Она стояла на коленях в глубоком прогибе, с ужасно неудобно загнутыми назад руками в чертовых наручниках, и, кажется, снова возбуждалась. Пальцы Ника порхали как бабочки, дразня мокрый клитор и все, что вокруг. — Я разомкну наручники при условии, что ты не поменяешь позы, — еле слышно сказал он, — договорились? — Да, мастер, — облегченно выдавила Тома и почти сразу получила свои руки назад. Теперь она чувствовала невыразимую радость от того, что могла просто подложить запястья себе под лоб, а боль в плечах постепенно уходила… и пальцы Ника все больше возбуждали ее, пока она не начала стонать в голос, уже не в силах сдерживаться. — Попроси меня наказать тебя. Тома замерла. Неужели ей это не послышалось? Он это не серьезно. — Мастер, пожалуйста. Я хочу, чтоб вы меня трахнули. — Нет, саба, — Он прекратил ласки и провел ремнем по ее спине, заставляя сжиматься от легкого страха, — сначала тебя ждет хорошая порка. Для твоей дерзкой… Попроси меня. Для ее дерзкой попки? Или… Тому бросило в пот: — Мастер, вы же не собираетесь пороть меня… Ее бедра резко сдвинулись, но Ник был готов. Он уже стоял прямо за ее спиной, и одним коленом удерживал ее бедро, а другое крепко ухватил рукой: — Перевернись на спину, саба, — велел он и внезапно шлепнул ее ремнем — по нижней части попы. С тихим вскриком Тома рухнула на живот, выпрямив колени и перекатилась на спину, зажмурив глаза. — Ноги, — нетерпеливо скомандовал Ник. Он дождался, пока она согнет обе ноги в коленях и широко развел их: — Смотри мне в глаза. Вот так. Ты веришь мне? — Не знаю, — выдохнула Тома, совсем запутавшись. — Десять ударов, — внезапно объявил он и, поднеся ремень на высоту ладони к ее низу живота, резко шлепнул его вниз. Обе ее ноги непроизвольно дернулись, но боль была не такой уж и острой. И она послушно развела их снова, испуганно глядя на его руку. — В глаза смотри, — одернул Ник и шлепнул снова. А потом еще раз и еще. На четвертом ударе на ее глазах выступили слезы, на шестом она до боли прикусила губу. Он усиливал их и шлепал все ниже, пока не стал попадать по самым уязвимым местам. — Терпи. Терпи, я сказал. К десятому удару Тома готова была зарычать — но он словно держал ее взглядом. И тянул с последним ударом, безжалостно наблюдая за ней. За тем, как текли по щекам слезы, за тем, как она тревожно ждала, за ее язычком, то и дело нервно облизывавшим губы. Когда его рука поднялась в воздух, Тома сжалась и затаила дыхание, хоть и знала, что сильнее он уже не ударит, но подлый Ник внезапно отбросил ремень и хорошенько шлепнул ладонью точно между ног — так сильно, что она громко вскрикнула и крепко сжала ноги, с тихим стоном сжавшись, и повернулась на бок. Боль прошла стрелой вверх от клитора до самой макушки, а эхо от громкого шлепка разнеслось по всей комнате — и его наверняка было слышно даже снаружи. Именно эта мысль, а не боль, как ни странно, послужила последним ударом, прорвавшим ее эмоциональную оборону. И Тома с яростью вырвалась из его рук — чтобы тут же начать колотить его, сотрясаясь от злости. Он не смел… не смел так обращаться с ней. Этот гад должен был понимать, что это уж слишком, слишком унизительно. Ощущение от соприкосновения ее ладони с его грудью, плечами, звон этих шлепков немного успокоил ее, принес минутное облегчение, хоть рука и заболела почти сразу от ударов по его твердому телу, которому, казалось, все это нипочем. А дальше пришла расплата. Ник, позволивший ей нанести всего три удара, затем перехватил ее руки, рывком перевернул на живот, влупил ладонью по попе: — Не смей. Не смей драться со своим домом, сучка. Я тебя сейчас так отдеру за это… Он лег на нее всем телом, плавно прижимая к кровати — но давление усиливалось с каждой секундой и, к своему ужасу, Тома быстро поняла, что задыхается. — Пусти… пусти-иии, — прохрипела она. — Будешь слушаться? Будешь? — Да… да… Ник спрыгнул с кровати, рывком стянул рубашку через голову, расстегнул брюки, разодрал упаковку презерватива, наклонился, запуская руку в сумку. — На живот, быстро. — Нет. Нет! — завопила она, увидев в его руке смазку. Было ясно, как день, что она не для традиционного секса. — Да, малыш. О, да, — улыбнулся он с маниакальным блеском в глазах, и Тома мгновенно потеряла всякое соображение. Вместо того, чтобы спасаться, задуматься хоть на секунду о стоп-слове, она снова бросилась на него. Это было полнейшее безумие, но ей хотелось бить его. Драться с ним, расцарапать за его самоуверенность и желание причинять ей боль. А потом будь что будет. Ник выронил тюбик смазки, когда ему пришлось всерьез защищаться. Они рухнули на кровать, катаясь по ней и обмениваясь шлепками и укусами, пока Тома не была полностью обездвижена, растянута под ним в положении вниз лицом. Он одним жестким толчком вошел в нее, поднимая на колени, трахая так, чтобы наверняка усмирить. Тома закричала от взрывоопасной смеси чувств: беспомощности, страсти, желания отдаваться и одновременно убить его за то, что он получил столько власти над ней. По ее лицу потекли слезы от быстрого и интенсивного оргазма, мгновенно оставившего ее без сил. А затем Ник наклонился, пошарив рукой под кроватью. — Не надо, — тоненько простонала она, уже зная, что у нее не достанет сил сопротивляться. — Угу, — отозвался он, даже не делая