Почему он был печален? Вспоминаю, как он говорил в небольшую ручную трубу некого аппарата. Записывал свои воспоминания… — Эмили, — Виктор сжимает несильно мою ладонь, чувствуя мою тоску. — Как ты? – в его глазах беспокойство. — Все будет хорошо. Я должна сделать это, — смотрю в окно кареты на клубящийся снег, который, кажется, летит со всех сторон. Будто кто-то потряс стеклянный шар с искусственным снегом. — Виктор, у моего отца был тайный шифр, известный только ему и мне, — оборачиваюсь на Виктора, вижу, что будто это ему вовсе не важно. То есть, нет у него азарта или одержимости разгадкой этой тайны. Будто ему важно ее раскрыть для чего-то особенного. – Можно мне кое-что в нем тебе показать? Виктор достает дневник моего отца из внутреннего кармана пальто. Протягивает мне его, внимательно следя за мной. Раскрываю дневник на той странице, где я нашла нужное слово, еще тогда, в кабинете Виктора. — В записях нужно найти слово «блуждать» и от него строить воображаемый трафарет – читать знаки через написанное в тексте слово, — быстро объясняю. Мои пальцы дрожат. Я глубоко дышу, но стараюсь скрыть это. — Эмили, прости, — Виктор говорит тихо. И я чувствую его боль. Искренняя просьба озадачивает. Но сейчас, я должна быть сильной. Как бы тяжело мне не было. — Отец оставил здесь загадку. Зашифровал не только слова, но и смысл. Зашифрованные строки звучат так: «Секрет тебе расскажут старинные часы. Ты ключ с душой приложишь, к синице повернешь, А, после, дверь откроешь… Увидишь ты посланье сквозь капельки росы…» Смотрю на Виктора. Он хмурится. Ждет от меня ответа. И я не заставляю ждать: — Поэтому мы едем в мой дом. Секрет спрятан там… Мы приезжаем быстро. Кучера и карету оставляем неподалеку. А сами направляемся к старым домам. Теперь. Это мертвая улица. Здесь никто не живет. Да и раньше, жила только наша семья. По одну сторону окраина города, по другую пустырь. Поле с редкими разрушенными домами. Наш дом, с нашей квартирой расположен наиболее отдаленно. Почти возле озера. Сильный ветер. Здесь всегда ветер. Метель усиливается, поднимая с земли рассыпчатый снег, унося его в небо вихрем. Понимаю, что Виктор здесь уже был, оттого, как уверено шагает в нужном направлении, не скрывая. Это отдаленно укалывает в сердце. Будто я знаю почему. Дом полуразрушен. Ставни некоторых окон хлопают от сильного ветра. Завывает вьюга, продувая щели здания. Виктор идет первый, взяв меня за руку. Осторожно поднимаемся по лестнице, обходя куски опавшей штукатурки. Дверь квартиры опечатана охранным артефактом. Виктор снимает печать. И мы заходим в мой дом, будто попадаем в мое прошлое… или будущее, которое приближал мой отец своими исследованиями. *** Прохладно… Дом осиротел… Все осталось так, как организовал отец. Но, от чего-то, я ловлю мысль, что я здесь впервые. Осматриваюсь. Вот еще висит его плащ. А на стуле лабораторный халат. В сервантах посуда и травяной чай. Ковер в зале покрылся пылью и листвой. На подоконнике открытых окон засохшие цветы. Книжные полки покосились, часть книг выпала. Местами отошли обои. Дом потерял свою душу и теперь медленно умирает. Возле окна, напротив рабочего стола, стоят приборы и оборудование отца. На полу возле них рассыпаны инструменты. Кровать отца не заправлена, постель измята, в листве. Возле нее стул, на котором рассыпаны лекарства и опрокинут кувшин для воды. Пытаюсь рассмотреть все лучше, но не могу увидеть сквозь пелену слез, которые застилают глаза. Чувствую руки Виктора, которые опустились мне на плечи, прижимая меня к себе. Сдерживаю всхлип и желание обернуться и разрыдаться на груди Виктора. Нужно быть сильной. Нужно узнать правду. И вернуть доброе имя отца… — Его