилось? – я опаздываю, но, почему-то, считаю нужным выслушать миссис Джексон. — Понимаете… У Эмили… Как бы это сказать… Синяки от пальцев... на бедрах, — женщина смотрит на меня с растерянностью. А я просто жмурюсь, выдыхая. Тру переносицу, которая сильно пульсирует и отдает острой болью. — Все уже хорошо, миссис Джексон. Эмили не успели причинить зла, — вру… Я нагло вру… И скорее, обманываю больше себя. Покидаю быстро дом, направляясь к карете. Я хочу придушить Слага собственноручно. Вот, оказывается, что он сделал. Этот слизняк пользовался своим положением и домогался подопечных. Стоит подумать, что он касался Эмили, как внутри зарождается гадкое чувство. Это похоже на сильный укол совести. Оказывается, она у меня есть. И если бы Слаг успел что-то сделать... я не знаю, что бы с ним уже сотворил. И не знаю... как бы сам жил с этим...