вид, что слушает ее, и выдавил гель на пальцы. Глава 13 Лиза никогда не думала, что способна сделать такое. Она часто смотрела на эту пожарную лестницу за окном в их личной комнатке, и однажды даже спросила у Макса, что будет, если спуститься по ней, но он лишь хмыкнул: — Не уверен, что она выдержит даже ребенка. Дом старый… я бы не рискнул. Она тоже не стала бы рисковать, если бы не особое чувство той ночью. Чувство, что что-то пошло не так. Макс был великолепен в сцене с ножом, но затем его переклинило. У всех такое бывает иногда, когда срывает с катушек ни с того, ни с сего. И у него так бывало реже, чем у других, за что Лиза особенно любила и уважала своего партнера. Но его ревность… иногда он доходил до исступления, совершенно незаметно. Хороший психолог, Макс умел скрывать свои эмоции — жаль только, что они от этого не исчезали, а продолжали изводить его изнутри, и тогда он постепенно становился опасным. А ей, когда она видела это его состояние, становилось все труднее уступать. Взлетев наверх по лестнице как ошпаренная после его угроз, Лиза с колотящимся сердцем забежала в комнату и заперла за собой дверь — словно это могло остановить его. Да, Максу было за что на нее злиться, ведь она не из чистого сочувствия к Тамаре подала подруге сигнал. По правде, она мстила ему за несправедливое наказание. Ей хотелось как-то поставить его на место. Но теперь, прекрасно понимая это, Макс выпустит своих демонов на волю и одним только демонам известно, какую публичную пытку он придумает для нее. А она устала… не столько физически, сколько морально. Вдруг устала посредине ночи и больше не хотела играть. Все еще можно, конечно, спуститься, сказать, что она больше не хочет играть и уехать домой, но это не позволит Максу сохранить лицо. Бегство — отличный выход. Единственный выход, если вдуматься. В глазах всего клуба она останется лишь нервной сабой, которая испугалась наказания — нормальная обычная история. Возблагодарив небеса за то, что давно упросила Макса разрешить ей раздеваться наверху, Лиза извлекла из шкафа свои меховые ботинки и пальто, накинула прямо на клубное платье, боясь, что он не дождется — и застигнет ее здесь прежде, чем она успеет смыться. А затем решительно распахнула окно и на секунду замерла перед темнотой, судорожно вздохнув. Боже, как холодно и влажно. И какая противная на ощупь ржавая ледяная лестница. Вцепившись в нее так крепко, как только могла, Лиза шагнула на верхнюю ступеньку и глубоко вздохнула: конструкция оказалась прочнее, чем выглядела — даже не покачнулась и не вздрогнула. Улыбнувшись, она осторожно шагнула на ступеньку ниже, потом еще — и так до самого низа, пока не осталось спрыгнуть в метре от земли. А там она едва подавила желание издать победный клич, молча вскинув руки вверх. Бегство удалось до обидного просто — никакой неожиданностей, как в кино. Ее туфли не соскальзывали с мокрых ступенек, и она не повисала над бездной на одной руке. Что было разумно, учитывая отсутствие в темном дворе подходящего рыцаря, готового подхватить на руки. Ее рыцарь, он же дракон, полный холодной ярости, находился внутри, ожидая возможности хорошенько прожарить ее, а потом съесть на завтрак без остатка. Всего час спустя она была уже дома. Отправив ему единственное сообщение, чтобы не волновался, Лиза даже не стала отключать телефон. Она достаточно хорошо знала Макса, чтобы понимать: он не станет звонить и устраивать разборки. Он накажет ее за это позже, когда они оба остынут. А теперь... ей надо переодеться и смотаться к любой из подруг, которая согласится ее принять в это время и, желательно, еще и вместе прибухнуть, чтобы снять стресс. Благо, такие подруги у нее всегда были. *** — Как Тома? — угрюмо спросил Макс, поигрывая бокалом в ладони. Ник улыбнулся, с интересом изучая лицо друга — таким он его не видел давно. Сердитым и одновременно очень возбужденным, явно обдумывающим жесткую сцену со своей сбежавшей нижней. — В порядке. Устала и спит. Я бы тоже уже поехал спать, но не хочу будить ее пока. — Спасибо, что позаботился о ней, — сказал Макс, кивнув. — Она мне нравится, так что не за что, — улыбнулся Ник, привычным жестом помахав бармену, чтобы принес минералки. — Думаешь встречаться с ней еще? — Макс повернулся, и впервые за последние пять минут на его лице отобразился настоящий интерес, что означало: он спрашивает не для проформы. — Думаю, да. А что? — Ничего особенного. Обращайтесь, если будут вопросы по ее состоянию. — Ладно, — кивнул Ник, и, поймав раскрытой ладонью бокал воды, который бармен запустил в его сторону по скользкой стойке, с наслаждением сделал большой глоток, — а как у тебя с Лизой? — Норм. Макс сжал пальцы на бокале так, что они побелели, но Ник, хорошо зная его, лишь улыбнулся. — Может, тебе пора все-таки трахнуть кого-то еще? Для порядка? — Тогда она потом еще кого-нибудь захочет, — процедил Макс. — Ну и что? — Даже не думай, — прорычал он, внезапно вскинув голову. — Занимайся Томой, понял? — Да я и не думал… Макс, ты что? — оторопел Ник, медленно поднимаясь с барного стула. — Мне не нужна твоя нижняя, я не к тому сказал. Мужчины замерли, глядя друг другу в глаза, и Макс почти сразу осознал ошибку. — Бл*, — выругался он, отводя взгляд. — Извини, я… наверное, просто устал.