похоронили на кладбище за городом… — Виктор говорит в полтона. – Мы обязательно его навестим. Киваю. Вытираю слезы ладонями, чтобы Виктор не видел. Прохожу в небольшой кабинет отца. Виктор следует за мной. — Секрет тебе расскажут старинные часы, — произношу заученную строку послания. Оборачиваюсь на Виктора, он спокойно, но с интересом смотрит на меня. Не торопит, не подгоняет. Он, одновременно, думает о чем-то другом. Подхожу близко к Виктору, протягиваю руку, а он завороженно смотрим мне в глаза, расцепляя скрещенные на груди руки. Тянусь вперед, вставая на носочки, а Виктор переводит взгляд на мои губы, немного наклоняясь вперед. Сосредотачиваясь, немного распахивая уста. Но я щелкаю замком рядом с его головой. Все также смотрю ему в глаза, но отступаю. Вижу, что Виктор незаметно улыбнулся одним уголком рта. — Это часовой механизм, который сконструировал мой отец, — перевожу взгляд Виктору за спину, и он оборачивается, но еще на миг задерживая на мне свой взгляд. Подхожу ближе и открываю створки. Перед нашими глазами необычная часовая конструкция. На первый взгляд, это странные часы, которые, вроде бы, должны показывать время. Но стрелок, камней и цифр так много и некоторые на разном расстоянии. — Это часы… Но они никогда не показывали время. Мне всегда было интересно, для чего они. Но это была тайна. Разгадка где-то в них, Виктор. — Ты ключ с душой приложишь, к синице повернешь, — Виктор произносит вторую строку послания. Достает из внутреннего кармана части кулона. Рассматриваем их вместе. Виктор смотрит мне в глаза. И я понимаю без слов. Забираю части кулона, соединяя их до щелчка. Шестеренки в механизме закрутились в разные стороны, чтобы остановиться через мгновение и активировать камни в их основаниях. Камни замерцали еле уловимым серебряно-бордовым цветом. Протягиваю активированный кулон Виктору. И он вставляет его в центр часов. — …к синице повернешь… Отец любил этих птиц. Говорил, что они приносят добрые вести. А еще… Что синица – означает Синяя Птица, которая предвещает наступление радостных событий. Но может и быть предвестником потери близкого человека или члена семьи. – Я тянусь и провожу пальцем над часами. По незаметной резьбе в виде пера. Виктор это видит и поворачивает ключ в направлении изгиба пера. В комнате раздается щелчок. Часы начинают работать. Большая стрелка движется с остановкой, и на каждой такой остановке запускается определенный цикл механизмов. Мы отходим немного назад. Наблюдая за движением стрелок. Мы запустили этот механизм. Но совершенно не понимаем, что должно произойти. Часы будто сошли с ума. Будто сами сейчас себя сломают. Звуки щелчков усиливаются. Виктор задвигает меня себе за спину. Но… Часы останавливаются. Ничего не произошло. Я ожидала, что откроется некий тайник. Что … — А, после, дверь откроешь… Должно было что-то произойти… — чувствую будто досаду. Что не справилась. — Увидишь ты посланье сквозь капельки росы… — Виктор озвучивает последнюю строчку из загадки. – Эмили, был ли у твоего отца предмет похожий на линзу. И меня в этот момент осеняет. — Да! Была небольшая линза. Отец всегда через нее писал, когда я была маленькая. Мне казалось, что он просто плохо видит. Поэтому ее использует. Виктор подходит к столу моего отца. Осматривает его, отодвигая ящики. Выглядит все так, будто Виктор уже это делал. Но отметаю эти мысли. В столе ничего нет. Тогда Виктор подходит к кровати моего отца, минуту ее осматривает. Протягивает руку, немного выше изголовья кровати. И в щели, между оголенных кирпичей, достает небольшую круглую линзу. Осматривает ее и протирает. Направляется следом к часам и вставляет ее в центре часов, в пазы напротив кулона, до щелчка